Новый Мир (№ 1 2009)

— Поздно! Об этом во всех газетах написано и на всех каналах сказано: доведенный до отчаяния Быстров собирается покончить с собой! И даже если мы его сейчас замочим, это будет расцениваться как самоубийство. Типа того: подставил добровольно человек себя под пулю.

— Может, я чего не понимаю, — говорит Рубак. — Но что в этом такого? Самоубийство и самоубийство. В судебной системе это было бы очень удобно. Не держать человека в тюрьме, не тратить на него государ­ственные средства. Выдал ему пистолет или яд — и нет проблем.

— Кто согласится? — сомневается Манин.

— Мы эксперименты проводили. Сажаешь человека в одиночку, кладешь заряженный пистолет. Три-четыре дня — и человек созревает. Психологи объяснили: когда пистолет рядом, а ты в одиночке, крайне трудно не застрелиться. Соблазн велик.

— Умные люди, а какие глупости говорите! — укоряет Капотин. — Вот ты, Манин, позволишь какому-нибудь банку добровольно обанкротиться?

— Еще чего? Им дай волю — все банкротами себя объявят!

— А ты, товарищ генерал Пробышев, если, к примеру, какая-нибудь нехорошая демонстрация, ты позволишь ей самой собраться и самой разой­тись?

— Собираются пусть, а разойтись — только с нашей помощью.

— Вот! И ты, господин товарищ прокурор, не подумавши сказал. Если бы виновные сами себе приговоры выносили и сами их исполняли, зачем тогда прокуратура, суд, следствие? Тысячи людей без работы останутся!

А главное, коллеги: самоубийство — уход от ответственности, уход из-под нашего контроля. Мы этого позволить не можем.

— А что делать? — спрашивает Пробышев.

— Не допустить. Сделать так, чтобы, во-первых, Быстров не сумел этого сделать, а во-вторых, чтобы захотел жить.

— Он и так хочет, — говорит сухопарый, болезненного вида представитель медицинского ведомства Мощеев. — Утверждаю как психолог и доктор медицинских наук…

— Ты диссертацию купил! — хихикает Переметнов.

— Ну и купил, — спокойно отвечает Мощеев. — Некогда мне диссертации защищать, а знаний мне и так хватает. Так вот, доказано: если человек хочет покончить с собой, он хочет жить. Потому что тот, кто не хочет жить, он вообще ничего не хочет, в том числе покончить с собой.

— Спиши слова! — иронично говорит Капотин. — Короче, составим план мероприятий по охране Быстрова и недопущению его самоубийства. Сколько хлопот из-за одного дурака! — сокрушенно качает он головой.

В прихожей квартиры Быстровых — человек в штатском. И в каждой комнате по такому человеку. Следят, чтобы, упаси боже, Быстров не покончил с собой.

Один из штатских сидит со Светланой и смотрит по телевизору шоу-угадайку.

— Вариант «б», синхрофазотрон! — выкрикивает штатский, отвечая на вопрос ведущего.

— Какой вы умный! — удивляется Светлана.

— Я Бауманское закончил.

Быстров идет в туалет.

Тут же рядом оказывается штатский:

— Дверь не закрывать!

— Вы что, смотреть будете?

— Служба.

— Но я так не могу! Мне противно!

— А мне не противно?

— Слушайте, это нарушение прав человека!

— Ты сам хочешь покончить с собой. Это тоже нарушение прав человека. То есть твоих собственных.

Быстров пожимает плечами, входит в туалет.

Он идет в кухню. Открывает холодильник. Видит банку консервов. Ищет, чем ее открыть. Ни ножей, ни вилок — ничего колющего, режущего.

— Свет, чего бы съесть? — кричит он.

— Сама сижу голодная, всю посуду отобрали! — отвечает Светлана.

Быстров садится за стол у окна. Достает сигареты. Штатский подскакивает. Ощупывает и мнет сигареты.

— Там-то что? — спрашивает Быстров.

— Мало ли. Ампула с цианистым калием.

— Где я его возьму? И сигареты без того яд.

Быстров смотрит в окно. Там две мамы сидят на лавочке с книгами, а девочка и мальчик бегают вокруг них. Девочка догоняет мальчика, хватает его, они хохочут. Теперь мальчик догоняет девочку. Хватает. Хохочут. Теперь девочка догоняет мальчика. И так без конца. Счастливы.

Быстров берется за ручку, дергает. Окно закрыто наглухо. Быстров хватает стул, ударяет в стекло. Стул ломается, стекло цело.

— Только мебель портите, — говорит штатский.

Звонок в дверь.

В квартиру входит эффектная молодая женщина. Обращается к Светлане, кивая на штатского:

— Это он?

— Кто?

— Муж?

— Нет. Он в кухне. А вы кто?

— Пока никто, буду любовницей. Меня София зовут.

Женщина проходит в кухню. Светлана вопросительно смотрит на штатского. Он пожимает ей руку и говорит:

— Для вашей же пользы.

София в кухне.

— Ты, что ли, Быстров?

— Да.

Она оглядывает его с ног до головы. Чрезмерно пухлые силиконовые губы брезгливо вздрагивают.

— Бывает и хуже. Пойдем.

— Куда?

— В спальню.

— Вы думаете, это заставит меня изменить решение? — усмехается Быстров, не показывая, что он щокирован.

— Уверена.

— Хм. Я пойду — но только для того, чтобы вы поняли, что ошибаетесь.