Новые горизонты

Встал скромненько у одной из колонн и стал наблюдать. Сейчас хороший тон требует, чтобы в перерывах между танцами мужчины, желающие танцевать, не садились, особенно холостые. Как мне объяснили, если в танцевальном зале холостой мужчина сидит, то общество за кавалера его уже не считает. И беседовать мужчины должны стоя, в том числе с сидящими дамами.

Немного понаблюдал, и опять вспомнилась строчка стихов известного поэта. Я даже произнёс её вслух:

— Толпа мазуркой занята. Кругом и шум, и теснота.

— Любите Пушкина?

Незаметно подошедший молодой офицер, задавший вопрос, встал рядом и с лёгкой улыбкой стал меня рассматривать. Ох, длинный-то какой! Моя макушка ему даже до плеча не достаёт. Он над всей толпой чуть ли не на голову возвышается. Не дожидаясь моего ответа, офицер продолжил:

Дианы грудь, ланиты Флоры

Прелестны, милые друзья!

Однако ножка Терпсихоры

Прелестней чем-то для меня…

— Прекрасные стихи! Но если уж говорить о балах, то мне нравятся другие:

О, эти петербургские балы!

Очарованье блеска светской пыли,

Где тонкий стан и кудри Натали

Безудержно мужчин в себя влюбили.43

— Что-то я не припомню у Пушкина таких стихов.

— Это стихи моего папа.

Ха, реклама — наше всё! Никогда не поздно поднимать рейтинг старшего Патрушева. Очень хочется заработать на... как бы "его" стихах.

— Вот как! А весь стих вы не могли бы прочесть?

Ой, да что мне, жалко, что ли? Взял и прочёл. Потом ещё один стих, потом ещё. А после, наконец, вспомнил о приличиях, вдалбливаемых мне Ростовцевыми:

— Простите, за красотой поэзии я забыл об учтивости. Разрешите представиться: Александр Владимирович Патрушев.

— Не стоит извинений. Я первый с вами заговорил, первым и должен был представиться.

Он щёлкнул каблуками и повторил при этом мой лёгкий кивок:

— Великий князь Николай Константинович.

Оба-на! Великий князь! Представитель семейства Романовых собственной персоной. И как дальше с ним разговор вести? Общаться с господами столь высокого ранга меня ещё не учили. Вот чёрт! А ведь могли бы местные учителя хотя бы обмолвиться — ну, так... невзначай — о возможной встрече на балу с такими личностями. Как говорится, на всякий случай. А то у них всё танцы, танцы на уме были, да плюс к этому как гостям из захолустной Сибири за столом не облажаться.

Ладно, Саша, хорош комплексовать. Быстро соображаем: раз парень Константинович, то, следовательно, сын великого князя Константина Николаевича, а это у нас брат царя и второй человек в империи. И, что особенно неприятно, от Константина Николаевича зависит, состоится ли, наконец, свадьба у Софы с Ростовцевым, да и наше с Машкой усыновление тоже, ведь я больше чем уверен: граф собрался именно к нему по этим вопросам обращаться. Вот блин! Ляпни я что-нибудь неучтивое, а этому молодому офицерику неучтивым может показаться всё что угодно, и сыночек не забудет высказать папуле своё неудовольствие. Получается, сейчас многое зависит от того, смогу ли я найти с ним контакт.

— Рад знакомству.

Хм, похоже, что-то не так, ишь как у него брови удивлённо взлетели. А-а, нет... улыбнулся.

— И я рад. Вы впервые на балу в Петербурге?

— Что, очень заметно?

— Всего лишь малость. Вы слишком непосредственны для вашего юного возраста.

— Я так понимаю, обычно на первом балу молодые люди ведут себя скромнее?

— О нет! Частенько скромность не самое лучшее из их качеств, а вот нервозность у юношей присутствует всегда. Вы же не испытываете никаких излишних эмоций, как будто сотую ночь отплясываете средь петербургского бомонда, — тут он ухмыльнулся, — и постоянно знакомитесь с великими князьями.

Я тоже улыбнулся. Вроде разговор складывается в мажорном ключе.

— Вы не поверите! И то и другое в первый раз. Но! Знаете, когда в нелёгкой схватке один на один ты в упор убиваешь несущегося к тебе медведя, всё прочее становится несколько отстранённым. Уже и дамы танцуют лучше, и мир вокруг кажется прекраснее, и сам ты освобождаешься от множества предрассудков. В том числе и от стеснительности. Так что теперь в необычных ситуациях и при излишнем волнении я стараюсь вспоминать того медведя, и эмоции сразу уходят.

А что, удачное объяснение моего спокойного отношения ко всяким великим. Да, разговариваю я с ними нормально, как и со всеми другими, да, не раболепствую, как большинство окружающих, но это не потому, что не уважаю персон... столь важных, просто медведь меня так напугал. Вот представьте себе, бывает же такое в жизни! И кстати, тема охоты у любого мужчины вызывает интерес, а где рождается интерес, там негативу трудно появиться.

— Приятно слышать, что я не страшнее медведя.

— Да. В этом отношении вам до него далеко.

— Понимаю. Зубами и когтями не вышел.

— Да. А ещё вы не такой лохматый и не рычите. К тому же запах....

— Да-да-да!

Николай рассмеялся. Так, продолжая лёгкую шутливую пикировку, мы и разговорились. Я вкратце рассказал о жизни в Сибири и как угораздило туда попасть. Поведал об отце, но постарался обойти стороной клан Ростовцевых — мне неизвестно отношение этого молодца к ним. Об охоте знатно поговорили. Потом Николай как бы между прочим похвастался своей учёбой в Академии Генерального штаба. При этом он с нескрываемой гордостью заявил, что поступил туда без всякой на то протекции со стороны своего папа. Честно говоря, для его возраста это, наверно, достижение, ведь обычно в Академию поступают офицеры постарше. Ну... есть чем гордиться. Это первый из Романовых, кто поступил в Академию, и, насколько помню, он единственный, кто её закончит и получит высшее военное образование44.

Мои мысли постепенно вошли в спокойное русло, и я наконец осознал, с кем меня свела судьба. Ё-кэ-лэ-мэ-нэ, да это ж в скором времени изгой общества! Его через несколько лет вычеркнут из списков царствующей фамилии, вышлют из столицы и предадут забвению. А всё из-за какой-то американской красотки очень лёгкого поведения. Вроде бы семейные драгоценности он для неё украдёт, да ещё и брюлики из материнской иконы выломает. И на кой чёрт, спрашивается, меня с ним судьба свела? О возможных случайностях в своей новой жизни я уже не думаю. Как показывает практика, слишком многое в ней предопределено, незримые силы мироздания постоянно подгоняют меня и направляют на жизненном пути, подбрасывая всё новые и новые "подарки". Остаётся лишь принимать их и подстраивать под себя. А как, спрашивается, мне это чудо к своим планам пристроить?

— Александр, не отвлекаю ли я вас от дам? Полагаю, вы стремились найти здесь усладу для сердца?

Николай опять смотрел на меня с усмешкой. М-да, что-то я задумался.

— О-о, не беспокойтесь! Моё от меня не уйдёт.

— Интересное выражение. Надо запомнить.

— Можете воспользоваться им при случае.

— Спасибо. Так вы не любите танцевать?

— Люблю, но также я люблю наблюдать за интересным представлением.

— Представлением?

— Ну да. Что наша жизнь? Игра! И люди в ней актёры.