"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

Новостей от новобрачных не было, так что пришлось заниматься делами, пока супруга сладко спит.

Что ж, бумаги и доклады поступали вне зависимости от моего местоположения, моего настроения или желания. Что ни говори, работаю я как тот гипермаркет — 24 часа в сутки и 365 дней в неделю. И это обычный щадящий режим. В условиях аврала всё это можно помножить на два, а то и на три.

С четвертью.

Свежие отчеты из Зоны 51 и с Новой Земли.

Первый отчёт — об очередном провале испытания новейшего сверхзвукового реактивного истребителя с рабочим индексом «Изделие 432». Машина разбилась. Пилот-испытатель погиб.

Плохо.

И первое плохо, и, особенно, второе. Подготовленный солдат всегда стоит дороже казённого имущества, что уж тут говорить о высококлассных специалистах, тем более такого высочайшего класса, какими были летчики-испытатели реактивной авиации.

У нас сейчас в разработке был с десяток перспективных моделей сверхзвуковых реактивных истребителей и бомбардировщиков, но пока особого прорыва не было ни по одному из направлений. Отказы, поломки, замечания, вновь отказы, продольные колебания, поперечная вибрация и всё такое прочее. Случались и катастрофы, как это обычно и бывает на испытаниях новой техники. Тем более такой принципиально новой, какой должна была стать (и станет!) сверхзвуковая реактивная авиация. Уж я-то знал, что за ней будущее и не жалел на её развитие казённых ассигнований, научных и технических кадров, стендов, институтов, аэродинамических труб и конструкторских бюро. А это ведь сложнейший аппарат, для производства которого требуется огромное количество специалистов. Даже «простой» дядя Вася у станка, который точит для «простого» самолёта условную «простую» гайку, это тоже профессионал, тоже продукт многолетней системы обучения и повышения квалификации.

Что такое для державы очень дорогой самолёт/танк/орудие/корабль? Лишь воплощённый в металле продукт научного и технологического развития страны. Но нет ничего ценнее кадров, которые могут создавать и эксплуатировать такую технику. А кадры, как известно, решают всё.

Десятки, а в системе и сотни тысяч специалистов нужно обучить, воспитать, переучить, показать, поправить (мы его, а он нас) чтобы условный сверхзвуковой (как, впрочем, и любой другой) самолёт поднялся в небо. Я уж не говорю про космический корабль.

И каждый такой дядя Вася был если не уникальной, то весьма ценной единицей во всём механизме разработки и производства, что уж тут говорить о немыслимой ценности каждого лётчика-испытателя. Для нас сейчас каждая такая потеря, это потеря уровня Юрия Гагарина.

Но, к сожалению, других путей нет. Гибнут испытатели. Так было, есть и будет.

Немало тратится средств для разработки всякого рода спасательных систем, но я точно знал, что даже через сто лет не будет возможности обеспечить стопроцентную выживаемость лётчиков, тем более лётчиков-испытателей.

Но, мы готовились. Атомные бомбы будут не лишними, хотя и не решающими.

Ведь готовились не только мы. Те же немцы активно работали над своим стратегическим прототипом. Что у них получится — не знаю. Пока. Там ещё не один год работы, моделей и испытаний. Но в Берлине по итогу хотят получить стратег, да такой, чтобы иметь возможность бомбить Нью-Йорк. Или любую точку России. Что у них выйдет — посмотрим. Но я не питал особых иллюзий. Штука, конечно, очень и очень недешёвая, но возможная. Если уж мы сможем разбомбить любую точку земного шара, то кто сказал, что и наши противники не смогут это сделать в ближайшие лет пять-десять? Вот американцы те же. Да и британцы.

Вообще же, в отличие от моего мира и моего времени, авиации в армиях планеты появилось очень много. Наши действия во время предыдущих больших войн Штабами всех основных стран были проанализированы и выводы на основе этих анализов были сделаны. Строилось и испытывалось много разных самолётов, строились авианосцы, много где велись работы и над вертолётами, было много ПВО, были системы РЛС, так что грядущая Глобальная война имела все признаки того, что она вовсе не станет переработанной версией Второй мировой моего времени. Нет, это будет совсем иная война.

Встаю из-за стола и подхожу к стеллажу с трубками. У Маши каприз — концертные рояли должны быть дома, у меня же запросы попроще. Я коллекционирую трубки. И в каждой стране у меня своя коллекция. Из самых лучших трубок. Местных.

От самых древних, до самых современных.

И, конечно, самый лучший табак.

Самый лучший в мире.

За окном Версаль.

Распахиваю окно. Дым трубки плывёт над королевским городом.

Почему-то подумалось, что в части курения трубки как-то копирую Иосифа Виссарионовича, нынешнего мексиканского товарища Азеро. Может и так. Где-то подсознательно.

Как я отношусь к Сталину? Да, как угодно. Но для меня апофеоз этой эпохи — десятки и сотни знамён Рейха, которые были брошены на булыжную мостовую Красной площади. Пусть в вымытую, но грязь. Гордые русские солдаты швыряли нацистские тряпки к подножью России. Я не знаю, будут ли русские Знамёна развиваться только над Берлином, Лондоном или тем же Вашингтоном, или уже над всем миром, но они точно будут. Они не падут. Никогда.

Во всяком случае, не в мою смену.

Звякнул звонок входящей корреспонденции.

Донесение.

Из Ситуационного центра.

«В Испании государственный переворот. Король Альфонсо XIII убит. Идут бои на улицах Мадрида».

Дым трубки плывёт над Версалем.

Ну, вот и здравствуй новый Версальский мир.

Только в новом формате.

Большая война уже не стучится к нам в двери и не стоит на пороге.

Она уже здесь.

Какой удивительно прекрасный день мне предстоит сегодня. Даже дыхание перехватывает от предвкушения. Один только у меня вопрос к моим разведкам и спецслужбам — как такое могло произойти, что я об этом узнаю лишь из сообщения по почте?

Новый звонок входящей почты.

Кайзер Вильгельм III просит о срочной личной встрече.

Почему я не удивлён, а?

Глава 5. Интерлюдия. Отец и дети

ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. УБЕЖИЩЕ СУДНОГО ДНЯ. ЛИЧНАЯ КВАРТИРА ЦЕСАРЕВИЧА. 10 августа 1934 года.

— И куда мы идём?

Усмехаюсь многообещающе.

— В твою квартиру.

Хмурое:

— С чего вдруг?

Хлопаю сына по плечу.

— Сейчас увидишь. Маленький сюрприз.

Идущая рядом Маша даже хихикнула в предвкушении шоу.

На самом деле мы довольно редко ходили друг другу в квартиры. Как-то у нас не было принято врываться в личное пространство. Дети совсем не часто посещали нашу с Машей квартиру, а мы с ней старались не злоупотреблять правом визита в квартиры детей. У нас было достаточно общего пространства и комнат, для совместного времяпрепровождения, а вот независимость личной жизни мы прививали детям с самого раннего возраста. Ради такого нам пришлось даже провести реконструкцию ряда наших дворцов и резиденций. Не всегда это было технически возможно, но в этом случае мы строили рядом с основным зданием какие-то флигели или дополнительные корпуса, но у наших детей всегда были собственные квартиры с самого раннего возраста и вход туда посторонних лиц, включая обслугу, сановников, всякого рода гувернёров и учителей, как и в случае с Императорскими квартирами, был строго ограничен или вовсе запрещён.