Новая жизнь

— Сами видите батюшка, там бардак. Детки заболели, они же как — съедят чего не то и все… Не думаю, что решение Артема как-то поспособствовало единению.

— О чем ты? — нахмурился Роберт. — Что с детьми?

— Наверное, теперь им станет лучше, — Тимур покосился на батюшку. — Артем не смотря на поднявшийся скандал распорядился выдать лекарства малышам из неприкосновенного запаса. Понимаете, что это значит? Если плохо станет кому-нибудь из бойцов, то лечить его теперь будет нечем.

Роберт не сразу почувствовал, что впился зубами в губу. Он почувствовал боль только после того, как во рту появился неприятный привкус собственной крови.

Правда?

Неужели сказанное Тимуром было правдой и Артем действительно выдал лекарства из неприкосновенного запаса для того чтобы спасти детей. Мозаика в голове складывалась в единую картинку. Вот почему Витя назвал Артема сумасшедшим. Но о каком выборе этот человек говорил. Роберт почувствовал, как от напряжения начала кружиться голова.

— С вами все в порядке? У вас кровь…

Вопрос Тимура вернул Роберта в реальность. Парень вытащил из-за пазухи какую-то ветошь и протянул ее Роберту. Батюшка с удивлением обнаружил, что носом у него вновь пошла кровь.

— Все в порядке… — прошептал он.

Тимур дождался, пока Роберт придет в себя, а потом спросил.

— Поэтому я и решил спросить у вас насчет Вити. Может все-таки скажете о чем вы разговаривали с ним?

Роберт взглянул в озорные, пышущие задором глаза.

Могу ли я называть вас другом…

Он знал этого парня всего несколько часов, когда как Витя был одним из лучших прихожан.

— Да так, ни о чем…

— Как скажете, батюшка, — Тимур, казалось, сразу потерял всяческий интерес к разговору.

— Давай не будем опаздывать, нехорошо заставлять себя ждать, — сказал Роберт.

Они двинулись к выходу. У автобуса уже собирались люди. По центру, скрестив руки на груди, стоял Артем. Его лицо казалось осунувшимся, под глазами набухли мешки лилового цвета. Было видно, что мужчина измотан и давно не спал. Часть сил забирала рана, от пули которую мужчина поймал в сражении у здания центра. Артем не собирался никого перекрикивать и ждал, пока у автобуса повиснет тишина и стихнет ропот. Люди никак не могли успокоиться и продолжали перешептываться, высказывая нетерпение и озабоченность происходящим. Наконец, Артем внушительно прокашлялся.

— Так получилось, что мы не можем восстановить одно из колес и автобус больше никуда не поедет. Нам придется переночевать в поле, — он обвел собравшихся взглядом. — Дети, женщины и старики могут ночевать в автобусе, остальные…

Артем не успел закончить, как над толпой собравшихся у автобуса пронесся недовольный гул. Кто-то свистел, кто-то выражал свое недовольство криками. Артем с минуту молча наблюдал за происходящим, после чего сбросил лямку автомата с плеча и открыл огонь в воздух. С десяток пустых гильз упало у его ног.

— Прошу тишины и уважения! — отрезал он.

Гул стих. Артем отдал распоряжение разместить людей в автобусе и самолично помог подняться по ступенькам женщине с грудным ребенком. Витя и Саша, вместе с другими знакомыми Роберту по приходу мужчинами начали запускать в автобус людей.

— Заведи автобус и включи печь, — указал Артем водителю.

— Ты израсходовал лекарства и теперь хочешь спустить последние запасы солярки? — попытался возразить мужчина.

Артем казался непреклонен.

— Выполняй.

Водитель пожал плечами, выругался, считая, что Артем его уже не слышит и завел двигатель. Неровный рокот работы дизельного движка разнесся по округе.

— Ты уверен, Артем? — рядом с мужчиной вырос Витя. — Что если мы залатаем колесо, а солярке уже не останется? Что тогда?

— Меньше болтай языком, а лучше разведи костер, я не хочу, чтобы бойцы замерзли ночью во время дежурства в открытом поле на семи ветрах, — отрезал Артем.

— Тебе не кажется, что открытое пламя привлечет внимание тварей? Нарвемся на то от чего прячемся? Брат?

— Мне не нужны замерзшие и заболевшие бойцы! — Артем раздраженно потрепал платок, который Витя не выпускал из рук. — Или судя по твоему состоянию, ты хочешь слечь на утро с температурой под сорок?

Витя шмыгнул носом.

— А не скажешь, почему я болен, брат? Почему мне не дали и грамма этих чертовых антибиотиков из неприкосновенного запаса? Может, потому что их больше нет?

— Тебе не кажется, что эти слова не достойны офицера, брат? — холодно ответил Артем.

Было заметно, как цвет лица Вити изменился, приобретя каменный оттенок.

— А тебе не кажется, что порой ты берешь на себя слишком много?

Артем ничего не ответил и зашагал прочь. Витя остался стоять на месте. Он смачно высморкался и Роберт сумел различить слова, который мужчина пробормотал себе под нос.

— Это другая война, Виктор, тут не на что обижаться…

Роберт, ставший невольным свидетелем этого разговора, поежился. Витя — офицер? Этот тощий мужчина с длинными волосами и серьгой в ухе? Он не ослышался? Но сейчас батюшку поедали совсем другие мысли. Все-таки в лагере произошел самый настоящий раскол. В сердцах тех, кто не мог постоять за себя самостоятельно, зарождалась паника, и пусть это были лишь первые ее семя, след этих эмоций нельзя было перепутать ни с чем. В рядах тех, кто был призван защищать слабых, появились сомнения, вспыхнули разногласия и непонимания друг с другом. Однозначно ни к чему хорошему такое положение привести не могло просто по определению.

«Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих…», — мелькнуло в голове.

От Артема, который принимал не самые популярные, на первый взгляд, решения, начинала отворачиваться та самая слабая часть лагеря, в лицо которой, он все еще мог иметь опору, но которая, ввиду своей слепоты, не замечала очевидных вещей. Он протянул им руку помощи, израсходовав неприкосновенный запас лекарств. А что в результате? Ответ лежал на поверхности. Женщины и старики испытывали страх, а как известно у страха велики глаза… Что касается Вити… Здесь все казалось гораздо сложнее. Брат не поддерживал решения брата. Он, как и основная масса бойцов лагеря, считали, что Артем не прав. И, как бы ни хотелось Роберту, следовало понять, на какой стороне находиться он сам.

— Батюшка?

Рядом с Робертом вырос Тимур. Парень помогал развести костер и выпачкал лицо в саже. Но сейчас он довольно улыбался, будучи удовлетворен проделанной работой.

— У нас проблемы, да Тимур?

— Разве это проблемы? Это так, — парень махнул рукой. — Пока не вижу ничего такого, о чем бы стоило беспокоиться. Другое дело, что ребята беспокоятся это да.

— Ты-то сам, что думаешь? — спросил Роберт.

— Что я думаю? Мне что скажут, то я и делаю, я человек исполнительный. Переждем ночь, двинемся дальше и все будет так как мы планировали изначально. Не вижу поводов для беспокойства. Руки-ноги есть? Есть! Что еще нужно?