Новые мифы мегаполиса
Шрифт:
— Интересно. Но его видела моя тетя. А она не убийца и не убитая.
— Насколько я понял, ваша тетя в тот момент выгуливала собаку. Сэма.
— Ага…
— Поэтому я и решил, что у вас — овчарка. Потому что Серый Мужик отреагировал как на овчарку, и Сэм отреагировал как овчарка. И даже условие видимости в присутствии овчарки выполнено.
Катя покивала. Потом до нее дошло.
— Костя, так я не поняла — как это Серый ухитряется быть невидимым? Он не человек, что ли?
— Нет. Условно-биологический объект класса «разрушитель» типа «серийный убийца».
Катя аж закашлялась.
— Костя, а если серьезно: насколько это все реально? Звучит же как полный бред.
Ковалев не смутился.
— Отвечу так: радиоволны тоже невидимы и неощутимы человеком. Но они существуют и оказывают
Катя согласилась.
Домой ее, как и обещали, отвезли на черном «мерседесе». На прощание Ковалев дал свою визитку, попросив звонить, если вспомнится какая деталь или приснится новый сон.
Тетка не ложилась, ждала Катю.
— Ну как? — спросила она, хитро улыбаясь.
— Меня возили в какой-то Московский Комитет по Цензуре, — ответила Катя, доставая бутерброды для легкого ужина.
— Я на это и надеялась, когда звонила Джафару.
— А-а, ты знаешь, что это за контора.
Тетка промолчала. Достала сигареты, закурила.
— Святославича не видела?
Катя чуть не подавилась бутербродом.
— У меня с ним роман был, представляешь? — продолжала тетка.
— А ничего, что он выглядит чуть постарше меня?
— Он только выглядит так. Он старше меня, ему сорок пять… Или уже сорок шесть?
— Слушай, а он хотя бы в молодости был похож на человека?
Тетка звонко рассмеялась:
— Не-а! Всегда такой робот.
— Ну и как ты с ним?
Тетка глубоко затянулась.
— Да как тебе сказать… Он в чем-то — совершеннейший лифт. На какую кнопку нажмешь, на тот этаж и привезет. Но я так и не нашла у него кнопку этажа для нормальных человеческих отношений.
— Понятно, — сказала Катя. — Я так и думала.
Ночью в Катину комнату пришел Сэм и улегся спать на коврике перед ее кроватью.
Личная жизнь у Кати не ладилась. Вроде все, что надо, на месте — красивая грудь, хорошие ножки, упругая попа, ровный характер и мозги вполне развитые. А с мужчинами не получалось. Единственного более-менее перспективного кавалера отбила лучшая подруга Настька. Катя даже на сайтах знакомств оставляла анкеты, но попадалось ей такое, от чего явно отказались все остальные девушки.
В двадцать пять она поняла, что пора успокоиться и завести домашнего любимца, который заменит ей семью. Что с того, что она превратится в типичную старую деву с болонкой на руках, тявкающую не менее противно, чем ее собачонка? Главное, ей-то будет хорошо, потому что рядом появится живое существо.
Катя позвонила Настьке, той самой, которая некогда увела у нее мужика. Старая подруга разводила фокстерьеров.
— Отлично, — сказала Настька. — Атри через две недели ощенится, еще шесть недель щенки у нас побудут… Давай ориентируйся на новогодние каникулы. Так мы собак за двадцатник отдаем, тебе по старой дружбе будет полтораста уёв за кобеля, триста за суку. Ну, я еще позвоню.
Катя согласилась. В середине января Настька позвонила и пригласила на смотрины.
— Тапочки домашние прихвати, — посоветовала подруга.
Катя приехала с деньгами и тапочками — смешными шлепанцами, увенчанными свалявшимися в тряпочные иглы помпонами.
— Ты, главное, сядь на стуле и сиди. Какой к тебе сам приползет, тот и твой, — деловито объяснила подруга, пропуская Катю в специальную «собачью» комнату.
За дверью пахло псиной и мокрым паркетом. Пол чистый, коврики убраны — кроме матрасика, на котором лежала счастливая мать. При виде чужого человека Атри зарычала, но для виду: она уже до смерти устала от собственных отпрысков и защищала их для проформы. Да и знала, что в присутствии хозяйки никто ее детей не тронет.
Настька опустила перегородку у специального ящика-манежика, куда незадолго до прихода подруги сунула щенков. Семь бело-рыже-черных клубков выкатились на пол. Катя присела на стул, Настька развалилась на стареньком диване, которому не место было в собачьей комнате, но переставить его некуда.
Она обстоятельно и со вкусом хвасталась родословной, выставочными перспективами, хаяла соперников и объясняла тонкости собаководческого бизнеса. Катя рассеянно следила за собачками.
Один из щенков был черным. Все — характерного для
фоксов белого окраса с черными и рыжими яркими пятнами, а этот — черный. В белых носочках и с белым же клоком шерсти на груди. И крупный — раза в два больше братьев и сестер.Черныш дополз до Кати и наткнулся на помпон. Настька встала и посадила щенка обратно в манеж.
— Чтоб под ногами не путался.
— Да вроде бы… — пробормотала Катя. — Он же первый, как ты говорила…
— Он бракованный, — авторитетным тоном изрекла Настька. — По масти. Я его, когда помет осматривали, вообще соседке отнесла. Чтобы картину не портил. На него нет родословной, считай, он вообще не рождался.
— И что ты с ним дальше будешь делать? Себе оставишь?
— Сдурела?! На кой хрен мне кобель, да еще и бракованный?! Я ж не охотник, я щенков продаю. Мало ли, Атри потечет, он раньше планового кобеля успеет — и пиши пропало. А у нас строго, вязки отслеживаются. Это мне суку прятать придется, чтоб ублюдочный помет показатели не испортил. Не, я его усыплю.
— Может, лучше все-таки мне отдашь?
Настька тяжело вздохнула.
— Пойдем.
На кухне Катя втиснулась между столом и кухонным уголком. Ужасная мебель — вроде мягкая, но спина и ягодицы на ней затекают, ноги ставить некуда, а места он занимает побольше стульев с табуретками. И что за мещанство такое — мягкая мебель на кухне?
— Значит, а теперь правда. Он вообще не от Атри. У меня еще две суки, они на даче, мы там питомник устроили, там моя мать постоянно живет, присматривает. Так вот, одну из сук я еще три года назад должна была стерилизовать, она из разведения исключалась. Ну это чтобы с щенками махинаций не было. Если не стерилизовать, то владельца штрафуют. Я, естественно, решила сэкономить, да и закрутилась… Короче говоря, летом она у меня убежала. Где, с кем повязалась — я без понятия. Вернулась уже готовенькая. Если об этом пронюхают в клубе, моей репутации конец. В общем, когда она щенная попала под машину, я даже с облегчением вздохнула: сдохнет, думаю, и ладно, меньше проблем. А ее ничего, краем только зацепило и отбросило. В начале ноября она ощенилась. Щенок один, вот этот, черный. Надо было его сразу утопить, конечно, я сама не знаю, что на меня нашло. Оставила. Потом у меня была идея через третьи руки впарить его под видом баварского терьера или еще какой-нибудь экзотики, с поддельной родословной, само собой, я ему даже хвост под это дело купировала. Кать, не гляди на меня так. Я, конечно, всем говорю, типа я заводчица, у меня питомник, но ты ж понимаешь — есть питомник, а есть «питомник». Каждый крутится как может. Проверенным людям я бракованного щенка не продам, конечно, но если есть возможность безопасно впарить бракованного за элиту — моя совесть молчит как партизан на допросе. Но тут не срослось. Так-то он здоровый, прикус у него правильный, экстерьер в принципе неплохой. Но это — дворняга. Через две недели придет знакомый ветеринар и тихо его усыпит.
Катя чуть не заплакала от жалости. Настька не сдавалась. И полтора часа объясняла Кате, как и в чем та неправа.
— Ты, извини, собаку выбираешь по тому же принципу, как и мужиков, — из жалости. Ты всю жизнь так — подбираешь убогеньких, жалеешь их, тратишь на них силы. А они тебе что? Что они тебе могут дать? Думаешь, хоть кто-то из твоих козлов оценил твою жертву? Да хрен! Ты, блин, о себе думай, а не о них.
— Насть, послушай, но я и свою проблему решала…
— Как?! Лишь бы кто постель согревал?! Кать, послушай умную бабу: не дури. Чем большим ты для мужика жертвуешь, тем охотней он об тебя ноги вытрет. Он привыкает, что ты в нем нуждаешься, и думает, это потому, что он такой весь из себя. А надо — чем больше с мужика требуешь, тем больше получаешь. Ты знаешь, я на рынке работала. Мой хозяин, когда у нас товар застревал, всегда цену поднимал. Потому что покупатели как видят солидную цифру на ярлыке, так сразу уважением проникаются. Им, понимаешь, для самолюбия важно — потом перед знакомыми хвастаться, что дорогую тряпку купили. Так и с мужиками. Ты готова платить за то, чтобы они на тебя внимание обратили. Пусть не деньгами пока, любовью, но помяни мое слово — через пять лет и деньгами будешь. Значит, ты ничего не стоишь, даже в минус — из тех, кого даром не надо, только с доплатой. А кому нужен бросовый товар?