Новогодний переполох в академии «Милагриум»
Шрифт:
– Эта волшебство! Чистой воды волшебство, - в конце концов заключил он. Фейерверк произвёл на него глубочайшее впечатление. Все пятнадцать минут хлопков и ярчайших брызг света он не мог отвести взгляд от ночного неба и любовался замысловатыми рисунками: каплями воды, идеальными окружностями и бутонами роз.
– Нормисы и не такое умеют, - когда всё закончилось, объяснила Ноиламгип.
– Они страшные выдумщики. У них тоже есть магия, правда, она не похожа на нашу.
– Однако она не менее прекрасна.
Чтобы Мелинда ненароком не поскользнулась, весь обратный путь Альберт чуть придерживал
– Останься со мной. Не уходи в гостиную. Хотя бы сегодня…
Она жадно впилась в его рот своими губами, обхватила руками за шею и повела к кровати. Его сердце билось так же быстро, как её, дыхание снова стало хриплым. Он повалил её на кровать, и она сама расстегнула пуговицы на его рубашке. А потом…
Потом он резко прервал поцелуй, отстранился на безопасное расстояние и крепко сжал её запястья, широко разведя руки в стороны.
– Так нельзя, Мел, прости. Если ты забеременеешь…
– Это будет самым лучшим подарком. Пожалуйста, - она вновь потянулась к его лицу.
– Умоляю!
Альберт отвернулся и яростно покачал головой.
– Я никогда себе этого не прощу. Подумай. У тебя будет сын или дочь, которому или которой ты не сможешь рассказать обо мне.
– Я скажу, что его отец был самым лучшим мужчиной в мире, и что я любила его очень-очень сильно, а в остальном… - в её голосе послышались боль и невысказанная горечь.
– Я справлюсь, Альберт, справлюсь, если у меня останется хотя бы частичка тебя. Мне нужно хоть что-то, не только воспоминания о бале, валянии в снегу и мясных шариках.
– Не справишься, - отрезал он, - если у тебя будет часть меня, ты как раз не справишься, поэтому мне лучше уйти, чтобы мы не натворили глупостей.
– Нет!
– Мелинда перелезла через кровать и плотно прижалась спиной к дверям, не позволяя ему покинуть спальню.
– Тогда просто останься рядом со мной на эту ночь. Давай поспим вместе. В одежде. Под одним одеялом. У нас осталось так мало времени. Давай не будем тратить его на ссоры. Я не хочу расставаться с тобой ни на минуту.
– Хорошо.
– Он сдался. Он больше не мог ей сопротивляться. И они легли в кровать вместе. Голова Мелинды упала ему на грудь, и одеяло плавно опустилось на них сверху.
Часть 21
– Ты знаешь, как оставить его в нашем мире? Не задержать на несколько дней, а сделать так, чтобы он вообще не уходил?
Щёки у Мел пылали. Она стояла посреди кухни, демонстративно уперев руки в бока. Волосы у неё торчали в разные стороны, одежда была вчерашняя: белая, шёлковая блузка на пуговицах и чёрная, расширенная книзу юбка чуть ниже колена. У нормисов такую юбку называли «годе», Габи звала её просто гадом.
– Он сегодня у тебя ночевал?
Грейс не повернулась к внучке. Она процеживала травяной товар через три слоя марли, дабы ни одна, даже самая малюсенькая часть листьев
ромашки или крапивы не попала в жидкость.– Мы просто спали. Ты же знаешь, Альберт - идеальный мужчина. Идеальный во всём!
Грейс хмыкнула и нарочито громко бросила железную ложку в раковину. От этого звона Мелинда вздрогнула.
– Мне нечего тебе ответить и помочь тоже нечем. Если бы я что-то могла, ты бы выросла в полной семье.
– Но с момента ухода моего отца утекло немало воды, а ты прочитала гору книг и приготовила не одну цистерну зелий.
– Ох, Мел!
– Грейс всё же повернулась к внучке. Черты её лица сегодня выглядели острее обычного, наверное, так сказывалась бессонная ночь.
– Ты ведь и сама должна знать: за магию надо платить! Платить дорого! А за любовную особенно.
– Моя плата - это разбитое сердце?
Вздохнув, Грейс вернулась к отвару и добавила туда сахар и корицу.
– Я люблю его, ба! А он любит меня. Ты же слышала…
– Конечно, он любит тебя! Ты его создала! Но как ты можешь любить его? Он же иллюзия, он эфемерность… Мнимость, мираж, обманка.
– Так помоги сделать его настоящим!
Часы в кухне пробили полдень. Грейс, как и прежде стоя к Мелинде спиной, кинула на стол деревянную доску и принялась мелко нарезать коренья женьшеня и укропа.
– Зелье «perfectus» в купе с заклинанием"Vir perfectus venit»– это самая ужасная вещь в мире. Даже хуже, чем ядерное оружие нормисов. Я умоляла Пэтти уничтожить рецепт, дабы больше никто не пострадал, а в результате на крючок попалась её родная дочь.
– Понятно. Значит спасение утопающих - дело самих утопающих. Не ожидала от тебя…
Мелинда выбежала из кухни так, словно за ней гнался рой рассерженных, диких пчёл, ворвалась в гостиную и прижалась спиной к двери. Ал и Габи играли за большим столом в шахматы, и Альберт безбожно ей подыгрывал. Мышь, которая вчера прогрызла в стене дыру, копошилась настолько громко, словно делала в жилище ремонт, но Габи искусно притворялась, что ничего не слышит.
– Давай пройдёмся, - обратилась Мел к Алу, когда партия была закончена. Он, естественно, с треском её продул, но бенгальская кошка-фамильяр выглядела довольной и даже протянула лапу для пожатия.
– Хороший ты парень, Берти. Мне будет очень жаль, когда ты уйдёшь.
«И мне», - едва не выкрикнула Ноиламгип. Габи озвучила самый ужасный из её страхов. Ещё день, два или три, и Альберт покинет этот мир навсегда. И как тогда она будет жить без него? Как?
– Пойдём в сад, - повторила Мелинда ещё раз. Её голос прозвучал нежно и мягко. Когда она говорила с Альбертом, её голос всегда звучал по-другому.
Альберт кивнул, они одновременно набросили на плечи куртки и вышли в сад, полный снега, как и два дня назад. Грейс, потонув в печалях, так и не разобралась со стужей, и зима вовсю наслаждалась своим величием.
– Что тебе понравилось вчера больше всего?
– спросила Мелинда, когда они вышли за калитку и вновь направились в часть города, что принадлежала нормисам.
– Мне понравилось абсолютно всё: и фейерверк, и часы на башне, и поздравляющие друг друга люди. Я ведь не видел Новый год раньше. Меня легко удивить.