Новый центр

Тем временем мы подошли ближе, и Ритц мог ответить не на повышенных тонах, а нормальным голосом:

— Каким образом оно может двигаться? В японском саду ничего не должно двигаться. Здесь всегда должна быть неподвижность Будды. А у тебя как?

— Ну, неподвижность Будды — это не про меня, — ответила Элинор. — Я была в библиотеке, и теперь буду писать новую программу вот для этого юноши и его шефа, чтобы они могли свои книги быстрее по полкам расставлять. Так что в ближайшие два дня я занята, но потом мы сможем пойти пропустить по рюмочке.

Во время этого разговора я стоял рядом как неприкаянный и всеми забытый. Я и понятия не имел, что у Ритца с Элинор такие задушевные отношения, и меня бесило, что Элинор уже второй раз на дню называет меня «вот этот юноша».

Как бы там ни было, но я на девять лет старше ее, и, кроме того, она знает, как меня зовут.

Мы пошли дальше.

— Я и не знал, что ты так хорошо знакома с Ритцем, — сказал я.

— Ну, я все-таки немножко дольше тебя живу здесь, на территории, не забывай. А то, чем занимается Пауль, колоссально важно для нас всех.

Она остановилась и добавила:

— Только не огорчайся, ладно? То, чем вы занимаетесь, тоже, конечно, для всех нас важно.

— А ты-то сама читаешь вообще? — спросил я. — У тебя, наверное, до этого совсем руки не доходят.

— Нет-нет, читаю, конечно. Но в основном стихи. Стихотворений пятьдесят как минимум я знаю наизусть, вот. В работе очень помогает, хотя не могу тебе с ходу объяснить как.

— Стихи помогают?

— Ну да. Я ведь из Англии, если ты еще не забыл. Мы знаем гораздо больше стихов, чем вы. Что, проверим?

Я кивнул. Элинор остановилась перед входом в «Алису в Стране чудес» и начала:

They fuck you up, Your mum and dad. They may not mean to, but they do. They fill you with the faults they had And add some extra, just for you [43] .

— Или вот это, — продолжила она:

Twas brilling and the slithy toves Did gyre and gamble in the wabe: All mimsy were the borogoves, And the mome raths outgrabe [44] .

43

Они тебя надули, папа с мамой, Всучив тебе свой залежалый опыт. И специальных глупостей добавив, Но зла тебе, конечно, не желая.

(Перевод Якова Фельдмана). Автор — современный английский поэт Филипп Артур Ларкин (1922–1985).

44

Начало стихотворения Льюиса Кэрролла «Jabberwocky» («Бармаглот»), входящее в повесть-сказку «Алиса в Зазеркалье».

— Но ты все это наверняка не знаешь.

— Ошибаешься, второе очень даже знаю, более того, могу тебе сразу перевести, — заявил я и начал:

Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове [45] .

Потрясение было написано у нее на лице, но я не дал ей вставить слово, меня уже несло:

— Могу предложить еще вариантик, — сказал я, — вот например:

45

Перевод Дины Орловской.

Было супно. Кругтелся, винтясь по земле, Склипких козей царапистый рой. Тихо мисиков стайка грустела во мгле, Зеленавки хрющали порой [46] .

Не успел я закончить, как Элинор поцеловала меня сначала в одну щеку, потом в другую и сказала:

— Это было прекрасно. Теперь мне надо работать. Как закончу, сразу приду с визитом.

С этими словами она исчезла за дверью «Алисы», а я осторожно, чтобы не улетучились сразу следы поцелуев на лице, отправился обратно в библиотеку.

46

Перевод Т. Щепкиной-Куперник.

Там Зандер и Фродо уже предварительно разложили оставшиеся книги по стопкам, и мы погрузились в работу с журналами, которые у Кольберга были собраны годовыми комплектами, но попадались и отдельные номера. Здесь, как и в случае с книгами, проявилась все та же безграничная широта и неуемная страсть коллекционера. Годами и в полном комплекте сохранялись «Перепутье», «Немецкий философский журнал», «Европейский журнал по проблемам европейского мышления», «Баргфельдский вестник», «Немецкий дворянский листок», «Цицерон», разумеется, «Государство и право», «Журнал по конституционно-правовым проблемам», как и другие журналы по вопросам правовой политики; ни с того ни с сего (по мнению Зандера) — и экспрессионистский журнал «Акцион», факсимильное издание журнала «Фильмкритик» и австрийский ежеквартальный «Мироменте» с подзаголовком «Журнал добра и зла». Иногда у Кольберга было только один или два номера, посвященные, видимо, темам, которые его особенно интересовали. Разумеется, там в изобилии попадались статьи самого Кольберга, и можно было испытать на себе его знаменитый стиль в надежде, что и нас посетит то «жуткое состояние тревоги», о котором говорил один из критиков.

Однако в состоянии, вызывавшем жуткую тревогу, находились прежде всего сами журналы. Многие из них требовалось переплести заново, некоторые — еще и отреставрировать. Переплетной мастерской на территории за пять лет пока не образовалось, и Зандеру, который не впервые решал эту проблему, пришлось отдать заказ в небольшую переплетную мастерскую в городе. Она находилась по соседству с тем маленьким издательством, где он прятался в годы хунты. Я сразу высказал готовность туда отправиться, но Зандер придерживался мнения, что Фродо тоже заслужил прогулку в город, и поручил это дело ему.

Вечером я разок прошелся мимо «Алисы в Стране чудес», свет там, конечно, горел, я представил себе Элинор за работой над нашей программой, потом отправился домой читать «Заговор Сони».

Документ 7

Майор Клемент Ригби, бывший глава второй секции Интернациональных миротворческих бригад, возвращается в свою половину дома в Ливерпуле (Вултон)

?

Ригби:Да, это моя точка зрения, безусловно. Говоря rotten country,я не хотел сказать ничего плохого. Возможно, это неудачная формулировка. Несчастная страна, вот что было бы точнее. У них просто-напросто ничего не может получиться, у этих немцев.

?

Ригби:Постоянно впадают из одной крайности в другую. И демократы в том числе. Сразу — супердемократы. А потом снова суперпослушание. Они вообще всегда слушаются очень хорошо, им неважно кого.

?

Ригби:Нет, по-моему, плохие люди мне там не попадались, в том числе когда мы только приехали. Они тогда уже все сидели по тюрьмам, или убиты, или сбежали. Плохих людей во всем мире достаточно. Немцы тут никак не выделяются.

?

Ригби:В первые два года там мы время от времени иногда нарывались на какие-то группы отморозков, партизанами я бы их не стал называть, слишком много чести. Обычно безусая молодежь, лет двадцати. Потерянное поколение. Да, у немцев сейчас образовалось lost generation,должен я вам сказать.

?

Ригби:В общем и целом все уже утряслось, мне кажется. Хотя совершенно не исключено, что Генерал еще жив. Кто его знает, где он сейчас обретается и с кем. Но я считаю, что он больше не опасен.

?

Ригби:С 1940 года на нас никто не нападал. Вот поэтому нам остается одно: экспортировать наши солдатские знания и умения в Европу. В других частях света мы уже вряд ли сможем что-то сказать.

?

Ригби:Это просто семейная традиция. Мой отец был солдатом, дед и прадед — тоже. Дед мой был в Германии с 1945-го по 1949 год. Прадед был в Индии. Поскольку сыновей у меня нет, традиция, очевидно, на мне и прервется.

?

Ригби:Из-за достижения пенсионного возраста. Я 1974 года рождения, а на пенсию мы уходим в 55 лет.

?

Ригби:Ну, то, что все обычно делают. В саду буду работать. Вернее, у меня маленький такой палисадничек. Еще работаю в одной благотворительной организации, на общественных началах. Потом — наш стадион Энфилд Роуд, хожу на все матчи. Наконец-то у меня на это есть время. И я рад, что клубом сейчас снова владеет Англия. Кроме того, я еще мемуары пишу.

?

Ригби:Разумеется, договор уже заключен. Мне ведь есть что рассказать. Ирак, Афганистан, Греция, Италия, Фландрия, Германия… кое-что поднакопилось.

?

Ригби:Элинор может делать все, что хочет. Она очень смышленая и, мне кажется, уже сейчас одна из лучших в своей профессии. Ей нравится в Берлине, фирма ее успешно развивается. У нее замечательная квартира. Почему бы ей там не обустроиться?

?

Ригби:Да нет, здесь бы она в любом случае не осталась. Тут у нас ей делать нечего. Тогда она работала бы в Лондоне, в какой-нибудь фирме. Или, допустим, в Милтон-Кейнсе.

?

Ригби:: Этот правда. Ее бабушка, то есть моя мама, действительно была подружкой одного музыканта из одной ливерпульской группы, «Клэйтон Сквэас», они играли в клубе «Пещера». Она любила рассказывать об этом. Отца это нисколько не смущало.

?

Ригби:Да, сохранились. В не очень хорошем состоянии, поцарапанные, потому что моя мать бесконечно их слушала. На одной, 45 оборотов, если это вам что-то говорит, три вещи, запись прямо в «Пещере».

?

Ригби:Это 1965 год.

?

Ригби:Если, конечно, вам так хочется — ладно. Но предупреждаю, музыка слышна уже не очень отчетливо, акустика в подвале — сами знаете какая, ну и царапины…

9

Когда на следующее утро Фродо пришел в библиотеку, он прежде всего отчитался, что сдал в переплетную мастерскую все, что ему поручили, и они позвонят, когда будет готово. Переплетчик считает, что они управятся дней за десять. Потом Фродо произнес: «А на обратном пути я видел Генерала».

Зандер посмотрел на него и чуть приподнял брови. Генерал исчез пять лет назад, сбежав с этой территории, возможно, даже из этого дома, в котором он тогда жил и где теперь располагается наша библиотека. Никто не знал точно, жив он или мертв; тело его обнаружено не было. Партия тех, кто полагал, что Генерала нет в живых и что он был убит во время бегства, не исключено, что даже собственной охраной, и его где-то закопали, была существенно больше, чем партия сторонников теории заговора, которые считали, что Генерал скрывается где-то внутри страны или за границей и собирается вернуться. Интернациональная комиссия и временное правительство называли все это разнузданными слухами и решительно опровергали сообщения людей, которые якобы даже знают, где он находится. Но в газетах снова и снова появлялись новости о людях, которые своими глазами видели Генерала: в автобусе, в метро, на стадионе среди болельщиков футбольного матча, на скамейке в парке на юге города и даже на коньках — на каком-то озере. Генерал на коньках, да, куда уж дальше! Именно на эти слухи намекал Зандер, когда спросил Фродо: «Ну, а тыгде его увидел?»

Фродо, прекрасно почувствовавший иронию в голосе Зандера, ничуть не смутился. Он видел Генерала с верхнего яруса двухэтажного автобуса. Генерал стоял возле ларька рядом с остановкой и ел жареную колбаску, а поскольку автобус остановился, чтобы выпустить и впустить пассажиров, он, Фродо, ринулся вниз по лестнице и успел выскочить. Он сделал вид, что рассматривает витрину со спортивными товарами возле входа в торговый центр, где находился ларек, и дождался, пока Генерал доел колбаску. На Генерале было тяжелое, не очень элегантное зимнее пальто, в любом случае чисто гражданское, а не перешитое из шинели, это можно сказать точно. Наконец Генерал вытер губы бумажной салфеткой и отправился в путь, а он, Фродо, двинулся следом на безопасном расстоянии.