Новый Мир ( № 11 2004)
Шрифт:
“Бестселлером уже является не „Кысь”, проданная в преизрядном количестве экземпляров, но конферирующая Татьяна Никитична, равно как и не многочисленные ерофеевские переиздания, но сам Виктор Владимирович в качестве любезного хозяина телевизионной гостиной”.
Михаил Горелик. Возвращение Хоттабыча. Два любопытствующих иностранца в Москве 37-го года. Первый написал об этом книгу, второй стал героем повести. — “Новое время”, 2004, № 31, 1 августа.
“Он оказался в СССР в тот же год, что и Фейхтвангер, и ему в Москве до того понравилось, что он решил натурализоваться. <…> Звали иностранца Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. <…> „Старик Хоттабыч” был опубликован в тридцать восьмом — естественно считать, что Гассан Абдуррахман прибыл в Москву годом раньше и, может быть, даже (почему бы и нет?) столкнулся как-то на улице Горького с Фейхтвангером, но они не
Ханс Ульрих Гумбрехт. Форма насилия. Похвальное слово красоте спорта. Перевод с английского Евгении Канищевой. — “Неприкосновенный запас”, 2004, № 3 (35) <http://magazines.russ.ru/nz>.
“Подумать над вопросом, почему мы любим спорт , развить полноценную эстетику спорта — серьезный вызов нам, интеллектуалам. Во-первых, потому, что мы действительно не знаем ответа; во-вторых, потому, что спорт — это, вероятно, единственное масштабное современное явление, по отношению к которому наш аналитический инструментарий до такой степени неэффективен”.
Здесь же: Ханс Ленк, “Этика спорта как культура честной игры. Честное соревнование и структурная дилемма”.
Здесь же: Вадим Михайлин, “Аполлоновы лярвы: состязательный спорт в древнегреческой и новейшей культурной традиции”.
Здесь же: Михаил Прозуменщиков, “За партийными кулисами великой спортивной державы”.
Григорий Дашевский. “Пора идти”. — “Критическая масса”, 2004, № 2.
“<…> внутри современной поэзии, наоборот, проблемой стал страшный дефицит непризнанности. Может быть, осталось несколько человек старше сорока, которые успели стать непризнанными поэтами, пока это еще было возможно. Нас тревожит перепроизводство внутреннего признания. Слишком много поэтов, которых признают хорошими. 286 человек в интернетском рейтинге поэтов; 77 человек в антологии „Девять измерений”; около 400 человек в антологии „Современная литература народов России. Поэзия” <…>”.
Дело не в жанре. Тихая беседа Дана Дорфмана и Михаила Эдельштейна, с перерывом в месяц. — “Лебедь”, 2004, № 386, 1 августа <http://www.lebed.com>.
Говорит Михаил Эдельштейн (по выражению Дана Дорфмана, лидер всей сетевой критики ): “Есть вещи, в которых недостатков более чем, однако замечать их не хочется. И здесь мне очень легко привести пример, это мой любимый Борис Балтер, роман „До свиданья, мальчики!”. Все формальные слабости этой вещи очевидны, в ней очень много наивного, прямолинейного, — но роман-то от этого хуже не становится. <…> Вот, например: в декабрьском „Новом мире” за 2003 год напечатаны две рецензии на быковскую „Орфографию” — Максима Кронгауза и моя. Рецензия Кронгауза мне нравится куда больше собственной, это хороший аргументированный разбор, тонкий, остроумный. Но ощущение-то у меня от романа совершенно другое, и от этого меняется восприятие, оценка всех тех вещей, о которых говорит Кронгауз. И если я как читатель автору поверил, то никакой сколь угодно квалифицированный критический анализ меня не переубедит. Все, чем я занимаюсь как критик, — это обоснование своего первичного читательского впечатления”.
Михаил Делягин. Подготовка социального геноцида. — “Москва”, 2004, № 7 <http://www.moskvam.ru>.
“<…> резкое сокращение масштабов социальной поддержки наиболее зависимой от нее части общества приведет к ее ускоренному вымиранию. Возможно, подлинная цель реформы — именно „разгрузка” таким образом пенсионной и социальной систем. Таким образом, подготовка замены льгот на выплаты может рассматриваться как подготовка социального геноцида . Геноцид — преступление против человечества, не имеющее срока давности. Когда в России будет создано честное, ответственное перед народом государство, все лица, причастные к подготовке нынешней социальной реформы, должны понести за это ответственность на новом судебном процессе, аналогичном Нюрнбергскому, как за причастность к подготовке преступления против человечества”.
Cм. также: Михаил Делягин, “Вектор прорыва. Нам предстоит еще раз перевернуть мир” — “Русский предприниматель”, 2004, № 7-8 (20), июль — август <http://www.ruspred.ru>.
Юрий Дергунов. Компьютерные игры и гегемония. — “Левая Россия”. Политический еженедельник. 2004, № 10 (109) <http://www.left.ru>.
“<…> Call of Duty (разработчик Infinity Ward / издатель Activision ). Игра сделана по мотивам фильма „Враг у ворот”, а это уже говорит о многом. Первый же уровень „за наших”, посвященный Сталинграду, начинается с переправы, на которой советских солдат преспокойно расстреливают из пулеметов. Затем они получают по одной обойме патронов и никакого оружия. Выполнение задания предполагает убийство советским снайпером своих же комиссаров (при этом, только играя за советские войска, игрок может убивать своих соратников без каких бы то ни было штрафов, при игре ни за какую другую сторону такое невозможно). Как финал — взятие рейхстага — совершенно плевая операция, при этом красное знамя на него устанавливают бойцы с фамилиями Гречко и Суворов”.
“<…> игра S.T.A.L.K.E.R. : Shadow of Chernobyl ( GCS Game World ), повествующая о борьбе с нечистью на Чернобыльской АЭС. GCS располагается в Киеве, и подобное стремление украинских разработчиков превратить национальную трагедию украинского народа в кровавый цирк не вполне понятно человеку с нормальной логикой и нормальным восприятием мира. Для буржуазного сознания в данной ситуации ни малейшего противоречия не возникает: Чернобыль — это у Украины такой бренд, на уровне с киевским „Динамо” или братьями Кличко, а может, и намного известнее. Вывод может быть только один — надо делать деньги”.
Cм. также: Борис Лебедев, “Враг в твоем доме. Наедине с экраном: нас оскорбляет голливудская стряпня о Сталинградской битве „Враг у ворот”” — “Советская Россия”, 2004, № 104, 10 августа.
Cм. также: “Злейший поклеп. Участники Сталинградской битвы отвергают голливудскую стряпню „Враг у ворот”, распространяемую Первым каналом ТВ” — “Советская Россия”, 2004, № 109, 21 августа <http://www.sovross.ru>.
Александр Долгин. Плацебо-эффект в литературе. — “Критическая масса”, 2004, № 2.
“Обращает на себя внимание парадоксальный факт — цена книги определяется затратами на ее производство, но не ее содержанием. Также и билеты в кино — продаются по одной и той же цене. Независимо от качества кинокартины билет на любой фильм в одном и том же кинотеатре будет продан по одной и той же цене. Примерно так же обстоит дело и с книгами, и с CD. Единообразие цен на однотипные продукты столь глубоко въелось в быт, что иное, кажется, и помыслить трудно. А тем временем унификация цен — не заповедь Божья, а „рукотворный” закон книжного рынка (как, впрочем, и любой технологично тиражируемой (цифровой) индустрии творчества), предопределяющий на нем все остальное. Поскольку цены книг причесаны под одну гребенку, касса связана с тиражом и номенклатурой, но не с ценой отдельной книги. <…> Рынок продает эстетику, переживания, смыслы, но не берет за это денег. Тут и включается естественная, но порочная логика: раз за содержание не платят, то издатель вроде как никому ничего по этой части и не должен”.
Денис Драгунский. Громкая тишина. — “Новое время”, 2004, № 30, 25 июля.
“Известно, что одной из самых важных цивилизационных проблем современности является так называемый digital divide . Дословно „цифровое разделение”. По смыслу — некий водораздел между теми, кто владеет и повседневно пользуется современными компьютерными технологиями, и теми, кто в силу возраста, образования или политико-географических причин не умеет управляться с компьютером, не имеет электронной почты, не включен во „всемирную паутину”. Если давление на свободу прессы в России будет продолжаться, то единственной зоной свободного обмена информацией останется Интернет. <…> Пресловутый digital divide приобретет не только технологический, но и политический смысл. Возникнут, прямо по Ленину, две культуры внутри одной. Это будут совершенно разные политические культуры — постиндустриальная культура Интернета и неотрадиционалистская культура государственных телеканалов. <…> Люди, принадлежащие к этим культурам, будут различаться не только образованием и материальным положением — это бы еще полбеды. У них будет совершенно разная политическая лояльность”.