Новый Мир (№ 3 2008)

Кино. Обе молчат. Л. стала дышать чаще.

А. А. Мы пролежали так до утра, обнимая друг друга и притворяясь спящими.

Воспроизведение файла заканчивается. А. А. находит другой файл. Запускает его:

“march_MAN.avi”.

А. А. Мы писали работы по русской литературе для конкурса среди учеников выпускных классов с пафосным названием “Малая академия наук”. Я писала работу по Цветаевой, а Л. — по Достоевскому. В какой-то момент — кажется, поздней осенью или зимой? скорее зимой — на школьной дискотеке я поняла, что хочу большего, чем просто объятия. Я стояла возле стены и наблюдала за танцующей Л. Смотрела на ее пластику, на ее летающие волосы. Перед сном она стояла у меня перед глазами, и я возбужденно вертелась на кровати. В январе мне исполнилось шестнадцать. Кажется, зимой я начала ее уговаривать поцеловаться. Она возражала, что это все испортит: у нас — чистая дружба, поцелуй опошлит ее. Она убеждала меня, что это аморально. Я говорила, что любовь не может быть аморальной.

Кино. Л. и А. А. слушают объявление результатов конкурса. Преподаватель говорит, что Л. заняла первое место, А. А. — второе. Они долго не могли выбрать — работы, по их мнению, равнозначны. Но А. А. поступает в медицинский, а Л. собирается идти в гуманитарную сферу. Поэтому места разделили так. А. А. вскрикивает: “Ура! Я хотела, чтобы было именно так”.

Кино. А. А. и Л. сидят на скамейке возле станции метро “Госпром”. Л. обнимает А. А.

А. А. По-настоящему Л. простила меня только в марте после конкурса. Она сказала какую-то глупость вроде “я не знала, что ты способна на такие жертвы”, она обнимала меня, я стеснялась и была совершенно счастлива.

Воспроизведение файла заканчивается. А. А. ищет следующий файл. “N_v_lesu.avi”.

Н. была моей одноклассницей, более взрослая, чем все мы, — старше, кажется, на полтора года. Она постоянно встречалась с мальчиком. Она знала все то, о чем мы только начали мечтать. В переписке мы пришли к тому, что хотели бы попробовать поцеловаться, выпили пива и поцеловались в лесу, недалеко от школы. Она была худой, с очень большой грудью. Я потрогала ее очень нерешительно. На правой ее груди был засос. Странно, файл не запускается.

В руках у А. А. появляется маленькая книга стихов “Бедные белые люди”.

Это — моя первая книга, изданная в 2005 году. Большинство стихов в ней написаны в 2004 году. Мы будем читать одно стихотворение вслух.

Невидимые голоса-комментаторы.

Август. Тонкие рожки троллейбуса, падая,

раздражают бороду с коричневым дипломатом.

Дама делает мелкие шажки

к выходу.

Манная каша сбегает. Л. сбегает. Лето сбегает.

Целый год мы ходили взявшись за руки.

Я выдумывал невероятные истории, чтобы добиться ее объятий.

Я не знал, что обнимать можно просто так.

Она знала. Мы отличались, потому что

просто с ней я был немножечко мальчиком, а она была девочкой,

думающей, что я девочка.

У меня до сих пор хранятся сотни школьных записок,

добрая половина которых — мои монологи:

то я писал, что размышляю о самоубийстве,

то назывался Ставрогиным, мечтающим укусить за нос

самого себя.

Когда директор вручал мне золотую медаль, он подмигнул.

Я был уверен в его невысказанных мыслях:

“Мы даем эту медаль тебе за твои больные фантазии,

рожденные ради момента утешения,

когда ты надевал собственную подругу, как платье,

которое никогда не носил, —

видимо, бессознательно компенсируя

и это желание, кроме безусловно главного”.

Я тогда покраснел, как замечания по поведению в моем дневнике,

но достойно кивнул и принял заслуженную награду.

Я — награжденный солдат белый, солдат черный.

Мы впервые поцеловались в мае, через полтора года после знакомства.

Я лежал посреди леса на прелых листьях и

рассыпбался на миллионы частей, из которых составлен мой пазл,

я собирался снова, я открыл для себя родинку на ее спине и прочие

местности, неизвестные географам,

порт моего Гамбурга заработал, я отчалил, я совершенно отчаялся.

Когда мы уходили оттуда, нас окликнул сзади подгнивший матрос —

он подглядывал за нами и теперь предлагал

повторить все то же, “дам десять долларов”.

“Мы не продаемся”, — ответил стойкий белый солдатик.

Я вспоминал это в августе, после того, как июльское солнце

растопило олово моего тела, и я больше не мог стоять.

С меня сняли мое — как я думал — единственное платье, я плакал,

как взрослый мужчина,

потом — с меня сняли второе платье, о котором я вовсе не знал, и я плакал,

как девочка,

но потом с меня сняли третье — и я стоял абсолютно голый

возле ее общежития, мне хотелось стыдиться — но мою наготу

не замечали:

ни персонаж с коричневым дипломатом, ни дама, ни Л.

Представляешь? Я принес себя в жертву, а этого никто не увидел.

Тогда мне открылось, что Жанна д’Aрк была счастливой женщиной.

Солдат черный в белой куртке из кожзаменителя

поздним летним вечером

лежит, дрожа, под общежитием в 602-м микрорайоне.

Вахтер говорит, что таких в строй не берут. Но я осаждаю противника,

и он поддается.

Я проникаю на кухню, вижу ее, она в ужасе — родители же проснутся,