Новый клан

– От своего отца, - пояснила она слишком небрежно, - с тех пор, как мы строили дом и он сломал ногу.

Теперь Корделия почувствовала странную смелость, как будто ее покойный отец стоял прямо у нее за спиной, шепча ей на ухо, советуя ей смотреть в лицо хулиганам, а не отступать.

"Если ты побежишь, они будут преследовать. Такова природа зверя, но посмотри им прямо в глаза, и они зададутся вопросом, не опаснее ли ты, чем они думали".

Так Корделия встретила дерзкий взгляд Фрэнка. Делая это, она попыталась вспомнить, где находится Атос. Снаружи, подумала она, возится с камнями, что ему, похоже, нравилось делать. Она не хотела совать нос в то, чем он занимался в свое личное время. Это казалось слишком... антропологическим или что-то в этом роде, как будто Атос был чем-то, что нужно изучать, а не новым другом, который мог бы похвастаться тем, что он делает, когда ему захочется.

Высокомерная ухмылка Фрэнка сменилась насмешливым выражением, которое едва скрывало что-то кошачье-мышиное в его позе. На мгновение Корделия пожалела, что ее винтовка не лежит рядом с входной дверью вместе с ее вещами для улицы, затем она поняла, что если вытащит оружие, то просто покажет, как она напугана. Поэтому она выдавила из себя то, что, как она надеялась, прозвучало как непринужденный смех.

– Я тебя не слышала. Дядя Барт, я думаю, построил солидные шкафы.

– Похоже на то, - согласился Фрэнк.
– Действительно солидный дом.

Его язык быстро прошелся по верхней губе. Корделия боролась с дрожью. Что с ней было не так? Она мало что знала о Фрэнке Камара, но, конечно, даже он не стал бы ничего предпринимать. Он должен был знать, что она донесет на него, если он это сделает... Или не должен? В нем было что-то странное, слегка расфокусированное. Она изо всех сил пыталась найти тему для разговора и указала на сумку, все еще болтающуюся в его пальцах.

– Грибы? Это Герман прислал их? Ты собирался забрать для своего отца?
– Она удержалась, чтобы не добавить: "Как в прошлый раз, когда мы тебя видели?" Она не хотела напоминать ему о той последней встрече, о резких словах, которые он сказал Стефани, и о раненых древесных котах.

– Да, грибы, - эхом отозвался Фрэнк, глядя на свою руку, как будто она была для него новой.
– Грибы. От Германа. Он приготовил их, собрался принести, но я сказал, что окажу ему услугу. Я хотел посмотреть, как выглядит это место, проверить как ты, молодая девушка, совсем одна...
– На этот раз намек был очевиден, но Корделия не могла ни в чем обвинить его, даже если бы ей захотелось это сделать. Одно можно сказать наверняка, это был последний раз, когда она оставит дверь незапертой.

– Ты тоже собираешься здесь жить?
– спросил Фрэнк, все еще держа пакет с грибами, - с Маком и Заком? Это могло бы быть... забавно.

Опять же, он не сказал ничего такого, за что Корделия могла бы его призвать к ответу, но его интонация превратила слова в нечто непристойное. Она почувствовала себя оскорбленной его явно похотливыми фантазиями и подумала, не покраснели ли ее щеки.

– Нет, - сказала она и обнаружила, что произнести один слог почти невозможно. Как она могла сменить тему, выставить его из дома, не доставив Фрэнку удовольствия узнать, что он напугал ее? Это дало бы ему власть над ней, а больше всего на свете она этого не хотела.

Пакет с грибами, снова забытый в левой руке Фрэнка, натолкнул Корделию на мысль.

– Я лучше положу эти грибы в холодильник, - сказала она, выхватывая пакет из его ослабевших пальцев, прежде чем он успел подумать о том, чтобы усилить хватку.
– И позвоню Герману, чтобы убедиться, что это правильно. Мне бы не хотелось их портить.

Она гордилась собой за то, что сумела придать своему тону деловитость, надела сумку на запястье и одним плавным движением достала свой унилинк. Фрэнк слегка вздрогнул, как будто он спал на ногах.

Давай, Герман. Ответь на мой звонок, в отчаянии подумала Корделия. Не позволяй ему перейти в сообщение. Отвечай, отвечай....

Когда Герман ответил, Корделии пришлось постараться, чтобы голос звучал небрежно.
– Привет, Герман. Корделия. Я хотела поблагодарить тебя за то, что прислал...

Фрэнк пошевелился, моргнул. Корделия едва понимала, что говорит, потому что Фрэнк, поняв, что они больше не одни, направился к двери. Она плелась следом, умудряясь болтать в ответ с Германом, который давал ей какой-то рецепт. Затем Фрэнк вышел, пересек крыльцо, спустился по ступенькам к тому же аэрофургону, за рулем которого он был в прошлый раз. Корделия защелкнула засов, затем поспешила убедиться, что кухонная дверь тоже заперта.

Герман, должно быть, что-то услышал в ее голосе, потому что остановился на середине объяснения, почему для придания аромата так важно поджаренное сливочное масло.

– С тобой все в порядке, Корделия?

– Я в порядке, - солгала она.
– Я услышала что-то на крыше. Мне нужно взбежать по лестнице и открыть окно для Атоса. Этот рецепт звучит соблазнительно, но я не отличный повар. Ты можешь отправить мне его сообщением? Я бы хотела попробовать.

Герман выглядел очень довольным на крошечном дисплее унилинка.
– Я бы сам принес рецепт вместе с грибами, но Фрэнк ушел раньше, чем я смог...

Что-то изменилось - очень ненадолго - в голосе Германа, что-то, что заставило Корделию задуматься, ограничивал ли Фрэнк свои издевательства застигнутыми в одиночестве молодыми девушками со сломанными лодыжками. Но, конечно же, Фрэнк не мог запугать Германа. Герман был взрослым. У него была ответственная работа. Фрэнку нужен был Герман как источник экзотических продуктов для семейного бизнеса, верно?

Она отключила вызов и настроила свой антиграв так, чтобы можно было подняться наверх и открыть окно - маленькое окно - для Атоса. В тот момент, как оно открылось, древесный кот протиснулся в узкую щель и уткнулся головой ей в руку, громко мурлыча.

Корделия рухнула на подоконник, встроенный в толстую стену дома, и посадила Атоса к себе на колени. Только тогда, к своему удивлению, она начала дрожать, а затем разрыдалась.

* * *

Если Оживший Камень питал какие-либо сомнения в том, что его двуногая спутница была молодой, ее стремление встать и действовать еще до того, как боль от ран исчезла из ее мыслесвета, было достаточным доказательством. Он заинтересовался, когда она отвезла их на одной из летающих штуковин в, казалось бы, пустое гнездовье вроде того, что двуногие строили для себя. Гнездовье, в котором она жила с группой двуногих, которые казались ему клановой группой, действительно было оживленным, особенно когда в гости приходили различные посторонние, но он не думал, что там было так многолюдно, что Формирующей Жизнь нужно было идти в другое место.

Может быть, она была в брачном возрасте? Ее отсутствие интереса к кому-либо из молодых самцов, посещавших гнездовье ее клана, заставило его подумать, что она была молода для таких вещей, но, несмотря на его отдаленное наблюдение за кланом Формирующей Жизнь в те сезоны, когда он собирал их объедки, Оживший Камень не считал себя экспертом по двуногим. Он хотел бы спросить Лазающего Быстро, чья двуногая тоже казалась молодой, но этому не суждено было сбыться. Ему нужно было бы самому выяснить потребности Формирующей Жизнь. Его любопытство, которое померкло после смерти Золотоглазой, было вызвано загадкой двуногих и почему они делали то, что делали, еще до того, как он связался с Формирующей Жизнь.