Новый Мир (№ 1 2008)

<4 строки замазаны. >

В. Дынник36 в возражении своем указала на гуманизм в рассказе Дымова: он жалеет даже такого кокаиниста, как Земнов.

Иван Иванович в своем слове советовал писателям взять котомку и идти в народ, на завод и т. п. Касательно же гуманизма сказал: «Если мы поддадимся этому гуманизму — мы бог знает до чего дойдем, в помойную яму прямо».

Обрывки разговоров с Малашкиным:

— Все пишут дрянь. Барбюс <?> — дрянь. Бабель дрянь. Русского языка не знают. Вот у меня язык — учиться будут.

— Пишу роман. Это будет — вещь. Вот увидите.

— Знаете — все пошли к черту. Возьму и застрелюсь. Ну их к черту.

Кр. зим. <?> ерзает. Лицо дергается. Глаза лихорадочно начинают блестеть. В нем есть и хитреца, и подобострастие. Обещает следующую повесть посвятить мне — купить хочет?

Очень любит льнуть к товарищам, власть имеющим. Нередко слышишь: «Я и Вячеслав Михайлович», «Мой друг Вячеслав Михайлович», «Мы с Молотовым», «Молотов был у меня», «будет у меня».

20/II-27. Юбилей Фриче37 (30 лет литературной деятельности). Актовый зал Университета (Моховая). Белые колонны. Длинный стол президиума. <До края?> уселись ученые. Вся остальная аудитория — студенчество. Впечатление такое, что ученые только представители обществ, которые чествуют, а просто пришедших на чествование — нет или очень мало.

Все гладко. Речи, речи, речи. Комплименты марксизму Фриче, даже из уст тех, кто от этого марксизма ох как страдает. Но внутренний холодок. Аудитория молодая, славная. Встречает всех аплодисментами. Одного Лебедева-Полянского38 единодушным молчанием.

— Почему? — спрашиваем Волгина39.

— Дискредитирует марксизм. Единодушны все — и студенты, и профессора: считают, что Лебедев-Полянский предмета не знает, но самоуверен, груб, вульгарен. Читает русскую литературу.

21/2

Юбилей «Красной нови». Этот организован пошумней — писатели! Зал в Доме Герцена полон. Но писателей только часть. Никого из ЛЕФов (они значились на списке приветствующих), из МАППа, ВАППа. Но были «Кузница», «Вагранка», «Рабочая весна», рабкоры «Правды». Никаких приветствий от «Правды», «Известий», Отдела печати ЦК. Я спрашивал, почему от Скворцова нет? Ведь он к вам (Воронскому40) относится хорошо?

Тот махнул рукой:

— Ничего подобного. В глаза хвалит, а за глаза… < Одна строка за­мазана. >

В приветствиях (от «Круга»41), в адресе от писателей намеки на то, что «кто-то» пытается Воронского снять с литературы, и писателям это очень не по вкусу — и они верят, что этого не будет.

Сакулин42 поздравлял Воронского, что он действительный член русской литературы, но с избранием в <ОГИЛ?> Российской словесности43 — не поздравил — странно. То же самое и Фриче — они не избраны в Общество. Говорил Сакулин также об общечеловеческих центрах литературы и о том, что Воронский так любит литературу, что забывает иногда о ее революцион­ности (это в похвалу Воронскому). Пришлось мне старика чуть-чуть оборвать.

Затянулось до 12 ч. Говорили <фамилия замазана >, Ярослав­ский. Послед­ний был сдержан, высказал надежду, что еще не один юбилей «Красной нови» будем справлять, что журнал этот сделается рабоче-крестьянским.

Затем — внизу — банкет. Пили, тосты и пр. Маленький инцидент. Багрицкий прочел пародию на Авербаха, в которой говорил о нем, Лелевиче — как о евреях44. Багрицкий сам еврей из Одессы, и шутка была просто еврейской < слово замазано >. <Вентлиз?>45 побледнел, произнес громовой спич против антисемитов, которых-де люди вышвыривают на улицу, а не приглашают на банкет литераторов и коммунистов. Все опешили. А Ив. Евдокимов46 с угодливой поспешностью заявил: «„Красная новь” здесь ни при чем». < 2 фразы нрзб .> Я взял слово, разъяснил < фамилия замазана, вероятно, упомянутому Вентлизу >, что он не прав по отношению к Багрицкому. Через 5 минут он подошел к Багрицкому, жал ему руку и поцеловались.

А в общем — скучно. Пьяные писатели — плоские шутки, пьяный смех <1,5 строки замазаны>.

В 1 ч. пришел Качалов. Читал отрывки — Прометей — Алеша Карамазов — Есенин — все с теми же интонациями, жестами, заученное, мертвое. У него — своих слов нет, двух минут не скажет речь, — может только за­ученное, затертое, чужое.

Пытливый, внимательно осматривающий, как бы вынюхивающий Бабель. Сразу опьяневший, бурно и размашисто, Леонов, вылощенный Лидин. Гармонист. Мрачно пьющий Воронский. Скучно.

Пьяный Евдокимов лез и уверял, что он «без подлой лести» редактор, что все лгут, льстят, а он один говорит правду — и т. д.

Потом Орешин47 лез с признаниями в любви и даже, изловив момент, поцеловал мне руку. Гадость.

В соседней комнате Радимов Павел48 плясал вприсядку, прыгал < 1 слово нрзб .> куда-то. Евдокимов, сговорив какую-то брюнетку, — вертелся с нею по комнате. Лиса Бабель внимательно вынюхивал что-то.

— Это все русские писатели? — спросил он меня. — Это вся русская литература?

27/II. Ингулов49 рассказал — что-то не верится. Демьян поссорился с Сосновским50. У Сосновского — секретарь — Иванкин51. Придравшись к случаю (у Иванкина оказался второй радиоприемник, незарегистрированный, но им он не пользовался), Демьян напечатал в «Известиях» или в «Правде» сатиру, в которой изругал Иванкина как шкурника. Это вызвало бурю среди журналистов — оказывается, Иванкин — уважаем. «Рабочая газета», где он сотрудничал, напечатала его письмо с примечанием редакции. Смысл примечания: Демьян пишет на темы, не имеющие общественного значения. Если у него много времени — пусть заглянет в письма рабкоров — там есть материал получше.

Демьян — взбешен — позвонил <фамилия замазана>. Тот согласился, что примечание недопустимое. Сталин и Молотов требуют будто бы, чтобы Н. И. Смирнов52 напечатал, что примечание — напечатано по недоразумению. Тот отказался, истребовав постановления Оргбюро. Постановлением Оргбюро он снят. Среди журналистов смятение. Правда ли?

Про Демьяна говорят вообще несуразное. Будто живет он под Москвой чуть ли не в имении, — там у него и горничные, и цветочницы, и денщики — чуть ли не гайдуки. Будто зарабатывает он тысячи — а налогов платить не хочет и т. д.

Я не бывал у него — что-то не верится. Он производит хорошее впечатление.

Но слухи про него все-таки нехорошие. Ходило по рукам стихотворное послание Демьяну Бедному, будто бы написанное Есениным. Как-то выяснилось, что автор некий Горбачев из «Красной звезды». Говорят, Демьян позвонил Менжинскому53, и тот послал Горбачева в Новосибирск.

Здесь Горбачев будто бы обжился. Демьян узнал про это, повторил звонок <позлее?> — и Горбачева заправляют < так! > в Нарым — или куда-то в этом роде.