Новая Зона. Псы преисподней

По дьявольскому капризу судьбы первый удар аномалий сокрушил в числе прочего и «Петровский замок» – новейший жилой комплекс, где поселился весь высший бомонд северной столицы во главе с мэром и его заместителями.

Городская МЧС, правда, смогла заступить на службу по тревоге, чтобы через час исчезнуть в «белом вихре», успев отдать приказ в духе «Спасайся кто может!», надо сказать, сильно испортивший дело.

Остальные ведомства пока еще работали – первая растерянность сменилась временем бурной деятельности. Гарнизон подняли по тревоге. Кронштадтская ВМБ была приведена в состояние боевой готовности и даже занялась эвакуацией граждан, благо остров-город оказался вне действия аномалий и пережил лишь нашествие по дамбе каких-то кошкоподобных уродов, оперативно отбитое морской пехотой силами двух БМД. Первый и третий дивизионы морпогранохраны готовились к силовой операции, еще непонятно, к какой. Дежурные корабли дымили на рейде. Но это было лишь начало.

– Разрешите, Григорий Маратович? – негромко сказал светловолосый подтянутый генерал-майор.

– Давай, Петр Сергеевич, – ответил Дунаев заместителю.

Тот выбрался из-за стола, подошел к стене, на которой была укреплена внушительная карта города на Неве и прилегающих к нему территорий.

«Т-твою мать, – тоскливо подумал Дунаев. – Хоть бы Выборгский не зацепило. Там же мои…»

Жена его два года назад скончалась – не помогли стокгольмская клиника и американские доктора-консультанты. Молодая еще женщина сгорела от множественной онкологии. Всего-то несколько сеансов курса артефактной косметологии, будь она неладна! Дело новое, методика неотработанная, как жалко лепетал тот докторишка… Его, конечно, посадили, и надолго, но Зину-то уже не вернешь…

Он жил с детьми. Старшей дочке Лене шел пятнадцатый год. После уроков она забирала из гимназии младшенькую, семилетнюю Людочку, и хозяйничала дома до его прихода со службы. Как с ними? Что? Чертова связь! Оставалось надеяться, что начальник его охраны, прапорщик Торопов, сообразит, что делать. Впрочем, сто тринадцатая гимназия, где учились обе его дочки, считалась одним из самых элитных учебных заведений города. Там есть своя охрана. Вдруг чего, не дадут детей в обиду…

– Итак, вот что установил оперативный штаб, – вещал его помощник. – Это…

Он щелкнул пультом, и на карте вспыхнула россыпь разноцветных значков.

– Это сообщения об аномалиях, то есть происшествиях невыясненного происхождения, – пояснил он. – Составлена по данным с шести до одиннадцати утра, потом положение со связью сделало невозможным…

– Дальше, – бросил Дунаев.

– Как видите, никакой закономерности… А вот это… – щелчок пульта, и карта запестрела концентрическими окружностями и стрелками. – Это сообщения о нападениях хищников или их обнаружении. Обратите внимание, изначально существовало три очага: Калининский, Красногвардейский и Невский. И от них движение распространялось сперва к центру… – На карте возникла асимметричная трехлучевая звезда. – А затем возникли две новые, обособленные локации – Фрунзенский и Петроградский.

– Вы ничего не перепутали? – спросил Дунаев у заместителя.

– Никак нет, товарищ генерал. Я мог бы ошибиться, но эта развертка сделана компьютером по времени поступления сообщений…

– Та-ак… – протянул Дунаев. – Если разные стаи чертовых тварей атаковали согласованно и скоординированно, повинуясь неведомому графику, то выходит, что тварями кто-то управлял?!

У Григория Маратовича подобное не укладывалось в голове. Слишком фантастично звучала данная гипотеза.

– И наконец… – Заместитель опять переключил пульт. Звезда на карте стала выпускать новые лучи. – Мы имеем два направления атаки. Первый – шесть потоков, движущихся с юга на север, и второй – из четырех лучей, идущий с запада на восток. Причем, насколько я понимаю, – две карты наложились друг на друга, – если мутанты действуют согласно непонятной закономерности, то аномалии возникают полностью стохастически, и два процесса никак не коррелируются.

На лицах у некоторых из присутствующих промелькнуло облегчение. Видимо, они мимолетно подумали об одном и том же – о диверсии с помощью неведомого оружия. Но раз процессы не связаны, то, значит, имеет место всего лишь обычная чертовщина!

– А что скажет наука? – обратился Дунаев в сторону Колокольцева.

– Я знаю, о чем вы все, господа, подумали, – откашлялся академик. – Но даже если и предположить, что аномалии – это именно начало возникновения пресловутой Зоны, то сие не объясняет наличия мутантов в таком количестве и столь большом разнообразии.

Он развел руками.

– Определенная, четкая связь с хармоидными процессами, несомненно, есть. Но мы не можем ее однозначно вычислить. Ну и наконец, я честно признаю, что не готов дать ответ на вопрос о мутантах. Разве что работает телепортационный механизм, связанный с одной из Зон. Иначе им просто неоткуда взяться! Но даже если принять за основу эту гипотезу…

Григорий Маратович поднялся из кресла, встал у стола, скрестив руки на груди и сверля собеседника пронзительным взглядом. Выражение его лица не предвещало ученому мужу ничего хорошего.

Глава Санкт-Петербургского отделения РАН чувствовал себя на редкость скверно и неуверенно. Начальники вообще не любят недомолвок и загадок, они предпочитают краткие формулировки и успешно завершенные задания.

Но думал генерал вовсе не о севшем в лужу мудреце. Он думал о детях.

Уже не раз Дунаев подавлял порыв бросить все на зама и рвануть спасать своих девчонок. Но что поделать, он не мог просто так взять и оставить город, за который погибли оба его прадеда…

Он перевел взгляд на второго представителя науки в сем высоком кабинете. А именно на Фоку Фомича Гордеева, к слову, явившегося в полицейский главк не в качестве консультанта, а для утряски дел, связанных с финансированием производства «специальных инструментов». И вот к случаю о нем вспомнили.

Член-корреспондент РАН, доктор биологических наук, вице-директор корпорации «Спектрум», кавалер орденов, лауреат… и все… Когда-то он ушел со скандалом из московского института, где Колокольцев ходил у него в замах, но тот сделал определенную научную карьеру, переведясь в Питер, и сейчас не обращал на бывшего начальника внимания. Если глава местного отделения РАН казался классическим ученым – слегка растрепанным, в старомодных очках и ботинках не под цвет костюма, то Гордеев смотрелся как успешный бизнесмен.

Он был свежевыбрит, в новеньком импортном и явно недешевом костюме, выглаженной рубашке и галстуке, заколотом алмазной булавкой, словно отправлялся на светский раут, а не в полицейский главк. Дорогие часы на руке – не меньше десяти штук в долларах (у генерала такие тоже были, но он их давно не надевал – не принято сейчас показывать, что живешь не по средствам).

По лицу Фоки Фомича и манере держаться было видно, что его нимало не смущало то обстоятельство, что он оказался в компании столпов города и генералов. Видать, не привыкать членкору к подобной публике.

– А вы что думаете обо всем происходящем, Фока Фомич? – осведомился Дунаев, невольно ловя себя на мысли, что ученый до странности похож на Наполеона. Даже вон правую руку, точь-в-точь как император, заложил за борт пиджака.

– Я думаю, что всем нам следует согласиться с очевидным. – Гордеев хмуро обвел взглядом присутствующих. – Да, согласиться с очевидным, – повторил он. – В Санкт-Петербурге начинается «харм».

– Вы отдаете себе отчет в том, что вы несете?! – вскричал Колокольцев.