Новик

Все задумались. Молча. Так где-то с минуту и промолчали, размышляя, пока Марфа не воскликнула:

– А я вот того знаю!

– Которого?

– Вон того! Третьего справа. Видишь. У него еще борода торчком.

– И кто он?

– На меня же три татя напало. Вот он тогда сбежал. В речку прыгнул и перебравшись на ту сторону, деру дал. Он предлагал меня по кругу пустить, а потом ножом по горлу.

– Слышите? – спросил он у обитателей поместья.

– Слышим, - ответили те нестройным хором.

– Вы думаете, что этот тать лгал?

Никто не ответил.

Андрей же, чуть подождал и, видя, что с настроем у его подчиненных вроде бы все правильно, вернулся к переговорам. Там ведь тот удалец, отбежав подальше, продолжал что-то кричать.

– Тихо! – рявкнул в рупор Андрей, вынуждая того замолчать и оглядеться. Он как-то не ожидал, что на такой дистанции голос будет так громко звучать. – Проваливайте!

Никто никуда проваливать, разумеется не собирался. И переговоры плавно перешли к перепалке.

– Чего они тянут?

– Ждут чего-то. – ответил Петр Рябой.
– Видел же, к лесу десяток побежал. Думаешь, по нужде отлучились?

– Может пока их всего десяток ударить верхом?

– Шутишь?

– А что? Я, ты да Устинка с Егоркой. Можно еще Илью посадить.

– Корову на плетень лучше посади, - фыркнул Петр. – Или, думаешь, они верхом бой вести умеют?

– Да зачем им уметь? Так, испугать, чтобы драпанули. А в бегстве их и мы с тобой порубим.

– А если они ждут этого?

– Тот десяток – в лесу?

– А ты уверен, что других нет? Вон там, например, - указал Петр на небольшой перелесок. – Если за ним трое или четверо добрых поместных всадников, то мы можем не уйти.

– Ловушка?

– Ты же сам их вон сколько ставишь, ловушек этих. Неужто не подумал? Или ты серьезно полагаешь, что эти крестьяне пойдут на приступ?

– Всякое бывает. Мы же не знаем, что им посулили…

Андрей замолчал, задумчиво уставившись на этих горе-осаждающих. И смех, и грех. Да, их было много. Но у него имелись и люди, и мерины для того, чтобы выехать и всю эту шушеру разогнать. Хуже того, он был уверен, что все эти крестьяне при виде ТАКОГО количества всадников сами разбегутся в разные стороны. Но тогда почему они так дерзко себя вели? Ведь те трое, что напали на Марфу, наверняка наблюдали за крепостью какое-то время и видели лошадей на выпасе рядом.

– Милая, - обратился он к Марфе. – На сколько дней у нас запасов?

– По еде до осени, - без всякого промедления ответила она. – По воде – на неделю. Может быть чуть больше. Если бы лошадей не было, то могли месяц продержаться.

– Может быть они специально хотят добиться того, чтобы мы лошадей убили? – спросил Андрей Петра.

– Ты думаешь, что это кто-то из сотников, которого уязвило, что новик выехал конно и оружно да еще с двумя слугами, годными к полковой службе?

– Да. Может шуганем?

– Опасно. Если скажешь – пойду за тобой. Но я не советую. Мы не знаем, сколько их подошло, где они и какие у них цели.

Андрей поиграл желваками и согласился со своим собеседником. Тот был прав. И этот отряд выглядел слишком подозрительно слабым для тех, кто действительно пытался брать штурмом эту крепость.

В принципе – не беда. Долго они все равно сидеть здесь не смогли бы. И запасов еды, скорее всего, у них не было подходящих, и опасно. На дворе стояло лето и сюда могли заглянуть поместные дворяне. Ну, не сюда, конкретно, а вон по тому берегу реки проехать, откуда этих ухарей хорошо видно. Сразу внимание привлекут. Всей Туле же известно, что у Андрея крестьян нет, тем более в ТАКОМ количестве.

Но была сложность – вода.

Парень поначалу ей особого значения не придавал. Считал, что достаточно будет поставить в какой-нибудь подсобке горшки с водой про запас. Оказалось, что этого совершенно недостаточно. И нужно было либо колодец копать, либо цистерну. И центр импровизированной площади для этих целей прекрасно подходил.

Вода – это основа выживания в осаде. И если уже сейчас из-за нее стало волнительно, то что будет, если подойдут к крепости более серьезные ребята? А это, без всякого сомнения произойдет. Причем не факт, что не в этом году…

Наконец, устав вещать в сторону молчащей крепости, этот относительно богато одетый мужчина заткнулся и начал отдавать какие-то приказы. Весь этот десяток, что сидел на солнышке на виду у защитников, поднялся и посеменил за ним к лесу. Туда, где укрылись ранее ушедшие.

Два часа прошло в тишине.

Андрей запретил всем разговаривать иначе, как шепотом и на ушко. Чтобы не пропустить гостей. А детей всех загнал на «скворечники» - бдеть. Он был уверен – никуда враги не ушли. И то, чего он опасался, то, к чему он готовился весь июнь и добрую половину июля таки началось.

Сам же молодой помещик снарядился в доспехи. Нацепил пояс с саблей. Достал все необходимое оружие. Проследил за тем, чтобы Устинка с Егоркой правильно надели тегиляй и вооружись, как и остальные мужчины. После чего сел в тени на лавочку и вроде как задремал.

Нервы у него шалили. Гудели. Вот он и попытался их так успокоить.

На самом деле он не заснул, а просто закрыл глаза и попытался максимально успокоиться, стабилизировав дыхание. Но всем вокруг показалось, будто бы он именно что заснул.

– Идут! Идут! – сдавленно пискнула девчуля, наблюдавшая за лесом, что рос совсем с другой стороны, нежели тот, в котором неприятель скрылся. Видимо обошли.

Петр хотел толкнуть Андрея, чтобы разбудить. Но тот уже открыл глаза. И мгновение спустя стоял на ногах.

Быстрым шагом пройдя к «скворечнику», откуда заметили врага, он выглянул в небольшую щель над щитком. Так и есть. Идут. Те же самые. И тот ухарь, на которого указала Марфа тоже тут. Только богато одетого не наблюдалось.

Они обошли и вышли с той стороны, откуда из леса идти всего сотни полторы шагов. А не от поля. Причем не просто шли. А бежали. Молча. Видимо желая воспользоваться преимуществом внезапности. В руках они тащили вязанки хвороста и небольшой таран из бревна.

Андрей отреагировал быстро и просто.

– Петр, хватай сулицы. И дуй – туда, - указал он. А сам, также прихватив с десяток этих легкий метательных копий побежал на соседнюю боевую площадку.

Выглянул.

Бегут.

Нажал педаль. Щиток отъехал. И он метнул сулицу.