Новая Зона. Калейдоскоп

– Что это? – Петр взял в руки увесистый томик и прочитал название. – «Кулинарная книга»?

– Научись уже сам готовить, Птенец! – Хозяин засмеялся.

Петя вздохнул, понуро опустив голову, встал из-за стола и засобирался домой: за окном уже почти стемнело.

– Спасибо. – Он совершенно не обиделся на подкол старшего товарища, понимая, что ему все равно предстоит постигнуть эту сложную науку, да и постоянно ужинать у Рябого ему самому было стыдно.

– Ты не обижайся, – похлопал Рябой молодого по спине, – я ж любя.

Петр кивнул и вышел наружу под мрачное небо без единой звезды. Улица встретила его пронизывающим холодом и неласковым ветром, взъерошившим его волосы. Он поежился и скорей пошел туда, где было тихо и одиноко.

Порой на него наваливалась безысходная печаль. Так бывает, когда ты долго находишься в самой гуще людской круговерти и вдруг неожиданно оказываешься в полной тишине совершенно один. Грусть подкрадывается к тебе незаметно и обхватывает своими томными руками, призывая заглянуть внутрь себя и понять, как ты на самом деле одинок в этой жизни.

Он зажег спичку и затеплил керосиновую лампу, ставя ее на стол. Затем растопил печь, которая весело затрещала березовыми поленьями, и взял в руки приключенческий роман, начатый накануне. Но как он ни пытался вчитываться в похождения пирата Карибских морей, буквы плясали, строчки расплывались, а мысли пускались вскачь. Нить повествования совершенно терялась. Тогда он отложил книгу в сторону и открыл топку. Он часто задавался вопросом, по какой причине люди любят смотреть на огонь, и пришел к довольно неутешительному выводу: человеку свойственно восхищаться тем хаосом, что способна сотворить природа, поэтому так притягивают взгляд картины штормов, лесных пожаров, извержений и землетрясений, – будто колоссальное количество энергии, выделяемое при этом, потрясает все наше естество. Разрушать куда проще, чем создавать. Для созидания требуется энергия совсем другого характера – творческая. А такая не каждому дана.

Он подбросил еще дров и решил немного вздремнуть, понимая, что книгу все равно читать больше не сможет. Лампа осталась гореть на столе: хоть он и считал себя достаточно взрослым мужчиной, вот только оставаться в одиночестве в кромешной темноте… неуютно, что ли?

Он сам не заметил, как уснул.

Его разбудил скрип. Кто-то ходил по дому, тяжело наступая на рассохшиеся половицы. Лампа на столе больше не горела – вероятно, керосин закончился, и она погасла. Петр хотел было подняться с дивана и посмотреть, что происходит. Никто бы не зашел к нему в дом без разрешения – тут так не принято! Но он вдруг ощутил такой сковывающий ужас, какой охватывал его в детстве, когда занавеска в темноте превращалась в призрака, а одежда на стуле – в жуткого монстра. Правда, тогда никаких звуков он не слышал, а в этот раз отчетливо доносились шаги.

– Кто здесь? – выдавил шепотом Петр, боясь пошевелиться.

В дверном проеме возник темный силуэт, заставляя сердце Петра загромыхать в груди барабанной дробью. Фигура сместилась к столу, будто рассматривая погасшую лампу, и замерла перед входом в комнату, где на диване съежился Петр. Он окаменел, понимая, что перед ним с большой долей вероятности стоит человек, но найти в себе храбрость и мужество, чтобы встать и зажечь лампу, он не мог. Он лишь подумал, что если чужак переступит порог комнаты, то он от страха выпрыгнет в окно.

Петя нутром чувствовал, что незнакомец внимательно его рассматривает. «Уж не старый ли это хозяин дома пришел навестить свои хоромы?» – мелькнула догадка в его голове. Вероятно, прямо сейчас перед ним предстал настоящий призрак. От осознания этого факта на спине выступил холодный пот, а зубы стали выстукивать ритм фламенко.

Покачнувшись, будто поколебленная сильным ветром, темная фигура сделала несколько шагов назад и растаяла в воздухе, словно ее здесь и не было, но Петр еще долго не мог подняться на ноги и добраться до лампы. К тому же дрова в печи давно прогорели, и нужно было закрыть трубу, чтобы дом не выстудился.

«Вятка» иногда подбрасывала жителям Бекетова подобные сюрпризы, но обычно такое случалось на маршруте, раньше никто и никогда не видел призраков у себя в домах – и это было недобрым знаком. Петр хотел броситься к Волкогонову, чтобы все ему рассказать, однако, взглянув в окно, вспомнил, что на дворе глубокая ночь и тот наверняка спит.

– Это ведь ты сама подталкиваешь меня, я прав? – обратился он к «Вятке», будто она могла его слышать. Впрочем, в этом была доля правды. «Вятке» не нужно было слышать человеческую речь, она слышала его мысли.

Кажется, время пришло. Петр на несколько мгновений присел на табурет в кухне, затем сорвался с места и бросил на диван рюкзак, складывая внутрь все необходимое для длительного путешествия. Рюкзак быстро наполнялся вещами: продукты, консервы с тушенкой, фонарик, веревка – в походе могло пригодиться все. Собрав вещи, он затянул шнуровку, сунул ноги в берцы и надел теплый вязаный свитер. Сверху накинул теплую куртку и холщовый плащ болотного цвета с капюшоном, продел руки в лямки рюкзака, постоял немного перед дверью во двор и решительно вышел вон. Взявшись рукой за штакетник калитки, он посмотрел на запястье, на котором поблескивал подарок проводника – железный браслет Филина.

В первый раз Волкогонов повел его на маршрут через дверь старого сарая, но сейчас он должен был сам решить, куда идти, поэтому он выбрался из деревни по дороге, ведущей к лесу, и оказался на небольшой тропе. Небеса начали алеть, предупреждая путника о наступлении нового дня.

– Будь мужиком! – попытался приободрить себя Петр, но в душе гадливо ползала тревога, твердя парню, что если он останется в деревне, то будет в полной безопасности. Петя набрал в грудь воздуха, шумно выдохнул и уверенно направился по тропинке в сторону леса.

Глава вторая Машинист

Состав медленно подъехал к перрону, остановившись единственным вагоном прямо напротив здания железнодорожной станции с вывеской «Бекетово». Зевающие проводники собрались на перроне еще за час до появления поезда, зная, что он прибудет именно сегодня.

Волкогонов стоял рядом с Рябым и наблюдал, как в вагоне отворяется дверь и наружу показывается старый знакомый – Толик. Он бережно протер тряпочкой поручень, открыл подножку и спрыгнул вниз. Народ потянулся к нему, полагая, что потребуется помощь в разгрузке.

– Слушай, Слава, – обратился Волкогонов к товарищу, – я чего-то не вижу Петра. Неужели он еще спит?

– Да не, – протянул Рябой, – я с утречка пораньше заглянул в его избу и обнаружил ее совершенно пустой. Видать, малец набрался храбрости и отправился покорять «Вятку».

– Рановато ему, – нахмурился Николай Иванович, – как бы чего не вышло.

– Ой, да брось ты волноваться! Что он, маленький, что ли? Сам ведь видел его в деле. Поди, справится и без твоей помощи.

– Сам знаешь, какие тертые ребята уходили в одиночку и сколько из них вернулось, – напомнил Волкогонов.