Новые забавы и веселые разговоры

– Возможно ли это? – сказал он. – Ведь ваш муж не мог еще за время вашего супружества сделать ребенка!

– Я говорю вам правду, – сказала она. – Госпожа Туани мне говорила, что она чувствовала себя точь-в-точь так же, как я, когда она вынашивала первого ребенка.

Господин Андре, без всякого еще дурного умысла и не ожидая тех последствий, которые были вызваны его шутками, сказал ей:

– Поверьте мне, я тонкий знаток этих вещей, и, глядя на вас, я сомневаюсь, что муж успел вам сделать целого ребенка. Я полагаю, что он еще не закончил у него, по крайней мере, уши. Клянусь честью, вы должны остерегаться! Я видел многих женщин, которым это причиняло несчастье. Более умные женщины, боясь печальных последствий, заканчивали своего ребенка уже без мужа. Как только мой кум вернется, немедленно же постарайтесь закончить.

– Вот как! – воскликнула молодая женщина. – Но ведь он уехал в Бургундию и вернется не раньше чем через месяц.

– Ваши дела плохи, моя дорогая, – сказал он, – Ваш ребенок может родиться с одним ухом, и вам будет угрожать опасность, что и следующие дети будут тоже одноухими, ибо если у женщины первый ребенок родится уродом, то и другие дети выходят тоже уродам».

Услышав эти новости, молодая женщина крайне испугалась.

– Ах, боже мой! – воскликнула, она. – Я удивляюсь, почему он его не закончил до отъезда?

– Но разве вы не знаете, – сказал господин Андре, – что есть средство против всех вол, кроме смерти? Из уважения к вам, я с удовольствием закончу вашего ребенка. Ей-богу, я не взялся бы за это ни для кого другого – у меня много работы со своими, но я не хочу оставлять вас без помощи в таком неприятном положении.

Молодая женщина, будучи очень доверчивой, приняла все его шутки за чистую монету, ибо он говорил резко, словно он хотел ей сделать этим согласием большое одолжение и словно это было для него очень трудно. В заключение она согласилась на его предложение, и господии Андре честно трудился не только этот день, но и еще много дней в дальнейшем. Однажды молодая женщина сказала ему:

– Смотрите, не сделайте ему четыре или пять ушей. Это будет тоже плохо.

– Будьте спокойны, – сказал господин Андре, – я сделаю только одно. Вы думаете, что его можно сделать так скоро? А сколько времени трудился ваш муж над тем, что он сделал? Можно сделать меньше, чем нужно, но больше нельзя, ибо к законченной вещи прибавить больше ничего нельзя!

Так было закончено это ухо. Когда муж вернулся, жена, забавляясь с ним ночью, сказала:

– Хорошо же ты умеешь, однако, делать детей, ей-богу! Ты сделал его одноухим и уехал.

– Полно, полно! – сказал он. – Какая ты дурочка! Разве делают безухих детей?

– Конечно, делают, – возразила она. – Спроси-ка об этом господина Андре. Он говорил мне, что видел более двадцати детей с одним ухом, родившихся такими оттого, что их не закончили отцы, и что сделать ухо – это самое трудное дело. Если бы он его не закончил, представь себе, что за красавчика я родила бы!

Муж не очень обрадовался этой новости.

– О каком ты окончании говоришь? – сказал он. – Что это такое он у тебя закончил? Что он с тобой делал?

– Ты спрашиваешь? – сказала она. – Он делал со мною то же, что и ты.

– Вот как! – воскликнул муж. – Это правда? Вот вы что делали!

И один только бог знает, как он спал в эту ночь! Обладая вспыльчивым характером, он, при воспоминании об этом ухе, сотни раз мысленно пронзал своего непрошеного помощника кинжалом, и эта ночь показалась ему тысячелетием. Первое, что он сделал, поднявшись с постели, это – отправился к господину Андре, высыпал ему на голову тысячу отборных ругательств и погрозился, что заставит его раскаяться в этой скверной проделке. Однако он лучше умел угрожать, чем мстить. Вдоволь покипятившись, он помирился с господином Андре за подаренное ему каталонское одеяло, [142] взяв, однако, обещание, что тот больше на будет доделывать уши его детям, ибо он отлично справится с этим сам.

142

Каталонское одеяло – одеяло из очень тонкой и мягкой шерсти.

Новелла X О том, как Фуке выдал своему хозяину, прокурору города Шателле, одного доброго человека sa глухою, а этого доброго человека уверил, что прокурор глух, и как прокурор за это наказал Фуке

Прокурор города Шателле [143] держал при себе двух или трех писцов, и в числе их в качестве ученика – сына одного богатого парижанина, обучавшегося у него по желанию отца судопроизводству. Мальчуган лет шестнадцати или семнадцати, Фуке (так звали этого ученика) был большим озорником и постоянно проказничал. По обычаю, заведенному у прокуроров, он как ученик исполнял все домашние работы, открывал двери стучавшимся посетителям, осведомлялся, что они за люди, что им нужно, и докладывал о них прокурору.

143

Шателле – видимо, небольшой город недалеко от Парижа, в провинции Бри.

В числе посетителей прокурора был один житель Баньо. [144] Он вел в Шателле процесс и часто заходил к хозяину Фуке, который был jero поверенным. Чтобы задобрить его, он носил ему каплунов, бекасов, зайчат, и чаще всего приходил после полудня, когда писцы обедали или заканчивали обед. Фуке открывал ему дверь без особенного удовольствия, ибо этот добрый человек пускался с ним в разговор и весьма часто Фуке приходилось что-нибудь передавать от него прокурору, приносить от последнего ответ, а из-за этого он оставался голодным. С другой стороны, и хозяин не очень баловал Фуке: он посылал его в город ежечасно, двадцать раз, сто раз в день, и это тоже сильно надоело мальчугану.

144

Баньо – небольшой городок на Сене.

Однажды этот добряк из Баньо в обычное время стучится в дверь. Фуке, узнававший его по стуку, услышав три удара, пошел ему открывать и по пути задумал сыграть с ним шутку за то, что он всякий раз приходит во время обеда, а одновременно отплатить и хозяину.

– Ну, почтеннейший, что скажете? – спросил он, открывая дверь.

– Я хотел бы переговорить с господином прокурором о своем деле.

– Ну, что же, – сказал Фуке. – Изложите его мне, а я ему передам.

– Ох, – сказал добряк, – мне непременно нужно переговорить самому. Без меня вы ничего не сумеете.

– Хорошо, – молвил Фуке, – я ему скажу, что вы пришли.

Фуке вошел к хозяину и сказал:

– Тот человек из Баньо хочет с вами переговорить.

– Просите его сюда, – сказал прокурор.

– Сударь, – заявил Фуке, – он совсем оглох или, по крайней мере, очень плохо слышит. Если вам угодно, чтобы он вас расслышал, то с ним нужно говорить как можно громче.

– Хорошо, – сказал прокурор, – я буду говорить громко.

Фуке вернулся к добряку и сказал:

– Друг мой, можете переговорить с господином прокурором, но только вот что я вам скажу: в последнее время он страдает воспалением уха и почти совсем оглох. Когда вы будете с ним говорить, то кричите громче, иначе он вас не расслышит.

Сделав свое дело, он пошел заканчивать свой обед, говоря про себя: «А нуте-ка, почтенные, поговорите теперь о ваших секретах!» Добряк вошел в кабинет прокурора и приветствовал его, крича на весь дом:

– Добрый день, господин прокурор!

Прокурор ответил ему еще громче:

– Храни вас бог, любезный! Что скажете?

Затем они начали говорить о деле и принялись кричать словно в лесу. Когда они вдоволь накричались, добряк простился с прокурором и ушел. Но вот, несколько дней спустя, этот добряк пришел опять, и случайно в то время, когда Фуке ушел по поручению хозяина в город. Добряк вошел и, обменявшись с прокурором приветствием, спросил его, как он себя чувствует. Тот ответил, что хорошо.