Новый Мир ( № 10 2006)
Шрифт:
Женщины киллеров, матери террористов, —
Рухнет на все четыре стороны света солнце,
А от него не только огонь, но и пепел неистов!
Мир не спасётся уже задраенной шлюпкой! —
Так упреждаю стороны света четыре.
Вообразив себя овдовевшей голубкой,
Плачу о первом вестнике и о мире.
11
Ой,
Время летит от нас, как заяц на роликах.
Ой, запускаю слёзы во все пределы,
Как запускали на царской охоте соколиков.
Не соблазняйтесь ловлей бульварных уток,
Ловчие слёзы мои, лесные сподвижники,
Вам ли не знать, что нам уже не до шуток, —
Жертвой была природа, а вышла в хищники.
Плавится полюс и океан Ледовитый,
Бьют по Европе с орех кокосовый градины.
Свежими фактами мы под завязку сыты, —
Ой, лесными пожарами обокрадены!
12
К плачу привыкла, будто к ружью лесничий.
Но по кому сегодня стрелять слезами?
Полдень июня в своем изумрудном величье,
Ой, с бирюзовыми между ветвей пазами.
Прячет в чехол лесничий свою двустволку,
Я же свой плач в глазные каналы прячу.
Вон и Москва не верит! — в слезах нет толку,
Да и чего в этой жизни переиначу?
Думать так выгодно циникам и ленивцам.
Я ж — трудоголик, подвинутый на заплачках.
Но подсвищу сегодня беспечным птицам
И помашу лимонницам в лёгких пачках.
Ой, отдохнуть от мыслей и мне не зазорно!
Если и плачет лес, то берёзовым соком.
Троица нынче. Выглядит лес соборно.
Радость дается по праздникам даже пророкам.
13
Ой, ты опять уподобилась старой скряге, —
Слезы роняешь, как мелочь какую в копилку,
Но они рифмой звенеть хотят по бумаге, —
И в голове звенят, и лезут в бутылку.
Копишь обиду, что нет неделю звоночка
По телефону из города со Стеною
Плача, где проживает родная дочка,
Прочно связав судьбу с почвой иною.
Ой, и тогда ты копила свою обиду
На отъезжающих: в тесном аэропорте,
Что не согласна, — не подавала виду,
Не голосила при всем при честном народе.
Но человек единственен, как и солнце.
И осветилась слезами ты покаянно:
Пусть человек живет там, где ему живётся, —
Мы на земле прописаны не постоянно.
14
Ой, мои слёзы-ливни, глаза мои тучи,
Как ни рядите, пьяно или тверёзо,
Вам не избегнуть истины неминучей —
Скоро вы станете инеем и морозом.
Ой, потому и по делу плачу, и праздно,
Что я готова к смеху не больше, чем скот к забою.
Плакать легко, а смеяться трудней гораздо, —
Крайняя степень отчаянья — смех над собою.
Ой, как бы жизни солнышко ни кадило,
Я, не одну в уме решая задачу,
Ой, не однажды до хохота доходила.
Так что еще немного пускай поплачу!
7 — 15 июня 2006.
Старость, пятая кнопка
1
Два старика, мы случайно встретились в вагоне полупустой грохочущей электрички.
— Живешь на этой станции? — спросил он.
— Ну да.
— Дачный поселок?
— Что-то вроде. — Я засмеялся.
— А чего в Москву?
И, недослушав, чего это я еду в Москву, он стал звать к себе, он, мол, в Москве живет совсем рядом с вокзалом — сейчас же и зайдем, посидим-поболтаем, столько лет не виделись!
Гоша — мой когдатошний сокурсник и приятель, а ныне, конечно, пенсионер… Гоша Гвоздёв… Мы болтали всю дорогу, оказавшись в вагоне нечаянным образом рядом. Мы болтали и после, когда шли к нему домой. Болтали и дома, когда прикидывали, как нам удобнее в его маленькой однокомнатной квартире рассесться. Да, да! Как нам сесть?.. Стул на выбор?.. Или кресло?.. Я взял стул.
В тесноватом, но вполне опрятном логове одинокого пенсионера мы (уже на кухне) рассаживались не столько относительно друг друга, сколько относительно телевизора. Гоша великодушно предлагал мне к зрелищу поближе!.. Сели… Всё еще болтали. Зато, как только экран высветился, наступило наше великое молчание. Удивительно! Мы с ним промолчали несколько часов кряду. (Лишь иногда о чем-то вскользь и кратко. Два-три слова… Не больше.) Смотрели расслабленно на экран. Смотрели восторженно! Весь наш вечер.