Новые мифы мегаполиса

Он решил, что хватит тут ползать. Надо двинуть наугад по прямой, пока не попадется стена.

Он двигался довольно долго, но никакой стены не нашел. Вместо этого снова наткнулся на картонные ящики. Теперь уже другие, внутри лежало какое-то тряпье.

Бустов протяжно вздохнул и уселся на пол — отдохнуть и привести нервы в порядок. Он, несмотря на активность, начал немного зябнуть. И воздух тут был какой-то мертвый и колючий, словно пылью дышишь. Впрочем, пока все это можно было перетерпеть.

«Ерунда какая-то, — думал Бустов. — Должна быть стена. То ли я по кругу мотаюсь, то ли самое неудачное направление выбрал».

Он убедил себя, что исследовал не так уж много пространства. В самом деле, когда ощупываешь и проверяешь в темноте каждый шаг, малые расстояния могут казаться огромными. Надо просто продолжить поиск.

Он продолжил поиск, потом прекратил и снова начал. Прошло несколько часов, а он так и ползал в кромешной тьме, где совершенно ничего не менялось.

Наконец он, выбившийся из сил, напуганный и одновременно возмущенный, остановился отдохнуть возле очередной груды ящиков. В одном из них нашелся блок сигарет, только вот никакого источника огня не было.

Бустов неподвижно сидел на каменном полу и глядел в темноту. Она, казалось, еще больше сгущается, хотя куда уж больше. Она словно обретала вес и плотность.

И еще казалось, что в ней вязнет даже само время.

— Начальник!

Бустов прямо-таки вскочил, чувствуя бешеное сердцебиение.

— Начальник, эй, ты где?

Не показалось. Действительно, из темноты его звал голос.

— Кто здесь? — крикнул Бустов.

— Свои, не бойся. Здесь чужих нет.

— Драницкий, — выдохнул Бустов. И безжизненно добавил: — Сука.

— Нагулялся, начальник? — спросил Драницкий.

— А я, думаешь, гуляю?

— Ну, ходишь туда-сюда, ищешь чего-то…

— Что это за место? И как я здесь оказался? — Бустов чувствовал ярость и готов был порвать Драницкого пополам. Но еще сильней была радость от того, что этому кошмару, очевидно, приходит конец.

— Начальник, придется тебе меня отпускать. Потому что доказательствов у тебя опять нету.

— Я тебя отпущу только на зону, урод.

— Не ругайся, а послушай. Обещай меня больше не мурыжить, отпущу тебя обратно.

— А не пообещаю, то что?

— Да ничего. Сиди тут сколько влезет.

— Ох, какой ты деловой, Драницкий. Не боишься, что меня искать будут, и твоя персона первым номером в этом поиске встанет?

— А пускай ищут. Тут не найдут. А с меня какой спрос?

У Бустова появилась мысль — не подобраться ли поближе, чтобы ухватить эту сволочь за горло и душить, пока не взмолится. Он никак не мог определить, сколько до Драницкого шагов — голос звучал словно над самыми ушами.

— Слушай, начальник, я тебе одну вещь скажу сразу — ты без меня отсюда не вылезешь. Вообще не вылезешь, никогда. Вот честное слово.

— Я и не из таких мест вылезал, — огрызнулся Бустов.

— Да нет же! Не веришь, да? Ну, тогда посиди тут денек подумай. Поползай на коленках, поищи выход.

— А не боишься, что будет, когда найду?

— А не найдешь. Вот, хочешь, даже фонарь тебе оставлю. И ищи хоть до посинения.

«Что он несет? — промелькнуло в голове Бустова. — Как это можно не найти выход с фонарем? Вроде не лабиринт, не яма. Скорей всего какой-нибудь огромный гараж, цех или ангар».

Впрочем, сразу подумалось, что для ангара здесь слишком глухие звуки. Не хватает гулкого эха.

— Эй, чудила! — позвал Бустов. — Ты зачем магазин-то разбомбил? Вроде на уголовника не похож.

— А я никакой не уголовник, — моментально отозвался Драницкий. — И никаких магазинов не знаю. Почудилось тебе.

— Да ладно уж брехать… Я в твоих руках сам железяки видел — те самые, из каталога.

— Ничего не знаю. Не было никакого магазина.

— Ну, это мы быстро выясним. Что это за место? И как ты меня сюда приволок? Рассказывай давай.

— Может, и расскажу. Но ты пообещай, что трогать меня больше не будешь. Оставишь в покое, и больше я тебя не увижу.

— Ты вор, и ничего я тебе обещать не собираюсь.

— Ну, дело твое, начальник. Оставайся тут еще, подумай. Вот тебе фонарь, пока я добрый…

Раздался щелчок, и темноту рассек луч света. Бустов успел разглядеть, как тщедушная фигурка метнулась от света и моментально растаяла в темноте. Звук шагов быстро сошел на нет.

— Сука, — сплюнул Бустов.

Ему было горько осознавать, что он попал в зависимость от какого-то недотепы. Причем в глупейшую зависимость.

Впрочем, о полной зависимости думать рано. С фонарем поиск выхода должен значительно ускориться.

* * *

У него ничего не вышло. Фонарь был мощный — целый прожектор с девятивольтовым аккумулятором. По логике, луч должен был прямо-таки пронзить тьму и упереться в ближайшую стену.

Но он не пронзил тьму, а увяз в ней. Бустов шел, освещая дорогу перед собой, светил в стороны, вверх, но ничего не видел. Разве что попалась очередная груда ящиков, к которым он не стал даже подходить.

Он сначала шел, потом побежал — должен ведь когда-то кончиться этот ангар?

Потом у него иссякли силы. Не физические — душевные. Он впал в отчаяние. Размахнулся, швырнул фонарь об пол и упал на колени, сотрясаясь от истерического плача.

Он считал, что его никто не видит, но ошибался.

— Начальник! Да ладно тебе так убиваться. И фонарь бить незачем было, он, между прочим, шестьсот рублей стоит.

Бустов вскочил.

— Сволочь! Что ты со мной сделал, тварь! Я тебя на куски порву, скотина.

— Ну-ну, тихо, пожалуйста. Нельзя так ругаться. А то опять уйду.

Бустов моментально затих. Он не хотел, чтобы Драницкий уходил. Одиночество уже грозило сумасшествием.

— Уймись, начальник. Все будет хорошо, только пообещай меня отпустить.

Бустов лег на спину, раскинув руки. Сквозь пиджак чувствовался холодок от пола, и это его поддерживало. Хотя бы какой-то материальный предмет в этой непроглядной вечной ночи…

— Где я? — спросил он совершенно мирным тоном.

— Вот на этот счет, признаться, я и сам плохо соображаю, — со вздохом ответил Драницкий.