Новгород и Ганза

Немецкому купечеству в Новгороде было предписано дважды в год посылать собранный налог и отчет о расходах в Дерпт; далее ливонские города должны были делить присланную сумму между пятью городами (Любеком, Висбю, Ригой, Ревелем и Дерптом) согласно той сумме, которую каждый из них истратил на дела купцов.

В 1403 г. новгородская контора, отправляя часть собранного налога в Дерпт, решительно заявила, что в дальнейшем налог будет употребляться только на строительство церкви и восстановление конторы. Этот шаг немецкого купечества был вполне оправдан, так как в указанное время купцов в Новгород приезжало немного, дворы после пожаров были разрушены и неоткуда было взять деньги на их восстановление.

В дальнейшем казна двора св. Петра пополнялась плохо. Постоянные пожары требовали возобновления хотя бы элементарной ограды вокруг дворов и укрепления стен и сводов церкви, чтобы было место для хранения товаров, что стоило немалых средств. В казне конторы их почти никогда не было, и руководство конторы вынуждено было брать деньги в долг на самые необходимые нужды. В связи с этим на общем собрании немецких купцов в Новгороде в 1423 г. было высказано предложение не делить остатки налога, а помещать их в ливонских городах, чтобы дворы освободились от долгов. В ответ на это общеганзейский съезд просил прислать отчет о финансовой деятельности за прошедшие 20–30 лет с указанием, сколько за это время было получено взносов и сколько истрачено на строительство, чтобы окончательно решить эту проблему. Впоследствии вопрос о налоге не раз обсуждался на ливонских и ганзейских съездах. В частности, в 1453 г. на съезде в Любеке был поднят вопрос о сборе средств, необходимых для организации посольства в Новгород: «А что касается расходов, то, поскольку у купечества в Новгороде не собраны деньги, заморские города полностью согласны с посланцами ливонских городов, что, начиная с предстоящей пасхи, в течение одного года нужно брать со всех ввозимых товаров со 100 любекских марок по 1 фердингу, а шкипера должны давать со своего груза. Когда этот год пройдет, то ливонские города должны написать магистрату Любека, сколько они собрали за этот год, и по этим данным нужно рассчитывать расходы. А названные деньги честно хранить до вышеназванного съезда».

Скра строго регламентировала не только весь распорядок жизни и быта немецких купцов, но и само ведение торговли. Особенно этим отличались IV и последующие редакции, содержащие разнообразные статьи о правилах торговли воском, мехами, тканями, вином, пивом (подробней см. перевод IV скры в приложении).

Условия проживания немецких купцов в Новгороде определялись, с одной стороны, интересами ганзейского купечества и принятым во дворе порядком, с другой — зависели от взаимоотношений с купцами и жителями Новгорода и от распоряжений новгородских властей.

Характер, правовые нормы и правила ведения торговли

Характер, правовые нормы, правила ведения торговли особенно хорошо документированы источниками для XIII—XV вв. Однако нет причин сомневаться в том, что основные торговые принципы типичны для всей средневековой торговли Новгорода начиная с X в.

Средневековая торговля имела посреднический характер, что с ранних пор отразилось в существовании в Европе крупных торговых центров с гостиными дворами, куда стекались товары из дальних земель и откуда они распространялись на соседние территории. Такими центрами в разные времена были Бирка, Сигтуна в Швеции, Хедебю, Любек в южной Балтике, Висбю на Готланде, Лондон в Англии, Брюгге в Нидерландах, Берген в Норвегии и другие. На протяжении веков подобным посредническим центром международной и внутри-русской торговли был Новгород, куда поступали товары из Византии, стран Ближнего и Среднего Востока, Средней Азии и древнерусских земель.

В свою очередь посреднический характер приводил к монополизму в торговле, поскольку тот или иной пункт становился центром торговли для большого региона. Собственно, монопольная торговля была характерной для всех торговых объединений, в том числе и Ганзы. Ганзейские города всегда стремились к монопольной торговле с Новгородом и поэтому старались исключить какую бы то ни было конкуренцию не только со стороны неганзейских купцов, но и внутри самого ганзейского товарищества. В связи с этим срок пребывания в Новгороде ограничивался одним сезоном, т. е. зимним или летним периодом. Правда, предусматривались возможные задержки купцов, но и в этом случае максимальный срок пребывания во дворах не должен был превышать одного года и дня, в противном случае купец лишался права посещать контору. Точно так же была ограничена стоимость ввозимых товаров тысячей марок и не больше. Купец, нарушивший это правило, лишался товара, который переходил во владение двора; кроме того, виновному запрещалось впредь привозить свой товар в Новгород. Эта мера была вызвана заботой о сохранении стабильных цен на ганзейские товары. Только в критической ситуации, когда ганзейская торговля стала приходить в упадок, города разрешили повысить стоимость товаров до 1500 марок.

Новгород в свою очередь запрещал ганзейцам поездки в другие города, дабы избежать конкуренции со стороны других купцов. Кроме того, в самом Новгороде ганзейцы могли торговать с купцами из иных городов и стран только при посредстве новгородских купцов. Монополизм новгородских купцов простирался и на деятельность князя, людям которого, согласно новгородско-княжеским договорам, запрещалось самостоятельно торговать с иноземными купцами: «А в Немецком дворе тобе торговати нашею братиею…».

Правила торговли новгородцев с иноземными гостями зафиксированы в торговых договорах и уставе Немецкого двора в Новгороде. Ограничения для ганзейцев устанавливались Новгородом не только в правилах торговли, городские власти стремились держать под контролем немецких купцов, чтобы обеспечивать доход своим гражданам, как купцам, так и другим сословиям, занятым обслуживанием иноземных купцов. Новгород владел монопольным правом доставки иноземных товаров за определенную плату по Неве, Ладожскому озеру и Волхову (рис. 26), а также с речных пристаней к иноземным дворам, Готскому и Немецкому. Даже отъезд немецких купцов из Новгорода целиком зависел от воли города, так как им было предписано пользоваться услугами только новгородских носильщиков при переносе товаров во дворы и обратно. Кроме того, ганзейские суда не поднимались по Волхову в Новгород, а оставались в устье Невы или у порогов (рис. 27), где происходила перегрузка товаров в новгородские ладьи, управляемые новгородскими лоцманами. Это правило облегчало новгородцам возможность задержания немецких купцов в Новгороде в случае необходимости, чем они неоднократно пользовались на протяжении всего периода торговли с Ганзой. Плата за переноску товаров с ладьи на иноземные дворы сначала была строго определена договором 1269 г.: 15 кун на Немецкий двор, 10 кун — на Готский. В IV скре плата за разгрузку товаров устанавливалась в 15 кун и не больше. Однако в XV в. новгородские носильщики самовольно назначали цены за разгрузку и погрузку товаров, что вызывало постоянные нарекания со стороны ганзейцев. Кроме того, немецкие купцы были недовольны и тем, что не имели права сами переносить свой товар, как это было заведено в ганзейских городах. В частности, при переговорах в 1436 г. одна из тем касалась новгородских носильщиков: «В первую очередь мы (послы — Е.Р.) говорили о носильщиках, которые переносят товары со двора на двор. Носильщики принуждают купцов, чтобы те платили им то, что носильщики требуют, и что бедные купцы не имеют права сами переносить свое имущество».

^{Рис. 26. Волховские перевозчики. Из книги: Olaus Magnus. Historia de gen ti bus septentrionalibus… Antverpiae: Cristopher Plant in, 1558} 

Торговая пошлина собиралась в Гостинополье — пристани на Волхове (в средневековье это был последний пункт перед волховскими порогами), где иноземные купцы перегружали свои товары в новгородские ладьи или нанимали лоцманов, чтобы добраться до Новгорода. По договору 1259–1263 гг. предписывалось всем иноземным купцам платить по 2 куны от капи (3 пуда) с любого взвешиваемого товара, купленного или проданного.' В следующем договоре 1269 г. сумма не названа, но сказано, что платить нужно столько, сколько «исстари», но не больше.

Ни в русских, ни в ганзейских источниках нет прямых указаний, как и где велась торговля в Новгороде с иноземцами, но многочисленные сведения из постановлений городских съездов, переписки двора, статей скры дают возможность, хотя бы в общих чертах, восстановить способ торговли. Очевидно, что новгородско-ганзейская торговля была меновой и оптовой, впрочем, как и вообще вся средневековая торговля. Известно, что ткани продавались поставами, запечатанными специальными пломбами, соль — мешками, мед, вино, сельдь, цветные металлы — бочками. Замечу, что при раскопках на Неревском конце на усадьбах богатой посадничьей семьи Мишиничей-Онцифоровичей в большом количестве были найдены днища дубовых бочек с ганзейскими купеческими знаками (рис. 28). Несомненно, что в этих бочках в Новгород доставлялся ганзейский товар (в том числе и вино), который богатые новгородцы покупали оптом.

^{Рис. 27. Переправа через пороги на Волхове. Из книги: Olaus Magnus. Historia de gentibus septentrionalibus… Antverpiae: Cristopher Plantin, 1558}

^{Рис. 28. Ганзейские купеческие знаки на бочках из раскопок в Новгороде} 

Оптовая продажа была характерна даже для таких мелких штучных товаров, как перчатки, нитки, иголки, которыми разрешалось торговать ученикам купцов в клетях. Названные предметы должны были продаваться дюжинами, сотнями, тысячами штук. Русские товары также закупались большими партиями: воск — кругами, меха — сотнями шкурок.

Вместе с тем розничная торговля, судя по некоторым данным, также имела место. В 1416 г. новгородское вече объявило запрет на ведение розничной торговли немецкими купцами. В отчете ливонских послов о переговорах с Новгородом в 1436 г. содержится просьба, чтобы и в будущем «немцам было разрешено вести мелкую торговлю, где они могут, как это было раньше». Видимо, немецким купцам в прежние времена было разрешено вести торговлю в розницу, но в XV в., с общим ужесточением торговых правил со стороны русских, такая торговля была запрещена, о чем купцы жаловались немецким городам.