Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

Карсон Дональд

Шрифт:

1:3—17 Жертва всесожжения

Жертва всесожжения возглавляет сакральный реестр благодаря тому, вероятно, что эта жертва была самой важной из всех. Священники, следуя закону, изложенному в Чис. 28, совершали жертву всесожжения ежедневно, в утреннее и вечернее время. К тому же эта жертва была самой полной в том смысле, что огню предавались все части животного (кроме кожи, которая отдавалась священнику, 7:8). Во время других жертвоприношений определенные части жертвы разрешалось оставлять в пищу священникам, поклоняющимся или тем и другим вместе.

Название жертвы ('ola), скорее всего, означает «то, что возносится», т. е. имеется в виду, что при этом вся жертва в виде дыма «улетает» к Господу. Жертва должна быть без

порока. Особи мужского пола в качестве жертвенных животных представляли собой большую ценность, хотя в скотоводстве с их потерями считаются меньше, поскольку они не дают ни молока, ни приплода. Животное не должно иметь никаких пороков. Лишь самое лучшее могло удовлетворить Господа. Жертва, таким образом, должна была отличаться высоким качеством, причем ее ценность соотносилась с материальными обстоятельствами того, кто приносит жертву. Предлагать в жертву второсортных животных считалось оскорбительным не потому, что Бог нуждался в животных как таковых, а потому, что в данном случае открывалась либо преданность Богу, либо небрежение и неблагодарность, словно Бог не достоин глубочайшего благоговения. На это как раз и жаловался Малахия (Мал. 1:6—14).

Закон о жертве всесожжения делится на три статьи: о приношении крупного скота (3–9), о приношении мелкого скота (овец или коз) (10–13) и о приношении птиц (14–17). Причем каждая из этих статей заканчивается одной и той же фразой, характеризующей жертву как благоухание, приятное Богу. Здесь снова подчеркивается, что Бог не ставит материальную ценность приношения на первое место. Птица в качестве жертвы бедняка благоугодна Богу не менее, чем телец, принесенный богачом. И значительно более дорогие жертвы не будут для Господа дороже их истинной ценности. Богу угодна не арифметика, а послушание (ср.: Мих. 6:6–8, Ос. 5:6).

Жертвенных животных следовало приводить к дверям скинии собрания. Скиния находилась на западном конце двора, окружавшего ее; в ней обитал Бог, а также помещался ковчег завета и другие священные предметы. Вероятно, вход располагался в восточной части двора, где–то возле большого жертвенника. Поклоняющийся должен был привести свое животное к священнику, затем совершалась небольшая церемония объявления его приношения богоугодным. Приносящему жертву следовало возложить руку свою на голову животного (4). Этот жест нельзя назвать легким прикосновением, поскольку он был слишком многозначительным, с сильным давлением или нажимом. Не указывается, надо ли было что–то говорить при этом. Здесь могло иметь место исповедание греха (как требовалось в 5:5 и 16:21) или, принимая во внимание ст. 46, молитва во искупление. Могло быть и так, что в это время жертвователь объявлял священнику и всем остальным присутствующим свои мотивы и причину, по которой он приносит жертву (см., напр.: Пс. 115).

Здесь не говорится о том, что означал этот жест сам по себе. Быть может, он имел двойное значение, судя по контексту этого стиха и другим местам, где он находит свое толкование. Во–первых, этим жестом приноситель свидетельствовал, что он владелец данного животного и отождествляет себя с ним. Надо думать, что возле скинии стоял большой шум и возбуждение из–за скученности пришедших на поклонение и скота. Когда жертвователь, сопровождаемый, возможно, всей своей семьей, овладевал вниманием священника, надо было четко установить, какое животное приносилось в жертву и в связи с чем. Возлагая руки на голову жертвы, он как бы говорил от имени всех: «Это наше животное, и мы приносим его в жертву, имея на это свои основания — в жертву повинности, благодарности или посвящения. Через эту жертву мы ждем благ и благословений для себя и просим, чтобы она была принята».

Во–вторых, если, согласно ст. 4, животное будет принято от имени жертвователя и он приобретет благоволение во очищение грехов его, то возложение руки на голову жертвы означало представительство и заместительство, т. е. кровь животного следовало пролить вместо крови самого приносителя. Животное должно было понести грехи ветхозаветного человека и умереть вместо него. Только так оно могло искупить его. Эта

идея нашла ясное выражение в ритуале великого всенародного Дня очищения, когда грехи народа возлагались на голову козла отпущения. В этом случае козла не закалывали, но отсылали «понести» все беззакония народа прочь (Лев. 16:20–22).

Дальнейшая процедура, после возложения рук и объявления приношения угодным Богу, совершалась совместно жертвователем и служащим священником. Большая часть работы возлагалась на приносящего жертву. Он должен был заколоть животное так, чтобы из него вышла вся кровь; снять с него шкуру (6, эта шкура после жертвоприношения отдавалась священнику, 7:8); разделать тушу на части (6); вымыть водой части животного (9), оказавшиеся загрязненными, т. е. покрытые грязью или нечистотами, чтобы священник, притрагиваясь к туше, не осквернялся. Обязанность священника — собрать излившуюся кровь животного и окропить жертвенник со всех сторон. Как объясняется ниже в Книге Левит, это нужно было делать, чтобы принести жизнь животного в жертву Самому Богу, поскольку кровь считалась началом жизни, жизнь теперь предавалась смерти (17:1—12). Наконец священник брал нарубленные части животного из рук приносящего жертву и раскладывал на жертвеннике, после чего жертвователь и его семья наблюдали акт всесожжения до самого конца.

Совместные действия поклоняющегося и священника, как утверждается, производят благоухание, приятное Господу. Это выражение, хотя и относится к реальному запаху дыма, поднимающегося к небу, прежде всего имеет в виду, конечно, его символику. Язык в данном случае антропоморфичен (т. к. по–человечески, языковыми средствами описывается реакция Бога, словно реальный запах и в самом деле приятен Ему), а суть — богословская. Жертвоприношение благоугодно Богу, и, стало быть, при помощи этого религиозного обряда достигается желанная цель — очищение от грехов (искупление) (4).

В очищении (искуплении) (kipper) заложен великий смысл всех обрядов, связанных с пролитием крови (ср.: 17:11). Понятие kipper имеет два основных значения. Оно может означать «омыть и очистить», и оно же может значить «заплатить выкуп, искупить», чтобы избежать наказания или смягчить кару (напр.: Исх. 21:30, 2 Пар. 29:24, Пр. 6:35, Чис. 35:31—33 [в отрицательном смысле]). Первое значение кажется более приемлемым в свете обрядов жертвы за грех, при которых определенные части святого места и его принадлежностей кропились кровью — омывались от нечистоты (гл. 4). Часто жертва за грех и жертва всесожжения соединялись в целях искупительного примирения (14:19 и далее). Думается, однако, что жертва всесожжения прежде всего означала искупление. Жертвой всесожжения стремились отвратить или ослабить гнев Божий с тем, чтобы поклоняющийся мог избежать кары за свои беззакония. Это положение подкрепляется некоторыми примерами из Ветхого Завета, в которых жертвы всесожжения достигали своей цели и Бог отвращал или смягчал Свой гнев (Быт. 8:21, Суд. 13:23, 1 Цар. 7:9, 2 Цар. 29:7–8, Иов. 1:5; 42:8).

Все же основной целью жертвы всесожжения следует считать искупление, хотя понятно, что это жертвоприношение ассоциировалось также и с благодарением Бога за особые благословения, а также с другими публичными заявлениями и обетами послушания. Эти обеты становятся иногда основной темой Псалмов, в которых упоминается о жертве всесожжения (напр.: Пс. 49:8–15, 65:13–15). Однако псалмопевцы прекрасно осознавали, что благодарственные молитвы и послушание могли быть принесены в жертву только на основе предшествующей благодати Божьей и прощения беззаконий.

Жертва всесожжения в Исх. 24:3–8 символически означала верность народа завету с Богом, но совершенно ясно, что народ осознавал свою верность завету как послушание Богу, а не только как исполнение обряда жертвоприношения (приоритет, недвусмысленно отраженный в Пс. 39:7 и 1 Цар. 15:22). Весьма показательно, что только два прямых указания на жертву всесожжения встречаются в Новом Завете и оба представляют собой цитаты из двух вышеуказанных стихов, из чего со всей очевидностью следует, что послушание Бог предпочитает жертвоприношению (Мк. 12:33, Евр. 10:6—8). О другом употреблении сакральной символики в Новом Завете поговорим в конце этого раздела.

Поделиться с друзьями: