Новая Россия, или, это мы, оба-двое!
Шрифт:
– Перестань!
– Серега в отчаянии махнул рукой и снова начал заезженную песню о колбасе, сыре, разудалом добром молодце Борисе и о красно-коричневом большинстве, которое готово смести кого угодно, лишь бы не лишиться своих привилегий и не наступило светлое царство свободы.
Серега еще долго мог бы нестись по просторам русской демократии, но его собеседник освободил рукав рубашки от хватки собеседника и снова полез под установку. И через несколько секунд оттуда послышалось звяканье металла и характерные для русского языка подбадривающие слова, которые, как известно, не входят в инструкцию по ремонту, но благодаря которым, любой ремонт русскому Левше всегда по силам, и даже весьма споро делается. Серега неловко переминался с ноги на ногу, было видно, что в нем борются два желания. Уйти или остаться. И в конце концов, махнув рукой,
– Что, наука все-таки лучше? – ехидно, но беззлобно спросил Андрей, словно бы не услышавший последние фразы друга. А может, и действительно пропустил их между ушей. В конце концов, до разговоров ли занятому серьезным делом человеку?.
– Может и лучше. – не обиделся приятель. –Но без помощи всех демократических сил наша страна в такое превратится, что, вполне вероятно, наша с тобой установка как раз и понадобится. Будем сматывать удочки, улепетывая от реакции. Вот тогда попомнишь, что со мной на нужное дело не пошел. Будет близок локоток, да не укусишь. И не говори потом, что я тебя не предупреждал. Вся последующая катавасия будет на твоей совести.
– А может наоборот, никуда убегать не придется? И вся эта твоя демократия, может, и гроша выеденного и яйца ломаного не стоит, и обернется она в один день большим вселенским пуком. Слыхал такую поговорку: вдруг раздался громкий пук? Вот такой пук как раз и может случиться. Такой вариант не рассматривается? Пук - и нету ничего. Только одно зловоние останется.
– Ты это брось, - убежденно заговорил Серега. –Посмотри вокруг, что творится-то. И все наши демократы, как один, стоят за свободную личность.
– Значит, будут грабить. Мы это уже проходили, сударь.
– А ты 37-й год вспомни. ГУЛАГ, опять же. Однако лучшие люди страны если уж тогда выстояли, то теперь мы уж точно построим новое общество. Вот только доломаем старое, и новое здание построим. Лучше прежнего. Или опять скажешь, что враки?
– Боже мой, Серый, ты опять Солженицына начитался на ночь, с его десятками миллионов расстрелянных, да сотнями миллионов репрессированных? Взять бы этого умника, да рожей в дерьмо. Глядишь, и поумнел бы и пошёл бы не Россию обустраивать, а свой нужник. И то пользы было бы намного больше. В крайнем случае, чернила бы перестал переводить зря, а использовал бы налипшую на бороду консистенцию.
– Дался тебе этот бородатый хрыч. Ты же прекрасно знаешь, что я его не читал и читать не собираюсь.
– Ну, тогда сделай милость, и скажи мне, что твои демократы понастроить могут? За пять лет только одна говорильня. Кроме болтовни, никаких чудес ожидать от них не приходится. Сплошное бла-бла-бла шоу и больше ничего. Прав был Ленин, сто раз был прав, назвав интеллигенцию не мозгом нации, а ее говном. Хочешь, я тебе полную цитату выдам? Между прочим, полезно будет для твоего демократического развития.
– Эх, Андрюха, Андрюха. Никакого в тебе уважения к настоящим гигантам.
– Мысли, что ли? Ну да, а также к отцам русской демократии, особам приближенных к государю амператору, и прочая, прочая, прочая. Извини, но пиетета у меня к ним точно нет. и вряд ли когда будет.
– Ладно, если для тебя Солженицын не указ, Ельцин ничто, демократия ни к черту не годится, то народ для тебя что или кто?
– Ну, народ, пожалуй, можно и принять во внимание. Только не насмотревшийся зомбоящика. Поскольку, после просмотра нашего ТВ, человек автоматически становится кандидатом в палату номер шесть. Причем, надо признать, делают ребята свою работу настолько качественно, что просто диву даешься. Психиатрия отдыхает. Невольно снимаю перед ними шляпу. Тут да, мастера слова, шакалы пера и телекамеры.
– Ну, хорошо, оставим народ. Обратимся к реальности. Вот, скажи, будут гебешники от нечего делать хорошим людям жизнь портить? Будут. За просто так кинутся убивать? Кинутся. На Ельцина кто руку поднял, знаешь? Вот то то и оно. А за что, спрашивается? За красивые глазки? Неееет. Там всё намного сложнее.
– Да ну?
– недоверчиво хмыкнул Андрей. Ну-ка, с этого места попрошу поподробнее.
Сергей аж засопел от возмущения.
– Вот, например, ты историю с мостом знаешь?
– Ну, давай, расскажи, интересно очередную байку послушать. Вот уж чего в тебе не замечал ранее,
так это мифотворчества. Ergo - пора привыкать. Может, хоть в этом какой-то толк получится. Если не хорошим специалистом, так хоть пером будешь на хлеб с маслом зарабатывать.При этом Андрей усмехнулся и демонстративно посмотрел на часы, показывая, таким образом, чтобы его друг не вдавался в излишние подробности.
А Сергей, делая вид, что ничего не заметил, подвинулся к очередному блоку установки, устроился поудобнее, и начал рассказ, не забывая при этом работать и руками.
История из всероссийской летописи о неубиваемом праведном Бориске, коварных гебистах, удивительной живой воде, истинно верных помощниках и о чудесном спасении из лап врагов демократии и прогресса, случившейся в нашем богоспасаемом Отечестве.
‘‘...и был тот Борис лицом светел, а волосы имел сединами убеленные, аки у старцев мудрых, что садятся вечером возле озера и читают мысли дневные, овцам да баранам, страждущим слова бодрого, в умы-разумы приводящего, и к коим старцам, не чинясь, причислен бысть Борис, сын Николаев. Надобно сказать, что разума сей муж доблестный был весьма сильного, смел и честен, и до того красиво говорить умел, что резал правду-матку в глаза, не ведая ни чину, ни роду, ни племени, и усекал до стыда великого виновного в грехах смертных. В данных науках муж сей себя весьма уседствовал и поощрял зело, аки некия мудрецы не могут сподобиться. От трудов праведных лечил он и себя и приходящих к нему не токмо словом, но и водой животворящей, у инородцев же имеющей название воды огненной. Оная вода не токмо в ум вводила, но и от прелестей иных отводила, отделяя зерна от плевел.
На соборы да думские посиделки в карете не ездил, все пешком, да пешком, благо и идти было недалече, ибо стояла хоромина боярских раздумий напротив усадебки Борискиной. На поселян, да челядинцев, да отроков, сии подвиги и похождения весьма благостное проявление имели, и до того в душах их веселие зароняли, что находились головы горячие, с царем его сравнивать дерзавшие. И посему поимели челядинцы боярские, да опричники государевы, на Бориса злость неимоверную, - ибо, как можно было кликать Бориску на царство?
– посадили на коней железных злых людей, числом до ста, да кроме них всякого подлого люду, которым было несть числа. Но береженого Бог бережет, ибо не в силе правда, и рассеялась сила злая, в темноте же вечерней не найдя искомого, ибо согласно Настрадалису Бражнострадальному, на Бориске свет Николаевиче да почиет слава мирская, и не будет ворогам его ни чести, ни прибытку, ни иного достояния. И в нощи благочинного Бориску потерявши, злые люди обрели срам великий. А все остальное, почести, подати и прочие знаки величия, согласно тому же Настрадалису, достались лишь избранному, да возлюбленным баранам из стада мирского.
Но коварство врага рода человеческого, границ и роздыху не знающего, нашло таки грядущего по пути светлому, и оставшиеся в целости василиски гебешные, аки злые татаровья, набросились на мужа доблестного и накинув мешок на голову его, кинули в реку бурную. Но пришедшие к Бориске, аки тати в нощи, зело просичтались, поелику сама река, подобно любви народной, не приняла его в свое лоно, но насупротив, отнесла за многие сажени и еще десять аршин от злого моста, дабы спасти возлюбленного неофита буржуинства новоявленного. И откинувши мешок с главы своей, воскликнул Бориска: "ежели сама река меня не восприяла, кто же против меня дерзнуть может, без опаски быть преданным поруганию?" Ибо сказано было в пророчествах Буткинских: "да если накинут плат на голову его, то не увидят очи ни света, ни цветов ярких, ни голубиц райских, откинув же плат сей с головы, возвратится к нему и зрение, и обоняние, и спасение от оптических обманов слуха, да слуховых грехов зрения, да обоняния. И людишки подлого звания, боярские дети, тати да прелестники, ободренные спасением чудным, поведут его в палаты царские, в богатые хоромы кремлевские, во спасение доброго люда." И победив так врагов своих, одним видом своим в постыдное бегство врага обратив, Бориска сей славу обрел, доселе невиданную. О коей и поведал потом в исповедях на заданные темы. А чтобы лишить поганцев нечестивых нападок злых, сии темы были им искусно сокрыты, да всякими хитростями словесными изукрашены. К мосту же началось хождение людское, и не зарастет к нему тропа, и будут на нем твориться чуды чудные и дивы дивные, покедова не изведётся род буржуинский на святой Руси."