Новейшая история ислама в России
Шрифт:
Конечно, хизбутовцы пытались сопротивляться. Учитывая российскую специфику, они решили воздержаться от силовых акций, которые активно практиковали, например, в Узбекистане. Кроме того, сеть их ячеек еще только формировалась, поэтому создавать на их базе террористические отряды было признано нецелесообразным. Помимо правозащитников и ангажированных журналистов неоценимую помощь хизбутовцам оказал верховный муфтий Нафигулла Аширов, по заказу международного общества «Мемориал» подготовивший апологетическое заключение по брошюрам «Хизбу-т-Тахрира». После того, как данный документ стал использоваться эмиссарами этого движения наряду с уже имевшимися листовками, московская городская прокуратура вынесла «Мемориалу» предупреждение по факту размещения на его сайте пропагандистских материалов террористической организации. Сам Аширов при этом был обвинен в «пропаганде идей сопротивления «незаконным» (с его точки зрения), действиям исполнительной и судебной властей Российской Федерации». В целом к середине 2006 года за решеткой оказались несколько десятков активистов «Хизбут-Тахрира»,
Помимо антихизбутовских кампаний, правоохранительные органы не забывали и о других участках работы.
Наиболее сильные и последовательные удары были нанесены ими по семье Шангареевых, члены которой давно значились в числе приоритетных целей. 18 марта 2005 года Икрянинское РОВД Астраханской области возбудило уголовное дело в отношении Мансура Шангарева, брата муфтиев Исмаила и Тагира Шангареевых. 22 марта он был арестован по обвинениям в мошенничестве, хранении оружия и наркотиков, а также разжигании религиозной розни. 26 декабря 2005 года Шангареев решением суда был признан виновным в незаконном хранении боеприпасов (ст. 222) и наркотиков (ст. 228) и осужден на три года лишения свободы. Захват боевиками школы в Беслане пагубно сказался и на судьбе бугурусланского медресе «Аль-Фуркан», несколько выпускников которого оказались причастны к этой террористической атаке. С сентября 2004 года медресе неоднократно подвергалось обыскам, в ходе которых на его территории были обнаружены взрывчатые вещества и литература экстремистского содержания. С марта 2006 года обыски стали проводиться и в московской квартире муфтия Исмаила Шангареева, который связывал свои беды с клеветническим выпадами коллег по цеху. По результатам антишангареевской кампании медресе «Аль-Фуркан» окончательно прекратило свое существование, а некогда активная информационная деятельность муфтия Исмаила Шангареева свелась к элементарной самозащите. Впрочем, возглавляемое им ДУМ «Ассоциация мечетей России» особого урона от этого не понесло.
В марте 2004 года в Россию были доставлены уроженцы Татарстана, Башкортостана, Кабардино-Балкарии, Тюменской и Челябинской областей, которые попали в американский концентрационный лагерь «Гуантанамо» за участие в боевых действия на стороне движения «Талибан». Вполне предсказуемо интерес к семерым «талибам» проявили и российские правоохранительные органы, которые инкриминировали им участие в преступном сообществе, незаконный переход границы и наемничество. Начавшийся по этому уделу судебный процесс быстро завершился оправданием сторонников «Талибана», которые были отпущены по домам. Правда, ненадолго.
В апреле 2005 года татарстанские «талибы» Тимур Ишмурадов и Равиль Гумаров подверглись аресту по обвинению в организации взрыва газопровода в татарском городе Бугульме. Еще двое их коллег, Айрат Вахитов и Рустам Ахмяров 27 августа того же года были задержаны в квартире председателя Исламского комитета России и вывезены в Татарстан, где были допрошены по тому же делу и позднее отпущены. Во время террористической атаки на Нальчик в октябре 2005 года в числе боевиков оказался и «талиб» Расул Кудаев, который в настоящее время задержан и находится под следствием. В течение 2005-2006 годов эпизодические удары наносились также по эмиссарам пакистанского общества «Таблиг», пользовавшегося покровительством Саратовского муфтията, последователям радикального турецкого мыслителя Сайда Нурси, а также среднему медресе в пензенском селе Средняя Елюзань, которое оказалось крупным рассадником экстремистской идеологии. Последний случай вызвал крайне бурную реакцию татарстанских властей и саратовского муфтия Мукаддаса Бибарсова, которые даже пожаловались на освещавшую эти события газету «Известия»
Президенту России. Впрочем, Владимир Путин с их доводами не согласился. В целом же особых успехов на фронте борьбы с терроризмом достигнуто не было из-за несовершенства законодательства и умелой мимикрии экстремистских организаций.
30 сентября 2005 года Президент РФ Владимир Путин в пятницу подписал указ «Об утверждении членов Общественной палаты Российской Федерации». Интересы мусульманского сообщества в этом органе было поручено представлять муфтию Равилю Гайнутдину, который, наконец, получил некоторое преимущество перед своими конкурентами Талгатом Таджуддином и Исмаилом Бердиевым. С точки зрения самого московского муфтия, это назначение подняло его на недосягаемую высоту, тем более, что и ЦДУМ, и КЦМСК находились на тот момент в состоянии кризиса.
Воодушевленный успехами Равиль Гайнутдин искренне недоумевал – почему архиереи Русской Православной Церкви не хотят последовать его примеру и предать Талгата Таджуддина, который почти уже вышел из игры? Почему они никак не реагируют на «отлучение» председателя ЦДУМ от ислама, не верят слухам о его психическом нездоровье и не хотят выгнать верховного муфтия из Межрелигиозного совета России?
Между тем это обстоятельство постоянно расстраивало планы Совета муфтиев России, претендовавшего на статус единственного выразителя интересов российской
уммы.Точка зрения Равиля Гайнутдина интересовала представителей Русской Православной Церкви только в том случае, если совпадала с их собственной точкой зрения. В противном случае московскому муфтию деликатно давали понять, что помимо него в стране есть еще 60 человек с аналогичным духовным званием и они в большинстве своем ничего против инициатив Церкви не имеют. Действительно, и ЦДУМ, и КЦМСК всегда поддерживали планы по введению «Основ православной культуры» и института военных священников, равно как и не протестовали против повышения роли Церкви в обществе. И у них были на то веские причины – данные предложения вполне отвечали интересам компактно проживающих мусульман.
Такая ситуация категорически не устраивала руководство Совета муфтиев России, которое и без того не питало симпатий к православным. Ему нужен был повод для атаки на Церковь, которую требовалось наказать за неверное понимание исламской политики. Как ни странно, такой повод предоставила вышедшая в конце октября книга «Новейшая история исламского сообщества России».
О публикации исследования по новейшей истории российской уммы все ведущие мусульманские лидеры знали заранее, тем более, что в июне 2005 года ее проанонсировали ведущие информационные агентства. И Равиль Гайнутдин, и Талгат Таджуддин, и Магомед Албогачиев согласились, что необходимость в подготовке такой монографии назрела давно, и не возражали против того, что ее автором выступает исполнительный секретарь Межрелигиозного совета России. И ему не было оснований им не доверять.
Первым из мусульманских лидеров «Новейшую историю исламского сообщества России» прочитал саратовский имам Мукаддас Бибарсов. Что конкретно обидело его в этом исследовании, сказать сложно, однако 20 октября 2005 года он выразил глубокое негодование муфтию Равилю Гайнутдину. В тот же день Бибарсов выступил с программным интервью порталу «Ислам.ру», которое и дало старт многомесячному скандалу вокруг «Новейшей истории». По замыслу саратовского муфтия и его сподвижников, главную роль в начинающемся скандале должен был сыграть верховный муфтий Талгат Таджуддин, который специально настраивался в нужном ключе. «Доброжелатели» сочувственно поведали верховному муфтию, что вконец обнаглевшие православные специально написали эту книгу для его дискредитации. В свою очередь, председатель ЦДУМ дал понять, что поддержит Равиля Гайнутдина в том случае, если он выдвинет ультиматум Русской Православной Церкви и пригрозит выйти из Межрелигиозного совета России. И Равиль Гайнутдин этому поверил, благодаря чему стал жертвой красивой комбинации своего бывшего учителя. 1 декабря Совет муфтиев России выступил с гневным обращением, в котором, частности, говорилось: «Вышедшая недавно книга «Новейшая история исламского сообщества России», написанная Исполнительным секретарем Межрелигиозного совета России (МСР) Романом Силантьевым, несопоставима не только с принципами честной и объективной дискуссии, но и с элементарнейшими нормами общечеловеческой этики и морали, а тем более этики межрелигиозного общения. Не прослеживается в ней и признаков научного исследования. (…) Однако в книге с помпезным названием «Новейшая история исламского сообщества России», претендующей на статус фундаментального научного труда, не нашлось ни единого слова ни о восстановленных мечетях и помощи в этом богоугодном деле православных братьев наших, ни о пожертвовании мусульман на возрождение христианской святыни – Храма Христа Спасителя и других храмов, ни об участии воинов-мусульман в ратных подвигахза Россию, ни о подвиге дагестанских мусульман, отразивших агрессию международного терроризма в 1999 году и предотвративших полномасштабную войну внутри России, ни о муфтиях, выступающих против терроризма и экстремизма, ни о социальном служении российских мусульман! – Ни одного слова о чем-либо добром и полезном.
Зато все 600 страниц «фолианта» посвящены описаниям даже не проверенных, не говоря уже о научной достоверности, скандалов, слухов и сплетен, как если бы ничего иного за эти годы в жизни российских мусульман не происходило.
Причем, большинство из приведенных слухов принадлежат анонимам или самому Силантьеву. – Без «ложной скромности» он многократно ссылается на себя как на первоисточник.
Так, про соучредителя и члена Президиума Межрелигиозного совета России, главу Совета муфтиев России Исполнительный секретарь МСР пишет: «Председатель СМР… неоднократно обвинялся своими оппонентами в тесных связях с «казанской» ОПГ, а также с различными чеченскими преступными группировками» (с. 443). Автор не опровергает и даже не подвергает сомнению приведенные им непроверенные слухи, но решает их опубликовать, тем самым солидаризируясь с приведенными им обвинениями. Поэтому есть все основания считать решение Силантьева опубликовать такие порочащие честь и достоинство человека слухи преднамеренной клеветой.
Для усугубления картины, Силантьев не гнушается использовать антисемитские настроения: он мусолит факт встречи муфтия Равиля Гайнутдина с послом Израиля, причем в негативной манере подачи информации (с. 446).
Предположение, что Силантьев в такой форме не вполне адекватно решил бороться с угрозой «радикальных исламистов» в России, является несостоятельным, поскольку всенародное шельмование и оскорбление руководителей почти всех центров традиционного ислама России и подчиненных им организаций – это не что иное, как прямое пособничество ваххабитам и подстрекательство к радикальным действиям всех, кто хочет заменить якобы «оскандалившихся» традиционных исламских священнослужителей – муфтиев – на вооруженных «амиров» экстремистских джамаатов.