Новогодний переполох в академии «Милагриум»

Выпалив всё это, как из пушки, Мелинда закинула на плечо сумку и уже собиралась выйти за дверь, но самый любимый в мире голос заставил её повернуться.

– Я видел тебя во сне.

Она вздрогнула и широко распахнула глаза.

– И что я там делала?

– Делали мы.
– Он сел на краешек стола. Его поза была расслабленной и непринуждённой.
– Я всегда виделнас вдвоём, словно смотрел фильм с собой в главной роли. Мы танцевали на балу, потом я сорвал для тебя ярко-красный кленовый лист.

– Кленовый лист?
– Мел зарделась. Этот самый лист после ухода Альберта она теперь всегда носила у сердца.

– Да, а ещё я лепил для тебя мясные шарики, потом ты едва не упала, и я подхватил тебя, а вечером мы смотрели на звёздное небо и делали снежных ангелов. А спустя день случилось нечто страшное: я вешал на ёлку звезду, и мне сказали, что я должен тебя покинуть.

Мелинда сглотнула. Ладони её от волнения стали влажными.

– Ты помнишь, что произошло в самом конце?

Она сама не заметила, как сказала ему «ты» без всякого стеснения.

– Ты обнимала меня и клялась, что никогда не отпустишь. Но я исчез, а затем сразу проснулся у себя в палате.

– Что за чёрт!
– воскликнула Люси. Она резко открыла дверь, выпучила от недоумения глаза и попыталась прожечь взглядом в Александре дыру. Она его узнала, и её лицо моментально исказила гримаса злобы.- Так вот почему тебя не отчислили, Ноиламгип! У тебя везде блат. ВСЮДУ!!! Мало того, что ты ходишь в любимицах у ректора, так ещё и с её сыном встречаешься. Хотя первое, наверное, как раз из второго следует.

Мыл вспыхнула, как солома в жаркий день. Она ни с каким сыном ректора не встречается. Пусть Люси сказок не сочиняет!

– Ты мало вчера получила? Ничего, я сейчас добавлю!

– Позволь, я поговорю с ней, - Александр вышел чуть вперёд и заслонил широкой спиной Мелинду так, словно ей угрожала какая-то опасность.
– Вы, кажется, Люси Монд - дочь Уильяма Монда? Что-то не припоминаю Вас сегодня у себя на занятиях. Первая пара. Движение материи. Физическое и магическое. Нехорошо, когда дочь министра образования прогуливает учёбу. Что скажут люди?

В мгновение ока Люси сделалась такой же красной, как и Мелинда.

– Это неслыханно, - возмущалась она.
– Просто неслыханно! Других студентов отчисляют почём зря, а эта выскочке всё сходит с рук. Я буду жаловаться ректору, а потом нажалуюсь и на ректора.

– Ваше право.
– Александр кивком указал ей на выход, а затем преспокойно закрыл дверь. Прямо перед её носом.
– Она считает, что на том балу с тобой был я?

Мелинда пожала плечами.

– Да. И она всем расскажет, что мы теперь вместе.

– Может, тогда, - он придвинулся ближе и поцеловал её руку так, как это всегда делал Альберт, - дашь мне шанс? Я вовсе не против, если ты будешь называть меня Алом.

Часть 29

Александр не был идеальным. Он был нетерпеливым, вспыльчивым и заводился буквально с пол-оборота, гас, правда, почти так же быстро, как и заводился. Благодаря целителям «Милагриум» нога мадам Пингли срослась в рекордные сроки, но женщина, боясь нового гололёда, решила остаться дома до весны, отчего вести продвинутый курс горгульеведения продолжал молодой не совсем профессор Блаунт.

Мелинда посещала все его лекции и отвечала на каждом, проводимом им семинаре. Он был строг к ней, гораздо более строг, чем к её однокашникам, но всё равно эти самые однокашники шептались по углам и называли Мел то его любимицей, то любовницей.

Адепты, приглашенные на Новогодний бал, разумеется, приняли Александра за Альберта и решили, что именно он составил пару Ноиламгип, эффектно сняв маску в конце вечера. Мистер Морингтон им во всём поддакивал. Он помнил «Ала», так искусно обведшего его вокруг пальца, а ещё он помнил ректора Блаунт, которая не произнесла ни единого слова против, когда увидела человека на балу, имени которого не было в «золотом» списке. Разрозненная в голове бедняги картина обрела целостность, а Александр не стал вносить в мысли главного сторожа новую сумятицу. Молодого ассистенту Блаунту вовсе не улыбалось говорить кому-то, что всего неделю назад он находился в больнице для не совсем нормальных волшебников.

Так время и шло. Мелинду с Александром не шипперил только ленивый. Их нередко видели вместе в большом обеденном зале и библиотеке. Она приходила туда, чтобы подготовить в тишине домашние задания, а он, чтобы вдоволь ей налюбоваться. Впрочем, если она спрашивала: как он опять здесь оказался, Блаунт всегда находил разумное объяснение. Просто ему позарез нужна была одна безумно важная книга, которой не нашлось на кафедре.

Габи относилась к этой его привычке с пониманием. Александр вообще умудрился сойтись с этой шкодиной в рекордно короткие сроки. Благодаря своим снам он быстро понял, чем можно было подкупить Габи, и продул ей пару партий в шашки и настольный хоккей. Фамильяр оценила столь мужественный поступок и начала петь в уши хозяйки, какой Блаунт чудесный, с утроенной силой.

– Ты только погляди, как здорово всё получилось, - сказала как-то раз Габи, вытягиваясь в струнку на кровати рядом с Мел.
– Вам же меня обоим на руках носить надо. Попеременно! И самую вкусную еду давать! И кормить с ложечки, а ещё холить, лелеять и массаж лап делать. Трижды в день! Где бы вы оба были, если бы не я? Алекс лежал бы в психушке, а ты убивалась по Алу, зелья бы варила. Ну, разве я не молодец?! Так вовремя в котёл фотку бросила, ну и дух Нового года не оплошал…

Чувствовать себя хоть в чём-то виноватой Габи не собиралась. Она вообще придерживалась мнения: сам себя не похвалишь - никто не похвалит.

Часть последняя

В это же время померанский шпиц Бони лежал в центре комнаты на коврике и даже голову лишний раз поднять боялся. Его хозяйка успокоилась. Точнее ей пришлось успокоитьсяи научиться хоть немного фильтровать базар. Спор Мел она проиграла с треском, да и со своими выводами относительно парня Ноиламгип поспешила. Сильно поспешила. Как выяснилось, он её не бросил, да и на бал проник не совсем незаконно. В конце концов, Блаунт приходился сыном распорядительнице этого бала и был преподавателем академии.

Так они и жили. Опять же благодаря своим снам Александр уже многое знал о Мелинде. Он помнил, что ей нравятся яркие цвета, и что из еды она предпочитает мясные шарики с сыром. Он не забыл и о Сэме, и о том, из-за чего именно умерла Пэтти, но бережно хранил все эти вещи в секрете. Мел же узнавала его постепенно, шаг с за шагом. Его любимым цветом был голубой, любимой едой - яичница с беконом, а любимым временем года - зима. Удивительно, но Блаунт никогда не ревновал Мел к Альберту. Он с удовольствием говорил с ней о нём и искренне считал, что Альберт - это некий отголосок его души, случайно угодивший в фотографию.