Новые горизонты

Последовавшее далее пиршество было выше всяческих похвал, но так как мы с великим князем во время него тихонечко болтали без умолку, то подаваемые блюда я запомнил плохо, а людей близсидящих, наоборот, хорошо. Ну а как их не запомнить, когда Николай рассказывал о каждом, да ещё столь образно, что я пару раз чуть от смеха не подавился. Вот ведь ядовитый зубоскал! Он по большей части даже не юморил, а желчь свою изливал. Мне показалось, какая-то злость в нём нехорошая сидит по отношению к окружающим. Спрашивается, если тебе не нравятся приглашённые гости, то на кой чёрт ты сюда припёрся? Тут не официальный раут, где твоё присутствие обязательно. Или его настроение именно на балу испортилось? Может быть, какая-нибудь дама ему в интиме отказала? Насколько помню из прочитанного когда-то о князе, секс он очень любит, причём разнообразный и неважно с кем. В его постели баронесс частенько сменяют цыганки, а княгинь — прачки.

Ну... как бы там ни было, а если мне судьбой уготованы долгие контакты с этим... сатириком, то характер его следует изучить тщательнее, чтобы направить мысли и, самое главное, действия князя в нужное для меня русло.

После ужина я, решив ещё потанцевать, оставил Николая одного, к тому же мне хотелось на некоторое время прервать наше затянувшееся общение — пусть не думает, что я прилип к нему как банный лист к заднице. К моему большому сожалению, пригласить на танец понравившихся мне племянниц княгини не удалось: красавицы здесь нарасхват (тем более с богатым приданым), у них, бывает, все танцы, вплоть до утра, расписаны уже в самом начале бала. Но ничего, я всё равно нашел с кем покружиться в вальсе и попрыгать в мазурке.

Танцевать в последнем туре стало намного свободнее. Народа значительно поубавилось, остались лишь самые стойкие, и в основном молодёжь. Эх-х, вот и завершается мой первый настоящий бал. Ну, что сказать? Хорошее развлекалово. Мне понравилось. Я теперь буду посещать данные мероприятия регулярно и с удовольствием. За зиму натанцуюсь досыта. Традиционно основной бальный сезон проходит зимой, с Рождества и до последнего дня масленицы, в остальное время года балы устраиваются редко и лишь по особым случаям.

Под конец в бальном зале, как, впрочем, и в остальных помещениях, из-за свечного и газового освещения наступила конкретная жара. Даже периодические проветривания уже не особо помогают. И тут я оценил ещё одну пользу перчаток. Жаркая атмосфера, застёгнутые на все пуговицы мужские фраки и мундиры, накрахмаленное белье и быстрый темп танцев создают условия, в которых руки сильно потеют, и если не надевать перчаток, то кавалеры, танцуя, обязательно испачкают светлые лифы дамских платьев, а этого допускать никак нельзя. Опять же притрагиваться к влажным рукам партнёров по танцам без перчаток было бы неприятно.

А ещё я заметил, что воздушные и легкие бальные наряды дам очень непрочны. На полу то тут, то там валяются смятые оторвавшиеся цветы, блёстки, множество перьев и даже кусочки кружев. Становится понятно, почему бальное платье используется всего один-два раза. Мужчинам в вопросах одежды значительно проще, фрака им обычно хватает на год, а то и на два. Кто победнее, те и несколько лет в одном фраке ходят. И кстати, дамские башмачки для танцев, больше напоминающие тапочки, тоже недолговечны; как рассказывал Николай, они нередко протираются до дыр за одну ночь.

Как-то так получилось, что я с великим князем под конец даже не попрощался. Мельком заметил, что он ухаживает за дамой, потом меня отвлекли Ростовцевы, собравшиеся всей гурьбой покинуть бал, и, пока я вместе с ними прощался с княгиней Разумовой — хозяйкой вечера, Николай исчез. Видать, нашёл партнёршу для интима. Ну да и бог с ним, свидимся ещё как-нибудь. Между прочим, Ростовцевы не оставили без внимания мои долгие разговоры с Николаем. Граф ещё в карете на пути домой принялся меня просвещать, с кем же мне довелось познакомиться на балу, а уже днём, после моего четырёхчасового отсыпалова, ещё и приехавшая "бабуля" внесла свою лепту.

Все их нравоучения можно было свести к одному: великий князь — человек, конечно, хороший, умный и красивый, но... шалопай редкостный, и лучше с ним дружбу не водить. Для такого правильного мальчика, как я, он неподходящая компания. Ха, пришлось клятвенно заверить будущих родственников, что больше, чем я сам себя порчу, меня уже никто испортить не сможет.

Из дневника великого князя Николая Константиновича:

"Декабря 27, 1869 года. На днях мне двадцать. Великий день совершеннолетия. Каково прожил я? Не знаю. До сего дня я о том не мыслил. Прошёл день, и слава Богу, а жил я одним завтрашним. Итак, детство темно и печально. Счастливых дней не припомню. Нет, пожалуй что помню — всего один. Это день, когда гостил я у государя и государыни. Любил ли я? Другие говорят — любил, а я не уверен. Причинял ли кому-нибудь боль? Быть может. Быть может, для того я и создан. Но нет, вздор, дитя не рождается для зла. И грех на всяком, кто захочет с тем спорить. А всё же были у меня добрые чувства. Но Мирбах46 погубил их во мне. Придётся взращивать их заново. Жить одним рассудком невозможно. Что ж, доживу до тридцати — перечту эти строки. Поглядим тогда…"

Из дневника великого князя Николая Константиновича (нашей реальности, не этой):

"Февраля 2, 1870 года. Великий день в моей жизни. Надо оглянуться на дорогу и вспомнить, что пережито... Не понимаю, за что меня все так не любят, хоть и говорят противное. Обидел я кого-нибудь? Нет. Или я из числа тех людей, которых один вид порождает недоброжелательство. При этой мысли я чувствую, как ядовитая злость наполняет мало-помалу мою душу. Откуда она взялась? Ведь дети со злостью не родятся. Великий грех того, кому я этим обязан... Пусть явятся мои хорошие качества, а дурные пусть умирают. Больше вспоминать мне тошно. Когда мне будет 30 лет, прочту это, если не сожгу с другими тетрадями, как я жёг и уничтожал все, что мне напоминало Мирбаха".

42Пушкин А.С. "Евгений Онегин" (прим. автора).

43стихи Эмилии Нечаевой (прим. автора).

44Тут главный герой ошибается: был в семействе Романовых ещё один выпускник Академии Генерального штаба — великий князь Николай Николаевич (Младший) (прим. автора).

45бутылку шампанского подают завёрнутой в салфетку (прим. автора).

46Мирбах — воспитатель Николая Константиновича. Немец, педант, привыкший воспитывать детей жёстко, часто избивая.

Глава 22

Наконец-то отшумели новогодние праздники и наступили трудовые будни. Отдохнувшие за прошедшие весёлые деньки работяги и государственные чиновники приступили к своим обыденным обязанностям. В полную силу заработали Путиловские заводы, и я, пользуясь советами Николая Ивановича, стал подбирать строительные артели для достройки и переоборудования предоставленных мне в длительную аренду цехов — Путиловского механического и литейного "Аркадии".

Как-то быстро решился вопрос моего вступления в наследование имуществом старшего Патрушева, причём сразу и столичного дома, и родовой усадьбы. Сказались старые связи графа Ростовцева среди судейской братии — он, как-никак, после отставки из гвардии несколько лет в суде почётным мировым судьёй заседал. Мне пришлось присутствовать всего на одном разбирательстве, на котором Путилов с Ростовцевым и Софа, как опекун, подтвердили мою личность и право наследования, а я предоставил документы о безвременной кончине "отца". По ходу дела выяснилось, что никаких заявлений о смерти Александра Патрушева от тёток в петербургский суд пока не поступало. Значит, я оказался прав: Анастасия Георгиевна время тянет, стремясь побольше денег с аренды дома прикарманить. Ну ничего, скоро мы с ней разберёмся.

Не знаю уж, заслал ли граф взятку кому-нибудь в суде, или просто надавил авторитетом, но на следующий же день после судебного заседания постановление о моём праве владения городским домом и свидетельство на имение были мне выписаны. Кстати говоря, если бы я обратился в суд до восемнадцати лет47, то он передал бы всё "отцовское" имущество не мне, а в опекунский совет, а тот, в свою очередь, в обязательном порядке передал бы его во временное управление одной из тёток, как ближайшей родственнице, при этом на моё мнение и на мнение Софы никто в суде и внимания не обратил бы. Насколько я понял, Софу, как не дворянку, столичный опекунский совет вообще отстранил бы от опекунства над дворянином.