Новое место жительства

Он бросил на меня короткий взгляд:

— Как вспомню - хрясь лбом в стол! Вокруг — грязь, в мозгах — крен… Ведь коли впредь писать в стол - Тогда и петь на кой хрен?! Эх — что–й-то мне не молится! Хочется — да колется… Рад бы в рай, да знаю сам - Проще вниз, чем к небесам!

Мы одновременно, не сговариваясь, переглянулись — и так же одновременно засмеялись, сам не знаю, почему. И — вновь одновременно! — подхватили припев, я запомнил его сразу:

— И только струн волшебных серебро… Белый ангел — на добро, А чёрный, падший — тот для зла! Да я видал его, козла!

— А это?! — Юрка сыграл начало Child In Time из альбома группы «Дип Пёрпл» «Deep Purple In Rock», потом выдал замечательный гитарный рифф a la Роджер Гловер [16] ; я подхватил и слегка переделал его прямо по ходу звучания. Юрка вскинул брови и заморгал, но тут же встроился в мелодию. Я соскочил с подоконника, мы уткнулись друг в друга лбами и с подвывом затрясли головами. Конечно, получилось плоховато из-за наших коротких стрижек, но всё равно. Когда мы доиграли, он сказал: — Уфф, здорово! Только погоди, — отдуваясь и держась за плечо, Юрка сел на кровать, осторожно потрогал повязку. Поморщился.

16

ДИП ПЁРПЛ — английская рок–группа. Была образована в 1968 в ФРГ. Роджер Гловер — её бас–гитарист.

— Болит? — забеспокоился я. Он поморщился уже явно от досады:

— А, ерунда… А вот такую знаешь?

Он заиграл что-то старинное, вроде какой-то баллады. Я бы, если честно, такую музыку и просто так послушал — красиво…

Граф фон Глэйхен из Эрфурта войско собрал, [17] Чтоб неверных на землях святых побороть. Много подвигов славных он там совершал, Но готовил ему испытанье господь. Наводил он ужас на врагов, наводил он ужас на врагов, Но попал к сарацинам в оковы Граф фон Глэйхен, имперский граф. Стал у знатного он сарацина рабом И поставлен за садом господским смотреть. Не надеялся больше увидеть свой дом И в отчаяньи глубоком хотел умереть. Поливал цветы, в горьком рабстве стенал, поливал цветы, в горьком рабстве стенал, И к спасенью пути не знал Граф фон Глэйхен, имперский граф. Но его господина прекрасная дочь Тайно нежный бросала на пленника взор И стыдилась открыться, чтоб графу помочь, Но свершиться был должен судьбы приговор… И стыдливость исчезла — пришла любовь, и стыдливость исчезла — пришла любовь, Вот оковы упали! Свободным стал вновь Граф фон Глэйхен, имперский граф. Изумлённый граф клятву верности дал - И достигли они христианских стран. Со слезами он землю родную узнал… Но в сердце графа нет места обману. Государя встречает счастливый народ, государя встречает счастливый народ, Сарацинку в свой замок ведёт Граф фон Глэйхен, имперский граф! Вот графиня стремится в объятья его… Но на стройную спутницу граф указал: «Эта дама супруга спасла твоего. Я ей клятву верности дал.» Сарацинка, рыдая, графиню молит: «Госпожа, пусть я буду твоею рабой!» Но графиня с улыбкою ей говорит: «Отныне мы сёстрами стали с тобой!» Мой супруг твоим супругом стал, мой супруг твоим супругом стал, И с любовью обеих к сердцу прижал Граф фон Глэйхен, имперский граф… …Их хранила любовь — и блаженный покой Графский дом на Петровой горе посетил, Небесам был угоден союз их тройной И сам Папа указом его утвердил. До глубокой старости прожил он, до глубокой старости прожил он, И с супругами верными был погребён Граф фон Глэйхен, имперский граф…

17

Стихи М. Фейгина

…Юрка закончил играть, и сидел, держа гитару на коленях. А я был, если честно, заворожён музыкой и песенными повторами. Конечно, я знал об эффекте повторяющихся строк в стихах — рефрене, это штука, древня, как мир! — но попал под его обаяние полностью.

— Здорово, — сказал я наконец.

— Ты играешь в сто раз лучше, — покачал он головой.

Я пожал плечами, хотя мне приятно было это слышать. И, чтобы не показывать виду, кивнул на грамоты и кубки:

— У вас в школе хорошие спортсекции?

— Неплохие, — Юрка положил гитару на подушку. — Только мало кто занимается.

— А вообще — как?

— Да как везде, наверное… — сказал он, поглядывая в окно. — Бардак… Кто бухает, кто травку курит, кому просто ни до чего… Или, — он перевёл взгляд на меня, — ты-то, наверное, учился — там было всё чики–чики? Сплошь учились будущее нации и надежда бизнеса?

— Было чики–чики, — не стал отрицать я. — В этом отношении. Но теперь я там не учусь.

— Да, — он смерил меня долгим взглядом, — теперь ты учишься здесь.

— Ты пишешь книгу? — решился я задать этот вопрос. — Ты прости, я ночью прочитал пару листов…

— А? — он посмотрел на стол. — Да, пишу, только не получается.

— По–моему, неплохо получается, — возразил я. Юрка секунду смотрел удивлённо, потом улыбнулся:

— Да нет, я не про это. Написано, может, и неплохо. Просто времени не хватает. Кусков разных много настрочил, а вместе их собрать — руки не доходят.

— Походы мешают? — уточнил я, надеясь вызвать его на разговор о странностях, которым наблюдал вчера. Юрка сделал неопределённое движение бровями:

— И это тоже… Слушай, ты в самом деле здорово играешь… я… — он замялся, откинулся к стене. — Я… в общем, я хотел тебе кое-что предложить…

Я вздохнул.

Мне вдруг стало ужасно скучно и даже как-то обидно. Сейчас будет звать меня в какую-нибудь самопальную группу, которая играет в гараже или подвале, прельщая карьерой хрестоматийных «Биттлз» или тех же «Дип Пёрпл». И горячо рассказывать, что на региональном конкурсе «отморозок…» ммм, «Самородок 20…» они «уже» заняли почётное пятое место из десяти участников, а будущее их ожидает ещё более светлое… Скучно, честное слово.

Но Юрка снова меня удивил. Похоже, это у него входило в привычку — ролевик–не ролевик, музыкант–не музыкант…

— Ладно, ближе к вечеру поговорим, — нелогично закончил он. — В пристройку зайдёшь и поговорим… А сейчас надо идти позавтракать, да на огород…

— Я с тобой пойду, — вызвался я. — Что там делать-то?

— Много чего, — туманно сказал Юрка.

— Ну вот, а у тебя плечо.

Он опять сделал то же движение бровями и слез с кровати:

— Пошли… Ты потом жалобы писать не будешь, что тебя работать заставляют? А то смотри, у нас в школе омбудсманьячка к таким жалобам очень сочувственно относится, сразу к ней в любимчики попадёшь.

Я гордо не стал отвечать.

На кухне я сунулся было делать яичницу, но Юрка притащил из кладовки, помогая себе подбородком, окорок на металлическом блюде. Это был первый настоящий, классический окорок, который я увидел в жизни — почти как в кино, коричневый, с чёрными подпалинами от копчения, на срезе розоватый, с торчащей солидной костью. Короче, я сразу бросился резать хлеб, а Юрка проурчал:

— Попррррробууууеемммм… — и напал с ножом на мясо.

— Откуда такой? — я оглянулся через плечо.

— Дары природы, — неопределённо ответил Юрка. — Крррасотища…

Он налил себе молока, и я решил не отставать. Прожевав первую — удивительно вкусную! — порцию, я вспомнил про книгу:

— Слушай, а ты её никуда послать не пробовал? Ну, рукопись?

Юрка потёр плечо, потом сердито и откровенно обиженно ответил:

— Пробовал. В «Полярное сияние», знаешь такой журнал? — я кивнул, я знал. По–моему, этот журнал выписывали все школьные библиотеки. — А, у вас тоже выписывают? — догадался Юрка.

— Выписывали, — поправил я. Он ответил кивком, откусил ещё кусок:

— Посылал. Полгода назад, когда начал писать эту штуку. Ну чего… даже ответили — мол, всё это очень мило, но сначала следует получить образование, желательно на литературном или журналистском факультете… Слушай, эти факультеты в год выпускают по стране, наверное, тысяч сто человек. Не слышал, чтобы кто-то из них писателем стал. По–моему, вообще никто из нормальных писателей никаких таких факультетов не заканчивал. Смотри: ДП [18] — врач…

18

«Доктор Пилюлькин» — прозвище С. Лукьяненко с 2008 года по названию его нового Живого Журнала.