Новый Мир (№ 1 2009)

— Так я и думал. Токсин ботулизма. Черт, вот досада…

Быстров — у батюшки Иннокентия в пустом храме. Естественно, один из сопровождающих находится тут же.

— Великий грех ты задумал, сын мой, — увещевает батюшка. — Опомнись!

— Если я сам себя не убью, они меня все равно убьют.

— На все Божья воля. Может, еще и не убьют.

— Убьют. Я их понял. Как только поймут, что я передумал, тут же и убьют.

— А ты передумал?

— Нет. Пока нет. Не вижу выхода, батюшка.

— В спасении выход. В спасении души.

— Знаете, у меня такое чувство, что я не себя убиваю, а кого-то другого.

— Это кого же?

— Понятия не имею. Я с ним еще плохо знаком.

Батюшка не знает, чем утешить Быстрова.

Тот выходит, опустив плечи.

Батюшка упрекает сопровождающего:

— В храме Божием находишься, а не молишься, не крестишься. Где совесть у тебя?

— А я буддист.

— Что же ты тут делаешь, нехристь?

— Служба, — отвечает сопровождающий и выходит вслед за Быстровым.

Быстров идет по улице и видит странную картинку: хрупкая миловидная девушка что-то собирает возле мусорных баков. Пригляделся: она собирает книги. Кто-то выкинул целую груду, вот она и хочет унести. Но забрать все сразу никак не получается.

Быстров подходит:

— Помочь?

— Ой, спасибо… А то пока отнесу, мусорка приедет, на свалку заберет. Уже бывало так — не успевала.

Они несут две стопы книг.

Подходят к библиотеке. Это обычная библиотека местного значения: две комнатки на первом этаже.

Быстров вносит книги, девушка начинает разбирать их. Быстров видит на металлических стеллажах разнокалиберные издания. Но есть и собрания сочинений классиков, хоть и потрепанные.

— Это все с помоек, — говорит девушка. — У нас фонды бедные, сами ничего приобрести не можем, вот и приходится…

— А что, много книг выбрасывают?

— В последнее время — очень. Особенно если издания не в виде. Ну, слегка подержанные. Сейчас же всё издают, что угодно, в красивых переплетах. Не знаю… Зачитанная книга, мне кажется, даже лучше выглядит.

В крайнем случае можно подклеить, переплести…

— Вы прямо пионерка, — с легкой иронией говорит Быстров. Но слышится в этой иронии какая-то затаенная тоска. Другой бы не заметил, а девушка сразу почувствовала. Внимательно глянула на Быстрова. На сопровождающего штатского, который сел на стул у входа, скучая...

И вдруг спрашивает:

— У вас что-то случилось?

— А вы разве меня не узнали?

— Нет.

— Ну как же. По телевизору показывают, в газетах мои фотографии. Горячая новость недели.

— Я телевизор не смотрю, газет не читаю. А чем вы прославились?

— С собой хочу покончить. Якобы по политическим мотивам. Демон­стративно.

— А на самом деле?

— Вам действительно интересно?

— Да. Чаю хотите?

И вот Быстров пьет чай и рассказывает. Машинально макает в чашку пакетик с чаем. В зависимости от темпа рассказа и его содержания пакетик то быстро снует туда-сюда, то опускается и поднимается медленно, задумчиво…

Девушка берет пакетик и кладет на блюдечко. Быстров благодарит и продолжает рассказ.

Поскольку мы и так все знаем, то можем обойтись без слов. Достаточно показать кадры, иллюстрирующие печальную историю Быстрова.

Он закончил.

Девушка смотрит на него с грустью.

— Вас как зовут? — спрашивает Быстров.

— Извините, не представилась. Варя.

— Так что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что проблемы нет.

— Как это? Интересно вы рассуждаете! Вопрос жизни и смерти, а вы говорите — нет проблемы!

— Не знаю… Вот скажите, им ваша смерть зачем?

— Как зачем? Чтобы другим неповадно было. Так решили, так договорились. Я и судиться пытался, и…

— Понимаю, — мягко перебивает Варя. — Но убить вас хотят — как кого?

— Не понял. Как меня.

— А вы — кто?

— Вы что имеете в виду? Вообще-то я в статусе министра.

— Ясно. А если бы вы не были в этом статусе, вас бы убили?

— Кто? Разве только сосед по пьяни.

— Значит, убить вас хотят как министра и от самоубийства вас оберегают как министра?

— Само собой.

— А если вы станете частным человеком?

— Это как?