Новое место жительства

— Писатель, я вспомнил, — кивнул я, стараясь делать вид, что ничего такого не замечаю. — Мы даже в школе читали что-то… Но я, если честно, не помню почти…

— Умер… — горько сказал Юрка, мазнув рукой по глазам. — Мы как раз доспорились до крика. Входит Ромка, он только–только прилетел, запоздал, ну и говорит с порога: «Ребята, Брэдбери умер.» Как будто небо рухнуло… Я встал в тишине и говорю: «Надо лететь. Ради его памяти — надо лететь туда, где никто не был!» И разревелся… Я честно не хотел этот аргумент использовать. Я про аргументы и не думал. Так сказалось… ну и все тут же проголосовали за полёт…

— Потом дашь почитать что-нибудь его? — спросил я скомканно. Юрка кивнул. Опять потёр глаза; я сказал:

— Не три, красные будут.

Он слабо улыбнулся:

— Я тыщу лет не плакал… Ромка потом ещё рассказывал… он читал на том форуме, где про это было… Я наизусть запомнил, сразу. Писатель есть такой, Верещагин, я кое-что читал…

— А, знаю такого, мне он нравится, — вставил я. Юрка кивнул:

— Ну вот, и ты про него знаешь… Он там написал, на этом форуме… вот так написал: «Космос потерял актуальность… Рэй Брэдбери потерял актуальность… совесть и честь потеряли актуальность… …во всяком случае — НЕ ДЛЯ МЕНЯ! …Бутылочка с Воздухом Мечты кончилась… Или просто Дуг Сполдинг [45] был уже слишком стар? Или… да идите к чёрту, не умер он!!! НЕ УМЕР!!! Это наш мир потерял актуальность — из него уходят певцы, мечтатели, воины… Остаются корпорации. Да. Но ненадолго. Монстры, загрызшие юную Мечту Человечества, будут повержены новыми певцами, мечтателями и воинами. Они будут золотоглазыми. Они будут знать, что Книги не сжигают. Они вырастут в Гринтаунах, где вино из одуванчиков и рассказы старого полковника… Мы ещё услышим, как в летнем вечере стучат сандалеты бегущего за мороженым в лавочку мальчишки — и от этого звука скорчится, взвоет и распадётся на бессильные лоскутья напыщенная, мнящая себя Великой мразь — Глобальная Тьма, окутавшая наш мир. Может быть, мальчишку будут звать Рэй.» И стихи чьи-то ещё вставил… — Юрка опять прикрыл глаза и чётко, ясно прочёл без запинки:

45

Дуглас

— Когда уходит Писатель - Безмолвно, в начале лета; Когда уходит Писатель - Без капельниц и больниц, Когда уходит Писатель, Пустеет всегда планета: Не слышно ни шума сосен, Ни пения певчих птиц. Ещё ведь совсем недавно Все было нормально вроде: Нежаркий и в меру пыльный, Но все-таки летний час… Но так защемляет сердце, Когда Писатель уходит, Золотоглазый и смуглый, Уходит пешком на Марс. Когда уходит Писатель - Решительно, без возврата, И вкус мятных капель детства К гортани присох не вдруг, Нам хочется громко крикнуть: «Уходишь от нас куда ты? Скорей поверни обратно, Вернись, пока можно, Дуг!» [46] Когда уходит Писатель, Пустеет слегка планета. Останутся только книги - Ведь он уйдёт налегке, Останется лучик солнца Набравшего силу Лета И запах сарсапарели На высохшем чердаке… [47]

46

Дуг Сполдинг — знаковый персонаж Рэя Брэдбери, герой книги «Вино из одуванчиков», добрый, романтичный, любопытный, отзывчивый и умный мальчишка из маленького американского городка Гринтаун. По признанию самого писателя — это в большой степени автобиографический образ.

47

Б. Лавров. 06.06.2012. (На смерть Рэя Брэдбери.)

Самое красивое, что я встречу в нашем путешествии — я назову именем Рэя Брэдбери, — неожиданно и очень твёрдо закончил мой кузен. — А теперь одевайся-ка — и пошли, Владька. Витёк хотел показать тебе дирижабль, я тебя провожу в ангар, сдам с рук на руки. Или ты не в настроении?

15. ЖЕЛАНИЕ ПОЛЁТА

Мы стояли в большой пещере ангара, задрав головы, плечом к плечу — я и Витька Редин. Витька был в рабочем комбинезоне, весь невероятно деловитый, с задранным длинным носом, и полная невозможность этой картины усиливалась тем, что вокруг аппарата сновали, что-то деловито перетаскивая, люди, которые только что повиновались витькиным распоряжениям — совершенно беспрекословно. Я уже знал, что постройкой дирижабля руководил именно он, даже технаря Димку оттеснил.

— И всё-таки… — я помедлил. — Всё-таки, Вить… где тут живут взрослые, которые вам помогают? Признавайся!

Витька рассмеялся — несолидно захихикал.

— А, тоже оглядываешься? — уточнил он. — Увы, нету никого, кроме нас. Я и сам иногда не очень-то верю, но вот так оно и есть. В смысле — нету… А хорош, да? Скажи?

Спорить было, конечно, бессмысленно.

Дирижабль оказался именно такой, каким я его себе представлял (до этого я в реале дирижаблей не видел ни разу). Длинный, серебристый, с крестом–оперением — два киля и два стабилизатора, отчётливо снабжённых подвижными рулями направления и рулями высоты. Плотно прижатая к «пузу» аппарата слегка угловатая гондола казалась неприлично маленькой по сравнению с баллоном. Неподвижно, но в то же время в какой-то напряжённой готовности застыли в воздухе две пары винтов по бокам гондолы. С баллона тут и там свисали полусложенные в длинные петли тросы — наверное, примитивная причальная система, если я правильно понял — а четыре из них расчаливали аппарат к крюкам в полу пещеры, вплотную к нему, так, что гондола лежала на камне… Витька между тем довольно наставительным лекторским таким тоном — я бы такого никому не спустил ни за что в каком-то другом случае, — продолжал:

— «Летящий к рассвету» — жёсткий дирижабль. Внутри — титановые шпангоуты и стрингеры, стальные плетёные расчалки и киль.

— Киль? — с сомнением переспросил я.

— Киль тут — это не то же, что на кораблях, — пояснил Редин. — Так просто коридор называется. Ну понимаешь, коридор внутри корпуса. Там баки со сжиженным газом, с топливом, с маслом, дизельный двигатель, вспомогательный который… Семьсот лошадок, танковый настоящий… Но его будем стараться не запускать, не стоит снова начинать гадить… Электродвигатель там же… А, ну вот. Покрытие — обычная хлопчатка, практически джинса, только очень толстая и прочная. Ну и с пропиткой и с серебряным красителем. Между шпангоутами — двенадцать отдельных газовых баллонов. У каждого свой предохранительный клапан — для подкачки или стравливания газа. В принципе, дирижабль может летать всего на трёх баллонах, только скорость станет очень маленькой, и управляться он будет плохо… Баллоны прорезиненные, заполнены гелием.

Я присвистнул:

— Гелием?! Где вы его взяли?

— 22 евро за литр сжиженного гелия, — пожал плечами Витька. — Сами пока синтезировать не можем, а вот купить — вполне… Была идея на водороде или на метане лететь, их добыть проще простого, но это уж слишком огнеопасно… Так. Дальше… — Витька почесал нос. — А. В рубке стоит комп с хорошей программой, но он только общий курс поддерживает, должен постоянно дежурить пилот… или хотя бы кто-то — корректировать текущее положение аппарата. Полностью автоматику можно было поставить, конечно, это не сложно, но чревато, так сказать… Внутри ещё плавающий балласт стоит, чтобы гравитационную стабилизацию проводить… На носу — воооон там — гайдропный арбалет с ручной лебёдкой. Видишь, гайдроп пристёгнут через блоки к мачте снаружи? А можно причаливаться даже в необорудованных местах, хотя лучше, конечно, опять-таки к родной мачте и с наземной командой… Пошли внутрь, или как?

— Спрашиваешь! — я заторопился даже впереди Витьки.

На нижний ярус гондолы — в грузовой отсек — мы попали по левому пандусу. Открыты были оба, но грузились в основном справа. Однако почти тут же нам пришлось задержаться — Витьку остановила на меня посмотрев лишь мельком, невысокая стройная девчонка с тёмной короткой стрижкой в комбезе с засученными рукавами. В правой руке она, как пистолет, сжимала включённый КПК:

— Рационов ИРП–Б [48] взято из расчёта на пятьдесят дней полёта на двадцать человек, — начала она без подготовки, но временами сверяясь с экраном, — полторы тонны груза. В НЗ так же пятьдесят двухлитровых бутылок с пресной водой и двести пятьдесят килограмм европейского пеммикана [49] . Это почти три тонны груза. Ещё столько же — обычные продукты, плюс три тонны оборудования, материалов, снаряжения и прочего. На всё прочее чистого подъёмного веса остаётся полторы тонны. Мы — все шестнадцать — весим почти две трети этого остатка.

48

ИРП–Б(индивидуальный рацион питания (боевой))

Вес — 1,5 кг вместе с упаковкой.

— четыре консервные банки

— мясные консервы (свиная тушёнка)

— консервы в виде колбасного фарша

— рисовая каша с говядиной

— рыбные консервы (скумбрия в масле)

— 6 упаковок пресных крекеров

— 2 пакета растворимого чая с сахаром

— 1 пакет концентрата сухого черносмородинного напитка

— 1 пакет растворимого кофе,

— 4 пакета сахара–песка

— 1 упаковка яблочного повидла,

— 1 упаковка томатного соуса

— 1 таблетка поливитаминов

— 3 таблетки «Акватабс» для обеззараживания воды

— 4 таблетки сухого спирта

— консервный нож

— ложка

— спички ветроводоустойчивые

— 3 гигиенических салфетки.

49

Старая пища для походов — изобретённый в незапамятные времена пеммикан (само слово индейское из языка кри) — бывает трёх видов:

— индейский (смесь топлёного жира, кусочков сушёного мяса и соли);

— европейский (смесь высушенного мяса, топлёного жира и сушёной фруктово–ягодной пыли с солью и специями);

— сибирский (смесь топлёного сала, соли и сухарной крошки).

Пеммикан может храниться в самых тяжёлых условиях годами (подчёркиваю — это не пропаганда, это реально проверенные факты). 200–300 грамм пеммикана в сутки при наличии достаточного количества воды в рационе хватает на то, чтобы поддерживать нормальную работоспособность 2–3 недели, а европейский пеммикан ещё и очень вкусен само по себе. Негативные последствия потребления пеммикана — расстройство желудка и — в случае очень длительного потребления — опасность гастритов и язв. Именно под этим лозунгом он был удалён из армейских и туристических рационов и заменён сублиматами и консервами, содержащиеся в которых активные химические добавки (т. н. Е) разрушают организм в ударные сроки. Такова плата человечества компаниям–производителям за возможность наживаться на огромных поставках консервов и сублиматов… Между тем, люди, ведущие активный образ жизни, делают пеммикан самостоятельно и по сю пору и используют в дальних походах именно его.

— Я надеюсь, ты считаешь БЕЗ залитых водных цистерн? — встревоженно спросил Юрка. Девчонка тоже посмотрела на него ошалело, сама ткнулся в экран и вздохнула облегчённо:

— Ты чего меня пугаешь?! Без, конечно. Без.

— Надюха, — Витька вроде бы как опомнился, — а чего ты ко мне с этим?! Я кто? Я — ме–ха–ник. Механик. И всё. Не суперкарго [50] . Посмотри на меня — что общего между мной и суперкарго? Между мной и пеммиканом?!

— Ты первый механик, — уточнила девчонка.

50

На кораблях — офицер, отвечающий за груз.

— Да ну и что?! Иди к Милорду, он старпом, и…

— Он вообще не здесь ещё. У него какая-то мутня в храме. То ли молятся коллективно, то ли бегемота жертву приносят, то ли уже вообще Ктулху вызывают, — сообщила девчонка, но от нас отстала — заорала в люк: — Эй! Эти ящики последними! Что за бестолочи!!!

— Это Надька Гареева, наш повар, — пояснил Витька, таща меня за собой по уже полузагруженному отсеку. — Она не из нашего отряда, беська бывшая. Но готовит отлично просто и деловитая, как кролик на капусте… Вот сюда.

Мы оказались в недлинном, тускловато освещёном пустом коридоре шириной не больше полутора метров и высотой метра два всего. Кроме той двери из грузового отсека, в которую мы вошли (и ещё одной точно такой же напротив) тут были две двери подальше и одна в дальнем торце.

— Там рубка, — махнул вдаль рукой Витька, — слева–справа — моторные отсеки, а вот, — он повернулся на каблуках, и я увидел люк в полу и крутую тонкую лесенку к люку в потолке, — подъём на вторую палубу… Ты как, рубку хочешь посмотреть, или второй этаж?