Новые приключения Алексея Сотникова

Шведы решительно проигрывали сражение, догорали последние осколки битвы. Шел процесс добивания уже поверженного врага.

Скопин-Шуйский, впрочем, умудрился получить мушкетную пулю в грудь, но надежная кольчуга выдержала попадание. И бычья туша великого князя продолжала демонстрировать свою непотопляемость.

Русские дрались упорно, безо всяких попыток пощадить противника. Поэтому пленных оказалось мало. Большая часть живой силы истреблена, пытающиеся сбежать ушли не далеко. Их преследовали жестко и эффективно.

Многочисленная артиллерия оказалась захвачена, так и не сумев вступить в бой.

ГЛАВА 20

Юного короля Густава Адольфа подхватили под мышки и поволокли в стан. Крупная победа русских, тем более, удалось пленить такую важную персону, как король. Все были в радостном настроении: разгромили такую армию и почти не понесли урона.

Когда Густав пришел в себя, Скопин-Шуйский пригласил короля в шатер. Густав Адольф был бледен и сильно поражен тем, что оказался в плену. Вдвойне обидно, что его смогла завалить какая-то баба. Впрочем, когда Аленушка появилась в шатре, король нашел ее вполне соблазнительной. Тем более, девушка стоила царственной особе глазки и даже Улыбалась, кокетничала с ним, будто ей хотелось переспать с пленником. Густав не удивился: он юн, смазлив и, главное, — король. Кто же из женщин не хочет близости с королем? Пусть и пленным. Пленного короля можно принудить.

Густав не знал, что это ведьма и она лет на лет на двадцать его старше. Хотя красива и выглядит намного моложе своих лет.

Королю предстояло провести не самые приятные для него переговоры. Скопин-Шуйский через переводчика поставил ультиматум, что мир со Швецией возможен на условиях, если России перейдут Нарва, Ревель, Выборг. Это обеспечит русским удобный выход к Балтийскому морю. Потребовали и выплаты компенсации за разорение земель.

Шведский король печально заметил, что мирный договор должен еще утвердить сенат, который, видимо, не захочет отдавать без боя так много.

Скопин-Шуйский заносчиво парировал:

— Что вам, шведам, будет лучше, если возьмем силой ваши города?! Возьмем непременно! Смотрите, сколько тысяч ваших воинов полегло, а у нас потери минимальны! Мы вполне способны и до Стокгольма дойти! Пускай ваш сенат учтет это!

Король, вспомнив бой, закончившийся такими потерями и его пленением, мягко сказал:

— Я бы предпочел умеренный мир, чем снова сражаться с вашей армией. Но я теперь военнопленный и, скорее всего, спор о мирном договоре будет вести сенат.

Скопин-Шуйский спросил у короля:

— А ты как думаешь, кто победит?

Густав пожал плечами, а за него ответила Аленушка:

— Глупый вопрос, конечно мы!

Великий князь ответил:

— Ну, я спрашивал не у тебя. А вопрос, конечно, глупый. Тогда другой вопрос тебе: с чего нам начать? С Выборга или Нарвы?

Аленушка сразу же ответила:

— С Выборга!

Скопин-Шуйский с удивлением спросил:

— А почему с него? К Нарве ведь отсюда ближе идти.

Девушка-ведьма ответила неожиданно:

— Потому что мы Нарву при Иване Грозном уже брали, а Выборг еще нет!

Скопин-Шуйский согласился:

— Можно пойти и на Выборг.

Аленушка довольно кивнула:

— Этот город на побережье Балтики мы сходу возьмем! А далее шведам придется потесниться!

По случаю победы Скопин-Шуйский решил в Новгороде устроить знатный пир и представления. Но, чтобы не терять даром времени, отправил к Выборгу Алексея Сотникова. Князь прихватил с собой три полка русских воинов, переодетых под шведов, рассчитывая захватить город сходу и малой силой.

Скопин-Шуйский же остался командовать основными, менее мобильными и быстрыми силами, чтобы прихватить с собой артиллерию и пойти к Нарве, а далее двинуться на Ревель.

Путь предстоял непростой, но Скопин-Шуйский планировал обеспечить русским выход к морю и показать, как брать крепости. А пока можно было отпраздновать легкую победу.

Девушки-служанки разносили пировавшим еду и напитки. Воины устроили шуточное представление: дрались на палках и кулаках. Аленушка тоже приняла участие в забаве и показала себя в кулачном бою первоклассной воительницей, способной уложить мощных бойцов. Она крутилась, словно заводная юла, сбивая солдат с ног.

Скопин-Шуйский сам вышел на ринг намного помахаться с молодыми бойцами.

Впрочем, он и сам молод, только длинная, начавшая седеть борода и бычье телосложение делали его на вид старше реальных лет.

А потом воевода продолжил трапезу, налег на кабанью голову с соусом. Ел Скопин-Шуйский со смаком и пировал с размахом. Очень нравились ему различного рода восточные приправы. Попробовали и захваченных у шведов вяленых ананасов и бананов. Редкое угощение, которое приятно было запивать трофейными заморскими винами. Скопин-Шуйский много пил, внешне почти не пьянея, широко улыбался и получал массу удовольствия. Вот оно — счастье полководца. Даже нашли и пригласили музыкантов, которые играли на современных инструментах, изготовленных на заводе Сотникова. Музыка лилась задорная, заводная. Все стремились повеселиться от души.

Скопин-Шуйский хорошо поел и погрузился в сон прямо на столе. Ему снилось, будто он, могучий взрослый мужчина, превратился в полуголого мальчишку, да еще, по-видимому, раба.

Ему что-то втирают, пытаясь взбодрить, но усталость и глухая боль в мышцах все равно давят тягучим удавом. Скопин-Шуйский с тревогой, которая просачивалась через накипь усталости, сказал:

— Ситуация выходит из-под контроля. Вот-вот ворвутся императорские войска, и те, кто останутся жить, позавидует мертвым.

Девушка-рабыня с огненными очень яркими рыжими волосами тихим голосом предложила:

— Тебе надо поесть и отдохнуть в тени.

Взяв за руку, она поволокла Скопина-Шуйского в тень. Ее движения были быстры, а вода с хлебом и большим куском мяса, которые получил мальчишка, были более чем кстати. Оглодавший хлопец ел словно тигр, пожиравший свою добычу. Девушка, стоящая перед ним, была не совсем обычной. Мускулистая и поджарая от постоянной тяжелой работы, на ногах просматривались вены, на крепком прессе прорезались рельефные плиточки. Она была очень гармонична, с идеальной фигурой и даже какой-то неуловимой аристократичностью. В изумрудных глазах горело спокойное достоинство. Звали девушку-рабыню Альбиной.

— Я вижу твой взгляд, ты умеешь чувствовать людей! — воскликнула Альбина.

Скопин-Шуйский, чувствуя, как к нему возвращаются силы, спросил невольницу:

— Ты была знатной дамой?

Девушка откинула пышные волосы и сказала.

— Я правнучка Александра Македонского, воительница-графиня Альбина де Люциферо.

— И в то же время рабыня? — с некоторым удивлением произнес Михаил Скопин-Шуйский. Как-то не вязался громкий титул со сбитыми, загорелыми ногами девушки и телом, привычным к тяжелому труду. Кроме того, удивило, что она назвала себя воительницей. И как он здесь оказался? Переместился в иной мир? Во вселенную параллельного уровня или в прошлое?