Новый Мир ( № 11 2005)
Шрифт:
Те, кто там, над тучей,
не увидят
этот мой пятиконечный знак:
руки, ноги, голова... И вышел
человечек — можно позабыть:
остальных не краше и не выше...
Быть как все — как все, не быть.
* *
*
Жизнь
на нашем юге:
на-на-нба — и красная грудь видна,
ну и ноги-руки.
Биомасса мясами застит взор
и лоснится потно.
И стрекочет в небе геликоптер,
суетясь щепотью.
Упади немедленно! О тебе
сообщат, бедняга,
в новостях, вещающих о борьбе
дьявола и блага.
И старуха, бредущая по жаре
в плащике на случай,
все ж дождется дождичка в сентябре
из грядущей тучи.
Арабатский залив
...И понял, что не так уже любишь плавать,
а море еще волнует тебя, но меньше,
да и не море это теперь, а память
о море юности —
хоть это прими, посмей же.
По-прежнему волны бросают лучистые сети
на светло-песчаное дно
и ловят, как прежде,
и тени мальков, и водорослей сюжеты,
запутанные в извечной на жизнь надежде.
И жизнь остается вечной, но только в целом,
а в частности — вот, гляди-ка, бычка поймали.
И плаваешь ты тяжелее, чем раньше,
телом
владеешь еще, но безраздельно — едва ли.
А море на берег ночью бросает угли,
холодные угли горят под водою даже.
И светится след за твоею лодчонкой утлой —
мечтал: вот бы в Турцию! — выйдет намного дальше.
И Африка больше тебе не нужна.
Нелепо
стремиться куда не хочешь, но любопытно,
как море вдали переходит в звездное небо, —
покуда остались силы, туда доплыть бы.
Уже удалось, дождавшись у моря погоды,
не пропустить ее для ночных купаний.
А то, что ушли на это лучшие годы,
так все равно бы прошли —
без твоих стараний.
* *
*
Памяти бабушек.
Суконные горбики
с цигейковым украшением
белые сугробики
обходили с уважением
ко всему сущему
и ссущегося меня
везли на санках к будущему
за кромку дня.
Кромка была оранжевой
и алой, а порой —
багрово-обезображенной
завесой дымовой.
И там, за этой кромкою
уже не ждали их —
не одолели робкие
двух холмиков своих.
А я теперь под горочку
без саночек качу
и в ветре привкус горечи
снежком заесть хочу.
И на ветру слезятся
глаза, и путь-дорогу
не видно в снежном танце.
А холмики теснятся
и впереди, и сбоку —
совсем неподалеку.
* *
*
Что вам моя собака?.. Моя собака...
Кому интересны рассказы мои про нее?
Разве что сыну... Впрочем, и он не плакал,
узнав об ее уходе в небытие.
Это ж моя собака, ничья другая!
Больше уже не будет такой моей.
Собака моя! Как я тебя ругаю: