"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

Увидев иронию в глазах Николая, спешу добавить:

– Нет-нет, Ники, я не о родственных чувствах и братской любви говорю. Я говорю о том, что, возможно, я поступил малодушно, как поступал и ты, когда тебе приносили ворох сообщений о готовящихся заговорах и об измене в Петрограде. В том числе и об изменнических разговорах среди членов императорской фамилии. Ты тогда предпочитал ничего не делать. Я тоже поступил малодушно, просто убрав вас подальше от столиц и избавив себя тем самым от необходимости принимать на ваш счет трудное решение.

Экс-царь криво усмехнулся.

– Конечно. Только вот перевешать всех Владимировичей, а с ними заодно половину высшего света империи рука у тебя не дрогнула!

Киваю.

– Верно говоришь. Именно по этой причине я мог поступить с вами так мягко. Но и то это очень опасная ситуация, поскольку тут же пошли разговоры о том, что моя хватка ослабла.

Новый всплеск иронии со стороны бывшего.

– И именно поэтому сейчас по России пошла новая волна арестов?

Я рассмеялся.

– Нет-нет, Ники, не преувеличивай значимость своей персоны и особенно персоны Аликс. Конкретно здесь вы вовсе ни при чем. Периодические кровопускания необходимы для оздоровления организма, тебе об этом любой доктор скажет.

– Ты ненормальный!

Теперь наступил мой черед иронизировать.

– Ага. Кто бы говорил. А кто устроил Кровавое воскресенье?

Экс-самодержец насупился и буркнул:

– Я не приказывал стрелять в толпу.

– Конечно. Ты ее просто испугался и остался в Царском Селе, доверив все решать дражайшему дядюшке Владимиру Александровичу. Владимировичи и нарешали, да так, что прозвище «Кровавый» накрепко прилипло к тебе.

Николай зло огрызнулся:

– А ты что сделал бы на моем месте?!

– Вероятно, то, что и сделал в реальности – возглавил бы толпу, влез на броневик и повел подданных за императором. Прости мой менторский тон, но стрелять в народ – это самое последнее дело, даже если тебе страшно от вида бурлящих масс, которые прут на тебя. Правитель должен быть любим толпой. Любим, обожаем и боготворим. Ты видел, как в Севастополе восторженная толпа встречала нас с Машей? Особенно ее величество «благословенную Марию». Встречали ли так самозабвенно Аликс?

– Нас тоже всегда торжественно встречали!

– Ох, Ники, вроде и по-русски мы с тобой говорим, а словно на разных языках. Разве я о пышных церемониях и о верноподданнически согнутых спинах «лучших людей города»? Я о народе говорю, вот что сделала Аликс для простого народа?

– А твоя Маша много сделала?! Вот что конкретно она сделала, а?

– Как минимум она подарила людям веру и надежду. А это немалого стоит. Веру в то, что царь и царица настоящие отец и мать каждому подданному. Когда в Пскове начали рваться снаряды на артиллерийских складах, Маша, уже зная о своей беременности, рискуя жизнью, полетела на дирижабле из Севастополя в Псков, возглавила там штаб ликвидации последствий катастрофы и лично контролировала, чтобы ни один из пострадавших не остался без поддержки, не остался без помощи империи. Именно благодаря ей сотни простых и обыкновенных людей остались живы, а десятки тысяч не пошли по миру. Нужно ли говорить о том, что те, кто видел это, увидели в ней не просто царицу, а мать России? В ней, в шестнадцатилетней итальянской принцессе!

– Это все твой Суворин всем уши прожужжал своей пропагандой!

– А почему «твой Суворин» то же самое не сделал в отношении Аликс? Возможно, потому, что никакого «твоего Суворина» ты и близко к себе не допускал? Но не будем спорить про пропаганду, необходимость создания которой ты благополучно игнорировал. Бог с ней. Мы увлеклись, и пора вернуться на грешную землю, а точнее, на палубу этого прекрасного корабля. Ты согласен с тем, что ваше так называемое заточение в Ливадии было не худшим последствием того, что происходило в Москве с участием твоей супруги?

Николай хмуро молчал. Но я не собирался разводить философии еще и вокруг ее драгоценной тушки, а потому решил закруглить тему, заметив напоследок:

– А если вспомнить еще и о том, что твоя жена кричала на весь парк про меня и Машу, то ваш отдых вполне мог затянуться, причем в куда менее комфортных условиях. Согласен с этим?

Тот нехотя кивнул. Ну, уже что-то.

Продолжаю:

– Но я вновь решил не карать Аликс за ее слова. Спишем это на расшатанные нервы, общую атмосферу и бурные изменения в организме вследствие беременности.

Николай пораженно на меня уставился.

– Так ты знаешь?

Киваю с таким видом, как будто речь идет о чем-то, что само собой разумеется. Сущая безделица. Царь я или не царь?

Вот только то, что агентура Ольги сработала лучше, чем государственные спецслужбы и моя личная разведка, заставило меня серьезно напрячься. Как и то, что Ольга решила мне сообщить об этом именно в тот конкретный момент, ведь это могло свидетельствовать либо о том, что она была уверена в том, что я в курсе беременности Аликс, либо же это была тонкая демонстрация ее собственных возможностей и способностей. Так сказать, визитная карточка соискателя на вакантную должность местоблюстителя. Причем я склонялся ко второму.

– Конечно, Ники, ну, как мне не знать, подумай сам. Разумеется, я в курсе того, какие надежды возлагает Аликс на эту поездку, как мечтает о том, что найдутся влиятельные желающие, так сказать, вернуть трон Алексею.

– Понимаю. Ты решил ее использовать в качестве наживки.

Отрицательно качаю головой.

– Нет, Ники, конечно же нет. Фантазии Аликс существуют лишь в ее фантазиях. Даже если предположить, что такие могущественные силы и есть в России или в мире, то твою жену представители заговорщиков будут обходить десятой дорогой и станут просто шарахаться от нее, слово от зачумленной. Все помнят то, как дорого обошелся ее длинный язык тем, в чьих домах и в чьем присутствии она тогда болтала в Москве. Ведь не у каждого есть брат император, который может великодушно простить по-родственному. Тем более что пример Болотной площади показывает, что по-родственному можно и на виселицу прогуляться. Но я не об этом. Мне кажется, что вы уже засиделись без дела и всякие дурные мысли лезут в голову вследствие праздности и общей неопределенности. Не кажется ли тебе, что ты и твое семейство нарушаете Закон о служении? Да, я даровал вам отдых, но всякий отпуск подходит к концу, не так ли?

Николай осторожно поинтересовался:

– Что ты предлагаешь?

– Я, брат, предлагаю тебе и твоей семье заняться делом, полезным империи, а не заниматься опасными фантазиями. После окончания церемонии коронации и прочих торжеств, с этим всем связанных, ты, Аликс и девочки можете выбрать любое занятие, а Алексей может выбрать любую учебу и любую будущую профессию, достаточно интересную и престижную, но в то же самое время абсолютно безопасную в отношении возможных травм. Что касается ограничений, то, пока идет война, вы не можете выехать за внешнюю границу Единства, а дополнительным ограничением для Аликс будет проживание на территории Ромеи. Я это не из вредности и не от нелюбви к ней, а сугубо в порядке заботы о твоем душевном спокойствии. Пока твоя жена находится далеко от Москвы и Петрограда, у нее значительно меньше шансов влипнуть в нехорошую историю с заговором, ибо, если такое случится, сумасшествие будет самым мягким приговором, надеюсь, ты это понимаешь.

Ники промолчал.

– И да, кстати, хотел вот что еще сказать. Твои дочери – дочери императора, и на них в полной мере распространяется закон о выплатах и приданом, которое полагается им по праву. Так что имейте это в виду. Они по-прежнему завидные невесты. В случае одобренного мной равного замужества девочки получат по миллиону рублей. Захотят неравного брака – тоже неволить не стану и с приданым не обижу. Пока же им, как и было прежде, ассигнуется по пятьдесят тысяч рублей в год. Тебе, как сыну императора, назначено к ассигнованию из казны двести тысяч рублей в год, плюс тридцать пять тысяч рублей в год на содержание дворца.