Новый год по новому стилю

Я отвернулась от Александра Юрьевича, скинула спортивные штаны и влезла в брюки, сунула руки в серый пуловер и вынырнула оттуда, чтобы узреть Кирилла.

— Ты никуда не пойдешь, — сказала его голова.

— С дороги! — я не кричала. Не имело смысла. — Я сейчас вызову полицию, ясно?

Я не совсем понимала, что можно сказать и сделать в сложившейся ситуации, но была готова звонить, если только Кирилл не освободит от себя дверной проем. Но он отошел. Я свернула детское платье, прошла мимо Каменцева к накрытому новогоднему столу и схватила мешок с подарками Вербова — больше ничего ценного для меня в этой квартире не было. Сунула в пакет детское платье и крикнула, чтобы Люба одевалась. Ничего не спрашивая, ребенок подчинился. Я же, обувая и одевая самою себя, давилась слезами, наблюдая дерганные движения маленькой девочки — и просто боялась думать, что сейчас творится в ее детской головке. В моей точно царил сумбур.

— Александр Юрьевич, бросьте в казан отмоченный рис, залейте двумя стаканами воды и проварите полчаса. Остальное все готово.

Он не ответил мне даже спасибо. Про шампанское в холодильнике я говорить не стала. Кирилл теперь молчал, а может и говорил — не знаю, в ушах звенело. Я с трудом слышала собственные шаги и жалела, что на сапогах нет каблуков, а на отсутствующий каблуках — звонких набоек: они бы заменили мне сейчас стук сердца. Я потащила ребенка вниз по лестнице, без лифта.

— Мама…

Я остановилась: что? Не спросила — просто взглянула на дочь.

— Мы забыли подарок для папы.

Сердце забилось, как бешеное. Да, я совершенно забыла про крысу. Из-за крысы настоящей!

— Еще рано дарить, — успокоила я ребенка. — И Гриша не придет к тете Лии.

— Почему?

Какой прямой вопрос — жаль, не дать на него такой же прямой ответ.

— Потому что там и без нас много народа.

— Там всегда много народа…

И это правда.

— Люба, пригласили только тебя. Пожалуйста… Мы с папой тебя завтра заберем.

Боже, я уже все решила за Лию. Степанова, не подведи! Но набрала я все же Вербову, когда мы с Любой наконец вышли на улицу. Нам идти-то три двора!

— Ты можешь меня дождаться? Пятнадцать минут! — сказал Гриша, когда я сообщила, что иду к Лии.

— Мне идти десять минут. Я сейчас пришлю тебе адрес. Будешь ждать меня у подъезда.

— Ты меня стесняешься? — почти перебил мои слова Вербов. Зло. Очень зло.

— Гриша, я ей даже не позвонила еще… Я позвонила тебе первому…

— И не звони! — снова перебил меня Вербов. — Поедем ко мне. Елки у меня нет, но есть шишки и веточки. Зачем нам Степанова, ну вот серьезно… Лиза, я действительно серьезно сейчас!

Только не кричи. Пожалуйста, не кричи! Мои уши уже скрутились в трубочку от Каменцева. Не надо плющить их молотом!

— Гриша, это праздник… — голос дрогнул. Мне хотелось быть с ним, очень хотелось. Но я уже пообещала Любе, что она идет к Кате. — Ты не понимаешь…

— Не понимаю, — говорил он по-прежнему нервно, но уже значительно тише. — Поехали на дачу. Если мы свалимся Ленке на голову, она от счастья по потолку ходить будет. Там и елка, там и домашний Оливье…

— Пожалуйста, Гриша… — я чувствовала, как у меня защипало глаза.

— Понял, жду адрес, — отрезал он абсолютно нейтральным голосом. Таким, к которому я привыкла на планерках. Тем, что так вымораживал Степанову. — Я уже близко.

Я тоже была близко и хотела списать сбившееся от разговора дыхание на быструю ходьбу. Ребенок уж точно бежал.

— Лия, твое приглашение еще в силе? — Господи, что я буду делать, если нет… — Я буду у тебя через три минуты. Только с Любой.

— Что случилось? — только и спросила подруга, потому что была действительно настоящей подругой.

— Случился Кирилл. Я все тебе объясню. Потом.

— Я тебя жду.

А больше мне ничего и не надо. Целый два человека меня ждут. Это такое счастье…

У подъезда я оглянулась, хотя и понимала, что Вербов не доедет так быстро. И позвонила в домофон. Люба поспешила ответить, что это мы, как еще недавно проделывала с Гришей. Мы поднялись наверх.

— Лия, мы без подарков, — сказала я вместо «С наступающим!», отодвигая от лица шуршащий дождик.

— Каменцева, у тебя с башкой все в порядке?

Нет, давно нет… И волосы под шапкой выбились из хвоста.

— Не называй меня так. Я не хочу слышать эту фамилию, — прорычала я шепотом, чтобы меня услышала только хозяйка гостеприимного дома, но не Люба. Малышке хватит на сегодня взрослых разборок. Ей вообще всего хватит: пять лет пыталась создать ей спокойную жизнь и смела ее одним несчастным корпоративом. Господи боже ж ты мой… Ну почему Вербов избрал экспресс-метод для знакомства? Почему у меня все не как у людей…

— Лиза, ты плачешь?

Лия моргала. Или моргала все-таки я? Подняла пальцы к глазам — мокрые. Лия присела подле Любы и почти сорвала с нее куртку, отправляя поиграть к детям. Потом снова уставилась на меня, расстегнувшую только молнию на пуховике.

— Что он тебе сказал?

— Не важно! — отмахнулась я соленой рукой. — Главное, что он приперся к новогоднему столу, чтобы сказать, какая я сучка. Я все бросила и сбежала…

— Ну что ты не раздеваешься? Я тебе сейчас за старый год коньяка плесну… Голова сразу болеть перестанет!

Она улыбалась: ее улыбка — это восточная пряная смесь из сочувствия, поддержки и ободрения.

— Не надо, — я просто стянула полы пуховика, не в силах отыскать начало молнии. — Я только Любу привела.

— Не вздумай возвращаться к нему! — Лия с такой силой схватила меня за плечи, точно решила поднять в воздух и встряхнуть. Сделай она это, я бы по винтикам и шурупчикам рассыпалась прямо у ее ног.