Новый Мир ( № 11 2004)
Шрифт:
Георгий Шеходанов (г. Очаков). Памяти Николая Николаевича Мартынова. — “Складчина”. Литературная газета. Омск, 2004, № 3 (15), июль.
Николай Николаевич — старший брат поэта Леонида Николаевича Мартынова. “Об отставке Л. Н. от [Ленинской] премии я думаю, что Л. Н. не принадлежит к той группировке, которая захватила сейчас гегемонию в нашей литературе. Лично я признаю „За далью — даль”, но не считаю „Теркина на том свете” поэзией. Скорее это развлекательная версификация. А Леонид совершенно не способен к этому жанру” (из письма Н. Мартынова к Г. Шеходанову от 24 марта 1964 года).
Евгений Шталь. Москва — Владимир — Петушки. Университеты Венедикта Ерофеева. — “НГ Ex libris”, 2004, № 30, 12 августа.
“Он учился в четырех высших учебных заведениях, но ни одно не закончил”.
Александр Штамм. Кенгир
“Подсоветские люди, репрессированные органами, восставали еще в 1931 — 1933 гг.: тогда в Нарымском округе (Васюганье, Зап. Сибирь), на Алтае и Таймыре выступили ссыльнопоселенцы из числа раскулаченных. <…> Первое восстание в лагерях произошло на Колыме в порту Нагаево летом 1936 г. Восставших объединило то, что все они были осуждены „за троцкизм”. (Такое обвинение в те годы имело мало общего со взглядами и поступками осужденных.) Восставшие не сумели захватить оружие, с охранниками они сражались врукопашную, применив что-то вроде знаменитой японской „змейки”, поэтому их выступление было сразу же жестоко подавлено. Следующее восстание произошло в лагпункте „Лесорейд” (Усть-Уса, Коми). Оно началось 20 января 1942 г. как выступление против планировавшихся расстрелов определенных категорий ЗК и против голода, царившего в лагерях Коми: зимой 1941 — 1942 гг. в них вымерло свыше 80 % заключенных. Возглавил его начальник лагпункта (из освобожденных „бытовиков”) М. А. Ретюнин. Захватив оружие, повстанцы вскоре взяли райцентр — поселок Усть-Уса. Они надеялись освободить заключенных из других лагерей Коми, чтобы расширить восстание. Но в бою 31 января 1942 г. основная часть отряда повстанцев была разгромлена. Ретюнин и несколько его товарищей застрелились. Руководитель восстания до конца остался верен своим словам: „А что мы теряем, если нас и побьют? Какая разница, что мы подохнем завтра или умрем сегодня как восставшие”. Уцелевшие, не захваченные НКВД люди продолжали сопротивляться до марта 1942 г.”.
“Вот весьма неполный перечень восстаний в 1946 — 1952 гг.: 1946 — Колыма, Джезказган (Казахстан); 1947 — Усть-Вымь (Коми), Джезказган, Колыма, Арзамас-16 (Саров), Воркута, Игарка (два последних выступления были подавлены силами уголовников, затем расстрелянных чекистами); 1948 — Салехард, Печора, Сейда, Колыма (Ягодное). В печорских лагерях (станция Абезь) политические заключенные, возглавляемые осужденным подполковником Б. Мехтеевым, подняли восстание, перебили охрану и освободили тысячи собратьев по несчастью. Освобождая лагеря один за другим, повстанцы пытались дойти до Воркуты, чтобы освободить каторжников-шахтеров. Всего восставшим удалось освободить до 70 тыс. человек. Повстанцы прошли с боями около 80 км. Чтобы предотвратить взятие Воркуты, власти выбросили воздушный десант. В двухнедельных боях с восставшими применялись авиация и артиллерия. В результате повстанцы были разбиты. Уцелевшие ушли на северо-запад Урала, где несколько лет партизанили. Мехтеев был захвачен и приговорен к 25 годам заключения. В Сейде восстали заключенные на стройке 501 (железная дорога Сейда — Лабытнанги) под руководством Воронина. Восстание было жестоко подавлено: сотни людей расстреляны, по некоторым данным, против повстанцев было применено химическое оружие, что привело к гибели нескольких тысяч человек. 1949 — Колыма (“Эльгенуголь”); 1950 — Салехард, Тайшет, Колыма; 1951 — Джезказган, Сахалин, Красноярский край; 1952 — Вожаель (Коми АССР), Молотов (Пермь), Красноярский край, Экибастуз (Казахстан), Тайшет”.
“Далеко не полная хроника восстаний в 1953 — 1956 гг. выглядит так: 1953 — Воркута, Норильск, Караганда, Колыма, Инта; 1954 — Ревда (Свердловск), Карабаш (Урал), Тайшет, Решоты, Джезказган, Кенгир, Шерубай Нура, Балхаш, Сахалин, Инта; 1955 — Воркута, Соликамск, Потьма; 1956 — Караганда (лагпункт Федоровский, участвовали около 1,5 тыс. политзаключенных)”.
“Но главное значение восстания в Кенгире [1954 г.] в том, что на оккупированной коммунистами территории 42 дня существовала не советская власть”.
См. также: Валерий Островский, “И пошли на пулеметы” — “Дело”, Санкт-Петербург, 2004, № 324, 17 мая <http://www.idelo.ru/324/12.html>.
См. также: “Хроника восстания в Степлаге” (составители: Д. И. Зубарев, Г. В. Кузовкин, Научно-информационный и просветительский центр “Мемориал”). — “ПОЛИТ.РУ”, 2004, 18 мая <http://www.polit.ru>.
Умберто Эко. Заметки для федерации полиглотов. Перевод и примечания Д. А. Ольшанского. — “Дети Ра”, 2004, № 2.
Эссе 1993 года. “Язык вынослив и всегда имеет тенденцию к развитию”.
См. также: “Умберто Эко о переводах. (Виртуальное интервью и примечания Татьяны Соколовой)” — “Литературная учеба”, 2004, № 3, май — июнь.
Арвидас Юозайтис. Россия — религиозное пространство. Записки литовского путешественника. Июль 2003 года. Перевод с литовского Виталия Асовского. — “Москва”. 2004, № 7.
“Наконец последняя, обобщающая московские впечатления новинка. Точнее говоря, даже не новинка. А правда, которая всегда была, однако о ней не задумывались. В условиях современной глобализации она начала бросаться в глаза: только лица белой расы. Час за часом прогуливаясь по улицам и переулкам, ныряя под землю и забираясь в общественный транспорт, неожиданно обращаешь внимание, что вокруг тебя — одни белые люди. Москва, наверное, единственный мировой мегаполис, который позволяет себе такую роскошь — оставаться в руках возводившей ее цивилизации”.
Михаил Юпп. В поисках галактики ДИ-ПИ. — “День литературы”, 2004, № 8, август.
“Термин ДИ-ПИ образован из первых букв английской фразы dysplace person, что переводится на русский язык как „перемещенное лицо”, то бишь — лицо без гражданства. В послевоенные лагеря ДИ-ПИ попадали все люди, говорящие по-русски. Причем не только бывшие советские граждане из числа угнанных восточных рабочих (остарбайтеров), военнопленных, перебежчиков и девиц из гитлеровских борделей, но и бывшие подданные Российской империи, с оружием в руках ушедшие с полей сражений после окончания Гражданской войны в России и нашедшие приют в европейских странах: Австрии, Болгарии, Германии, Италии, Латвии, Литве, Польше, Румынии, Финляндии, Франции, Чехословакии, Эстонии и Югославии. Ну, а ГАЛАКТИКА потому, что каждый лагерь был своеобразной планетой, в которых была создана неповторимая культура России вне России. За относительно короткий срок с мая 1945 по декабрь 1951 года было издано около 600 или даже чуть больше книг разного назначения и около 3000 единиц периодики и других печатных материалов. И если книги периода ДИ- ПИ стали к настоящему времени библиографическими редкостями, то все остальные печатные материалы этой ГАЛАКТИКИ превратились в суперредкости. <...> Возвратить эту ГАЛАКТИКУ ДИ-ПИ в лоно единой русской культуры — задача чрезвычайно трудная, но и благодарная”.
Владимир Яранцев. Короткомыслие. Дневник читателя толстых журналов. — “Сибирские огни”, 2004, № 6.
Критический (очень поверхностный) разнос журнала “Знамя” вышел бы более убедительным, если бы автор указал/намекнул на периодическое издание, являющееся в его глазах примером длинно/глубокомыслия.
Составитель Андрей Василевский.
“Вопросы истории”, “Вопросы литературы”, “Звезда”, “Знамя”,
“Мир Паустовского”, “Наше наследие”, “Новое литературное обозрение”
Английская метафизическая поэзия. — “Вопросы литературы”, 2004, № 4, июль — август <http://magazines.russ.ru/voplit>.
Цикл статей О. И. Половинкиной, Л. В. Егоровой, И. И. Магомедовой (отношу сюда же почему-то вынесенную в конец номера заметку И. Чекалова “Ранние упоминания об английских „поэтах-метафизиках” в русских журналах”) “призван показать проблему метафизической поэзии в разных ее аспектах: какой смысл вкладывается в Англии в само это понятие; с каким кругом представлений о культуре и мышлении оно сочетается; каким был „метафизический” стиль и, наконец, как он сложился в ситуации, когда вера и наука в сложном противовзаимствовании формировали картину мира”.
Тут статьи о знаменитых кларковских лекциях о метафизической поэзии молодого Элиота; исследование о “языковом мышлении” Джона Донна (“Донн неоднократно повторял, что спасение душ — во власти языка. Словом спасается мир”) и анализ последнего поэтического произведения Завершенного ( Donne-done: “Сама фамилия свидетельствует…”), написанного перед посвящением в сан, знаменитого “Страстная пятница 1613 года. Уезжая на Запад”.
Рассуждая о языковой рефлексии как непременном компоненте высказывания у Донна, сравнивая подходы разных переводчиков, Л. Егорова благодарит некоего (некую) А. Р. “за помощь с переводами для этой статьи”. Местами А. Р. оказывается как бы проницательнее, дальновиднее и тоньше своих коллег. Интересно, кто это?
Вадим Баевский. Счастье. Роман одной жизни. — “Знамя”, 2004, № 8 <http://magazines.russ.ru/znamia>.