Новый Мир ( № 11 2010)
Шрифт:
“Никто не прогнозировал падение коммунизма. <…> Редкий человек мог просто, как советский молодой дерзкий диссидент Андрей Амальрик, сказать — „падет”.
К тому же назначить дату. Он ошибся на несколько лет, но мало. Я помню, что Владимир Максимов рассуждал о том, какую конституцию мы состряпаем, придумаем для независимой и свободной России. Но, вы знаете, это были упражнения немножко богословские, как будто не для будущего”.
Владимир Новиков. “Трудно быть Блоком…” После жизнеописания Владимира Высоцкого известный критик выпустил биографию Александра Блока. Беседовал Дмитрий Бавильский. — “Частный корреспондент”, 2010, 21 августа <http://www.chaskor.ru/culture>.
“Новое, что я узнал из совокупности написанного
“Как же „неинтересен”, когда он вызывает у вас такой поток темпераментных суждений?! Хуление Блока — это особая субкультура, я ее давно изучаю. В „блокохульстве” есть эвристический потенциал”.
“Нужно научиться платить за электронные книги”. Беседовал Михаил Серафимов. — “Огонек”, 2010, № 34, 30 августа <http://www.kommersant.ru/ogoniok>.
Говорит замруководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Владимир Григорьев: “На самом деле могу утверждать, что в ближайшие 10 лет реальной угрозы индустрии бумажных книг нет. <…> При всей кажущейся тотальности электронных книг реальные цифры продаж в ведущих странах говорят о том, что онлайновый книжный бизнес только в начале пути. Для примера: объем рынка электронных изданий в США составляет сегодня чуть менее 200 млн долларов. При этом объем рынка бумажной книги — около 25 млрд. При этом нельзя не отметить: рост продаж электронных книг только в этом году — 200 процентов. Это запредельный, конечно, темп роста”.
“А с типографиями вообще интересно. Как показали многочисленные опросы, количество продукции, выпускаемой типографиями, с появлением электронных книг не изменилось. Вся та бумага, которая ранее шла на производство книг, сегодня идет на маркетинг, рекламу и прочее. И совсем уж показательный факт: в мае этого года одна крупная немецкая типография закупила 14 ультрасовременных машин высокой производительности для печати. Они очень дорогие, почти как небольшой самолет. Для сравнения: в России таких машин всего четыре. Это все говорит о том, что бумагу никто хоронить не собирается”.
Глеб Павловский. Где бы взять национальную интеллигенцию? Беседу вел Константин Крылов. — “Русский Журнал”, 2010, 15 июля <http://russ.ru>.
“ Константин Крылов: <…> Российское государство очень плохо относится к русским, даже хуже теперь, чем как к расходному материалу, скорее как к чему-то мешающему. Русские, в общем, государство тихо ненавидят, но сделать ничего не могут. Это устойчивая конструкция, она может существовать, пока русские не кончатся либо пока не кончится государство.
Глеб Павловский: Я не помню, когда бы русские любили свое государство.
К. К.: Я думаю, что ни один народ, не ставший нацией, не только не может любить, но и не может хорошо относиться к государству. Например, те же немцы, пока не стали нацией, а были маленькими кучками людей в курфюршествах и их считали народом бестолковым и бессмысленным, — так вот, эти немцы к государству относились очень нигилистически. Если почитать их писателей того времени, что они писали, то выяснится, что немецкая сатира очень напоминает русскую. А появление именно национального государства и нации как его основы очень сильно все меняет.
Г. П.: Сравнение с немцами, это как раз к теме „не стало бы бабе хуже”. Тема слишком банальна, ведь стать хуже может при любом, абсолютно любом сценарии. И трудно представить русскую стратегию, которая избавлена от этого риска. Этот страх питает и национальную превентивную усталость.
К. К.: Могу себе представить такой сценарий. Для меня совершенно очевидно, что принято решение по замене населения. То есть у русских есть выбор: сдохнуть гарантированно или еще помучиться ”.
Лиля Панн. От Арзамасского ужаса к Астаповскому “Ничего!”. К столетней
годовщине смерти Льва Толстого. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2010, № 8
<http://magazines.russ.ru/neva>.
Среди прочего: “Не забыть улыбку протоиерея о. Мих. Ардова, с какой он лапидарно ответил: „Да, мы отлучили еретика от церкви!” — на чей-то простодушный вопрос к священнику (дело было на его литературном вечере в Нью-Йорке): „Скажите, а как же церковь могла предать анафеме Льва Толстого и отлучить его от церкви?!” Эта ясная улыбка, это твердое „мы” мгновенно просветили присутствовавших, что ересь есть ересь и что перед ней все равны и поблажек никому не будет”.
По ту сторону запрета: взгляд криминолога. Лекция Якова Гилинского. — “ПОЛИТ.РУ”, 2010, 26 июля <http://www.polit.ru>.
Расшифровка лекции доктора юридических наук Якова Ильича Гилинского , прочитанной 20 мая 2010 года в Политехническом музее. “Надо сказать, что все виды девиантности, девиантность — это различные отклонения от нормы — это алкоголизация, наркотизация, некоторые считают самоубийства, некоторые считают гомосексуализм, хотя специалисты знают, что гомосексуализм — это одно из нормальных сексуальных влечений, и так далее — это все социальные конструкты . Их нет в реальной действительности. В реальной действительности нет преступности. Нет такого явления, нет такого вида поведения, нет таких деяний, которые всегда, при всех условиях, по своему содержанию преступны”.
Анатолий Рясов. Чтение в темпе prestissimo . — “Рабкор.ру”, 2010, 31 июля <http://www.rabkor.ru>.
“<…> восприятие текста на слух всегда отличается от чтения. А в случае художественной литературы аудиокниги вообще оказываются ближе к сфере театра (радиоспектаклей), ведь слушатель в отличие от читателя всегда оказывается зависим от интонаций и тембра голоса чтеца, и каким бы безэмоциональным ни был голос, он все равно использует интонационные акценты и вносит свои обертоны в восприятие текста. С электронными текстами ситуация вроде бы совсем иная: меняется только форма, модернизируется технология. Не игнорируя личные привычки тех, кто десятилетиями читал тексты с бумаги и не готов отказываться от невиртуальных форм, все же стоит пристальнее всмотреться, идентичны ли для нашего сознания одни и те же тексты на бумаге и на экране. Ведь если на восприятие текста может влиять даже шрифт, неужели оно не преобразуется в случае смены „носителя”? Случайно ли такой стилист, как Саша Соколов, замечает, что романы, созданные на компьютерах, зачастую принципиально отличаются от написанных рукой? Почему многие филологи, не отрицая отдельных удобств компьютерных средств при работе с текстом, по-прежнему отдают предпочтение бумажным книгам? Не акцентируя внимание на оценках, попытаемся определить разницу. Недавно в „The Guardian” было опубликовано небольшое исследование на эту тему. Вывод любопытен: при чтении с экрана люди чаще не дочитывают тексты до конца, чем в случае с бумажными книгами”.
Анна Сапегина. Беседы с внутренним голосом. — “Альтернация”, 2010, № 6 <http://www.promegalit.ru>.
“Поэты помаленьку грызутся, а на улице, меж тем, наступила весна.
— Хватит уже думать об этой литературе, — говорю сама себе, — посмотри лучше на эти голые ветки — еще немного и полезут из них бледно-зеленые клейкие листочки.
— Клейкие листочки — это из Достоевского, известный символ „живой жизни”, противопоставленной бесплодным мудрствованиям, — тут же услужливо подсказывает внутренний голос”.