Новопотемкинские события

После паузы Ксенофонт Моисеевич продолжал:

– Пенсия маленькая у меня, знаете вы это? В стране, которая торгует газом и нефтью во многие страны мира, у нас, пенсионеров, пенсия около ста долларов.

– Гм, но сейчас нельзя упоминать иностранную валюту, только всё в рублях, – осторожно заметил Семен, не думая, что последует потом.

– Что-о?! – заорал Ксенофонт Моисеевич на всю улицу, после чего многие прохожие подошли к корреспондентам, заинтересовавшись беседой. – Что здесь я слышу?.. Мы же живем, кажется, в свободной стране, так? И я не могу упоминать слова «доллар, евро»? Как хочу, так и говорю!..

– Успокойтесь, – попыталась сказать Ольга, гладя старика по руке, но он не слышал уже ее слов, как и никого другого.

– Пенсия мала так, что смешно вообще о ней говорить!.. Цены каждый день растут!.. Бензин постоянно тоже дорожает! Какая-то реформа ЖКХ, которая в самом деле не видна, только о ней по телевизору постоянно нам говорят!.. Какая инфляция!.. Новый Жилищный Кодекс, по которому людей можно выкинуть на улицу! Капитального ремонта моего дома не было уже пятьдесят лет!

Семен понял, наконец, что нужно заканчивать съемку и отходить в сторону от разъяренного и обиженного жизнью старика, поэтому он поблагодарил Ксенофонта Моисеевича за интервью и попытался попрощаться с ним, но старик, взяв Семена за руку, не отпускал его.

– Вам всё понятно?!.. Или вы живете на Луне и ничего не знали, что происходит! А льготы, которые отняли у стариков?.. Вместо них нам всего четыреста рублей дали в месяц!

Рядом в толпе зевак появились пенсионеры, которые стали поддакивать Ксенофонту Моисеевичу.

– Да, какое безобразие! – кричала пожилая дама с бородавкой на носу, тыча своей большой сумкой в лицо Ольге, словно это она была виновата во всех горестях пенсионеров. – Цены постоянно растут, а они тут нас спрашивают: как вы живете?

– А наше телевидение, которое многие называют зомбиящиком? – продолжал раздраженно Ксенофонт Моисеевич, стоя рядом с корреспондентами и не давая им отойти от него.

– Спасибо за ваше мнение, – дипломатично молвила Ольга, пытаясь отойти от надоевшего старика.

Но Ксенофонт Моисеевич успел глянуть в камеру и крикнуть напоследок:

– Пока, сытые дети мнимой стабильности!

По какой-то странной случайности этот крамольный сюжет попал в эфир, после чего Миловидову сразу позвонил мэр Горемыков, перечисляя все знакомые в его памяти нецензурные слова.

Миловидов молчал, слушая брань и крик Горемыкова.

После звонка мэра через минут пять Миловидову позвонил Подпевалов, тоже крича и произнося разные все известные ему слова коммунальных квартир и улиц. Как отметил Миловидов потом, вспоминая оба разговора, если можно было назвать разговором или диалогом крики и оскорбления одного звонившего и молчание при этом слушавшего, что Горемыков более просвещен в знании нецензурных слова в отличие от Подпевалова.

Явивщись в городскую Думу, Миловидову показалось, что он попал в разбуженный пчелиный улей. Многие депутаты стучали кулаками по столам, другие пытались кричать что-то непонятное или нецензурное, третьи тыкали ему пальцами почти в нос, недовольно морща лбы.

– Я понял всё, уважаемые депутаты! – хладнокровно произнес Миловидов, выслушав все претензии депутатов к местному телевидению. – Будем чаще вас всех показывать, будем чаще освещать депутатскую деятельность.

Миловидов думал, что, сказав эту фразу, которая должна была быть, как он полагал завершающей в его речи, все прения закончатся, но он ошибался.

– А чего у вас показывают в эфире? – выкрикнул с места один депутат с покрасневшим лицом. – Один разврат, одни пошлые песенки каких-то подростков!

– Запретить пошлость! – выкрикнул другой депутат, стуча кулаком по столу.

Миловидов понял, что говорить и спорить с депутатами не стоит, только соглашался со всеми их претензиями.

После пребывания в Думе Миловидов зашел к Подпевалову в кабинет.

– Ну, каково в Думе? – спросил, посмеиваясь, Подпевалов Миловидова.

Вместо ответа Подпевалов услышал только вздохи Миловидова.

– Ладно, давай с тобой выпьем, забудем все старые обиды, – предложил Подпевалов, доставая из шкафа бутылку водки и стаканы.

– Выпьем, – согласился Миловидов, добавляя далее:

– Надо смеяться, тогда будет всё хорошо!

– Это как?

– Стараться жить весело и сметься, идя по жизни со смехом, – пояснил Миловидов.

Подпевалов скептически поглядел на собеседника, бросив в ответ:

– Чего—то сейчас ты не похож на смеющегося…

– Да, правильно, – кивнул головой Миловидов, – замотан работой, столько дел, одна нервотрепка, но надо пытаться жить и смеяться, тогда легче будет жить в нашей трудной жизни!

– Думаешь?

– Да. Как-то Демокрита спросили: «Как вы понимаете истину?» Тот ответил коротко: «Я смеюсь!»

– Демократ?

– Не Демократ, а Демокрит.

– Гм, это… а он кто? – не поняв Миловидова, спросил Подпевалов.

– Демокрит – известный древнегреческий философ.

– Думаешь?

– Да, не то, что я только так думаю, так всё человечество думает.

– Известный? – с сомнением в голосе спросил Подпевалов.

– Да.

– А я что-то о нем не слышал.

– Но все его знают.

– Думаешь? – снова задал тот же вопрос Подпевалов, чем вызвал смех Миловидова. – Чего смеешься?

– Я ж говорил, что по жизни нужно идти со смехом, – пытаясь унять смех, ответил Миловидов, – вот и смеюсь.

– Думаешь?.. Ладно, мы-то его знаем, этого Демокра… Демокрита, а другие ведь его не знают… – вяло протянул Подпевалов, – Демокрит, надо запомнить, потом блеснуть знанием…

Вот так и закончился визит Миловидова в городскую Думу. Когда он уходил от Подпевалова, услышал тихо сказанные слова председателя партии:

– Да, известный, а кто его знал?.. Древнегреческий, ишь каков!..

Правда, Миловидов не рассказал, как он сам узнал о философе Демокрите: угадывая кроссворд, наткнулся на неизвестную фамилию и спросил знакомого студента, учащегося философского факультета.

Глава 5 Думские приключения

Первое же заседание городской Думы очень удивило Алексею Видотрясова. Полный жизненных сил и планов наш герой составил план вопросов, которые хотел поставить на голосование; у него также были несколько наскоро написанных законов, которые он желал обсудить. Однако энтузиазм молодого депутата резко оборвал председатель Думы Подпевалов. Услышав предложение Алексея, Подпевалов скривил в раздражении лицо, пробурчав: