Новый Мир ( № 11 2007)
Шрифт:
Составитель Сергей Костырко.
Периодика
“АПН”, “АПН — Нижний Новгород”, “Апология”, “Booknik.ru”, “Ведомости”, “Взгляд”, “Время новостей”, “Газета”, “Газета.ru”, “День литературы”, “Ежедневный Журнал”, “Завтра”, “Искусство кино”, “Коммерсантъ”, “Лехаим”, “Литературная газета”, “Литературная Россия”, “Московские новости”, “Наш современник”, “Независимая газета”, “НГ Ex libris”, “Новая газета”,
“The New Times” (“Новое время”), “Огонек”, “Органон”, “Политический журнал”, “Правая.ru”, “Российская газета”, “Русский Журнал”, “Спецназ России”, “Топос”
Лев
К 80-летию Юрия Казакова. “Может, он и мог бы — теоретически — дожить до наших дней (то есть до 80 лет от роду), но практически представить его в нынешнюю эпоху — не могу. Не вписывается! Он уже и в момент смерти как-то выпал из ситуации <…>. Зрение у Казакова дальнее, дыхание глубокое, память запредельная. В переломный, переложный, сумеречный миг явился в русском пространстве такой писатель, след его в русском сознании странен и загадочен”.
Андрей Ашкеров. “Самобытность сегодня — почти подвиг!” — “АПН”, 2007, 10 августа <http://www.apn.ru>.
“<…> тезис о бюрократии как новом классе куда больше относится к нашему времени, чем к советскому. Парадокс в том, что, используя этот тезис, сама бюрократия претерпела впечатляющую мутацию: она действительно осознала себя как вполне осязаемый, действующий класс, а значит, перестала быть пресловутым „классом-в-себе””.
Татьяна Балакина. За колючей проволокой. Из книги воспоминаний “Исповедь”. — “Наш современник”, 2007, № 6 <http://nash-sovremennik.ru>.
“Но я не забуду никогда день 20 августа 1943 года, когда меня вызволил из гестапо добрый немец Зибель… <…> А вот и биржа труда. Построили нас там буквой „П”, как в лагере. В зале стали появляться немки, разодетые, холеные. Они придирчиво осматривали девушек, проверяли волосы, зубы, выбирали понравившуюся и — уводили с собой. Все это напомнило мне кадры из исторических фильмов о каком-нибудь рынке рабов в древние времена. Выбрали и меня…”
Михаил Бойко. Пересуды в бумажном некрополе. Метаморфозы русского реализма от Тургенева до Казакова. — “НГ Ex libris”, 2007, № 28, 9 августа <http://exlibris.ng.ru>.
“Лишенная всякой искусственности, эксцентричности и декадентских „стигматов гениальности” проза Казакова порождала неистребимое чувство дежавю у читателей. Литературные критики обвиняли писателя в многочисленных заимствованиях и даже кражах. Станислав Рассадин, в частности, писал: „Решил перечитать Юрия Казакова. Дело в том, что я всегда считал его писателем дутым. Перечитал в искренней, хотя бы и корыстно-читательской надежде, что ошибался. Увы. Легко вычленяются, выпадают и Бунин, и Чехов, и Куприн, и Лондон, и Хемингуэй, и даже Горький… и в поздних рассказах такие же откровенные кражи”. Но мы можем предположить, что отмеченные Рассадиным совпадения носили не столько генетический (связанный с непосредственным влиянием других авторов), сколько типологический (восходящий к общей литературной традиции, общим культурным контекстам) характер…
В последние годы Казаков оказался в том же тупике, что и вообще реалистическое направление в русской литературе. Пренебрежение к вымышленной фабуле постепенно привело его к тому, что писать ему стало не о чем. Жизненный опыт оказался быстро исчерпан. На один крепко заваренный рассказ расходовались годы. „Сюжетов мало. Да и те даже как-то и не сюжеты вовсе. У нас, русских, вообще с сюжетами никуда. Нет у нас сюжетов, а больше так — ‘жизнь‘…” — сетовал писатель. Бился, как мотылек в стеклянной колбе. Много пил”.
Владимир Бондаренко. Вечный беглец. К 200-летию В. С. Печерина. — “День литературы”, 2007, № 8, август <http://zavtra.ru>.
“„Как сладостно отчизну ненавидеть…” — я сам еще в советские времена не раз приводил эти ужасающие каждого русского строчки как знак торжествующей русофобии. Не отказываюсь от этого и поныне, но… к осуждению этих строк ныне добавлю и осуждение их самим Владимиром Печериным, назвавшим их откровенно „безумными”. Загадочны судьбы русских русофобов, вот уж поневоле вспомнишь упование Христа на покаяние грешников, вспомнишь библейскую легенду о праведниках одиннадцатого часа. Самый близкий пример для сравнения с Печериным — тот же Андрей Донатович Синявский с его „Россия-сука”…”
Бродский: протестант или “жид”? На четыре вопроса отвечают: Зеев Бар-Селла, Леонид Кацис, Виктор Куллэ, Лев Лосев. Беседу ведет Афанасий Мамедов. — “Лехаим”, 2007, № 9 <http://www.lechaim.ru>.
Говорит Зеев Бар-Селла: “В „Исааке и Аврааме” Бродский постиг смысл еврейской судьбы. Я не хочу сказать, что он понял его верно, а может, и верно, — поэт все-таки гениальный. По мнению Бродского, так, как я это мнение понимаю, Б-г заключил с евреями не завет, не договор — Он вынес им приговор. И еврейская Катастрофа была не чем иным, как приведением этого приговора в исполнение. Когда-то в журнале „22” я писал, что еврейский народ — единственный, у которого конец света позади: евреи после Катастрофы так и не поднялись. Да, они продолжают существовать, даже государство создали, но того еврейского народа, который был до Катастрофы, — никогда уже не будет. И Бродский в этой поэме проделал со своим народом весь путь от начала — жертвоприношения Авраама — до самого конца. После „Исаака и Авраама” у Бродского был выбор: либо умереть вместе с умершими, либо перестать быть поэтом. Бродский выбрал третий — перестал быть еврейским поэтом. Следующим за „Исааком и Авраамом” произведением была „Большая элегия Джону Донну”. Произведение абсолютно гениальное, но это произведение уже другого человека, другого поэта <…>”.
Дмитрий Быков. Суд над Ахматовой. — “Огонек”, 2007, № 32, 6 — 12 августа <http://www.ogoniok.com>.
В связи с выходом в свет книги Тамары Катаевой “Анти-Ахматова”. Среди прочего возмущенный Дмитрий Быков беседует с Александром Жолковским , тот говорит: “Я получил это [книгу] в подарок с уважительным инскриптом и сейчас чувствую себя в роли Ивана Федоровича Карамазова, морально ответственного за Павла Смердякова. <…> перед нами не исследование ахматовского мифотворчества, а еще один односторонний и тоталитарный ответ на столь же тоталитарную практику „института ААА” — адептов ахматовского мифа. Этот миф существует и заслуживает анализа: Ахматова, безусловно, первоклассный поэт. Вместе с тем она так выстроила свою стратегию, а частью она так выстроилась сама, так расположились юпитеры и прочая историческая подсветка, что ее безмерно и многократно преувеличили, восторженно раздули, превратив в святую, в этический эталон, в Анну всея Руси, порабощая читателей, третируя и изгоняя несогласных, исключая возможность не только спора, но и анализа… Я не хочу, чтобы меня порабощали. Ахматовой приписываются добродетели, вовсе ей не свойственные. Замечательный, но в основном камерный поэт вырастает в мыслителя и пророка. <…> И книга Катаевой полезна уже тем, что провоцирует появление серьезного филологического ответа, реальной биографии АА, которая до сих пор не написана”.
Cм. также: Виктор Топоров, “Но, Боже, как их замолчать заставить!” — “Взгляд”, 2007, 18 августа <http://www.vz.ru>.
См. также: Марина Зайонц, “Даем подробности!” — “Итоги”, 2007, № 34 <http://www.itogi.ru>.
Cм. также: Вадим Нестеров, “Разговор дефектолога с поэтом” — “Газета.ru”, 2007, 22 августа <http://www.gazeta.ru>.
См. также: Олеся Николаева, “Ахматова как олигарх. Классиков ХХ века продолжают ниспровергать. Но не всех „разоблачают” талантливо” — “Новая газета”, 2007, № 65, 27 августа <http://www.novayagazeta.ru>.
Михаил Генделев. “В русской поэзии происходит чудовищное падение ремесла”. Беседу вел Михаил Эдельштейн. — “Booknik.ru”, 2007, 28 августа <http://www.booknik.ru>.