Новейший вариант пещеры Али-Бабы
Шрифт:
– Господи! Господи боже ты мой!
– она вскинула руку, словно хотела сорвать душившую ее маску.- Ты - ты сам дьявол!
Каким словом открывается внутренняя дверь? Живо! Я клещами его из тебя вытяну, это слово!
– Это слово легко запомнить, мадам, хотя сейчас оно и забыто. Вам в детстве не рассказывали сказку про Али-Бабу и сорок разбойников? Когда эту дверь устанавливали, я обратился мыслями - поддавшись, думаю, избыточному приливу чувствительности - к безмятежным часам собственного детства. Вот слова, которые открывают дверь: "Сезам, откройся".
–
– Ну,- жизнерадостно ответил Уимзи,- по моим расчетам, несколько часов, если сохранит самообладание и не станет изводить кислород, вопя о помощи и колотясь о закрытую дверь.
Если мы сразу туда отправимся, то, смею сказать, застанем его в добром здравии.
– Я пойду сама. А этого- уведите и сделайте с ним самое
страшное, но не приканчивайте до моего возвращения. Я хочу посмотреть, как он будет умирать!
– Минуточку,- возразил Уимзи, которого это милое желание совсем не взволновало.- Полагаю, вам лучше взять меня с собой.
– С какой стати?
– Видите ли, открыть дверь могу только я и никто другой.
– Ты же сообщил мне слова. Или солгал?
– Нет, слова те самые. Но, понимаете ли, это электродверь последней модели. Говоря по правде, самоновейшей, и я ей горжусь. Она действительно открывается на слова "Сезам, откройся", но только на мой голос.
– Твой голос? Я своими руками задушу тебя с твоим голосом.
Что это значит - только на твой голос?
– То, что я. сказал, не более и не менее. И не хватайте меня за горло, а то я, чего доброго, охрипну, и дверь не признает моего голоса. Вот так-то лучше. Она склонна привередничать, когда дело доходит до голосов. Однажды я схватил простуду и с неделю ходил осипший, так она не желала открываться, как я ее ни уламывал. Даже в обычных случаях порой приходится повторять несколько раз, пока не наткнешься на единственно верную интонацию.
Женщина повернулась к стоящему рядом плотному коротышке:
– Это правда? Такое возможно?
– К сожалению, вполне возможно, мэм,- вежливо ответил мужчина. Уимзи решил, что, судя по голосу, он должен быть первоклассным мастером своего дела, скорее всего- механиком.
– Устройство приводится в действие электричеством? Вы в этом разбираетесь?
– Да, мэм. В нем где-то встроен микрофон, который преобразует звук в серию колебаний, передающихся на электроиглу.
Когда игла попадает в бороздку, цепь замыкается и дверь открывается. Того же самого и так же легко можно добиться, используя колебания светового луча.
– Вы могли бы вскрыть дверь?
– Да, мэм, хотя это займет время и придется разбить механизм, а он, вероятно, хорошо защищен.
– Само собой разумеется,- ободряюще вставил Уимзи.
Она схватилась за голову.
– Боюсь, мы крепко влипли,- сказал механик с тем уважением в голосе, какого заслуживает хорошо сделанная работа.
– Нет - погодите! Кто-то ведь должен знать -- механики, что собрали сейф?
– В Германии, лаконично заметил Уимзи.
– Или... да, да, как я раньше не догадалась!
– граммофон.
Этот - этот -
его мы заставим произнести нужные слова. Быстро - что надо сделать?– Невозможно, мэм. В полчетвертого ночи под воскресенье нам не достать диктофона. Несчастный наш господин к тому времени уже отдаст богу душу.
Наступило молчание. Из-за ставен просачивались звуки нарождающегося дня. Где-то вдалеке прогудел клаксон.
– Я сдаюсь,- сказала она.- Придется его отпустить. Развяжите его. Вы ведь освободите его, не обманете?
– умоляюще обратилась она к Уимзи.- Хоть вы и дьявол, но не до такой же степени! Отправляйтесь прямиком к себе и спасите его!
– Отпустить его, как же!
– подал голос один из мужчин.- Он в полицию не молиться ходит, миледи, и нечего себя обманывать. Президенту крышка, это ясно, а нам всем лучше дать тягу, пока не поздно. Все, ребята, конец. Этого молодца отведите в подвал и свяжите покрепче, а то он еще устроит хай и перебудит всех. в округе. Я намерен уничтожить гроссбухи. Если не доверяете, сделаю это у вас на глазах. Ты, Тридцатый, знаешь, где рубильник. Дашь нам с четверть часа, чтобы смыться, и можешь взрывать дом к чертовой бабушке.
– Нет! Вы не уйдете - не бросите его умирать - вашего Президента вашего главного - моего,- не позволю. Развяжите этого дьявола. Да помогите же мне кто-нибудь с веревкой!..
– Ну уж нет, хватит,- возразил все тот же мужчина. Он схватил ее за руки, она начала биться, вопить и кусаться, пытаясь высвободиться из его мертвой хватки.
– Думайте, думайте,- вмешался мужчина с приторным голосом: - Дело идет к утру, через час-другой рассвет. Сюда каждую минуту может заявиться полиция.
– Полиция!
– чудовищным напряжением воли она, видимо, взяла себя в руки.- Да, да, верно. Мы не должны ставить под удар всех ради одного. Он и сам был бы против. Ничего не поделаешь. Эту падаль запрем в подвале - там он не сумеет нам навредить, и все разойдемся по домам, пока еще есть время.
– А второй арестованный?
– Тот-то? Несчастный кретин никому не страшен, он ничего не знает. Пусть убирается,- презрительно ответила она.
Через пару минут Уимзи очутился в глубине подвала, куда его сволокли без всяких церемонии. Он был в некотором замешательстве. Что его не захотят выпустить даже в обмен на жизнь Номера Первого - это он мог понять. Он шел на риск с открытыми глазами. Но чтобы оставить в живых опасного свидетеля - это казалось невероятным.
Те, кто доставил его в подвал, связали ему лодыжки ремнем и пошли наверх, выключив свет.
– Эй! Пощадите!
– крикнул Уимзи.- Мне и без того не по себе, могли бы хоть свет оставить.
– Все в порядке, дружище,- ответил один.- Тебе не придется долго сидеть в темноте. Часовой механизм уже включен.
Его напарник смачно рассмеялся, и оба ушли. Так вот в чем дело! Ему предстоит взлететь вместе с домом. В таком случае Президент наверняка погибнет, прежде чем его извлекут из сейфа. Это тревожило Уимзи: ему бы хотелось посадить этого отпетого негодяя на скамью подсудимых. В конце концов, Скотленд-ЯрД ждал целых шесть лет, чтобы разгромить эту банду.