Новый Мир ( № 4 2013)
Шрифт:
— Умничаешь, да? Пуговицу пришей, — рекомендует она.
— Поговорите по этому поводу с моей мамой, — предлагаю я.
Похоже, беседа с мамой не входит в ее планы.
Наташка Пантюхова подходит ко мне на переменке. Вид у нее угрюмый и таинственный.
— Ты чего? — спрашиваю я.
— Пойдем после уроков ко мне, покажу кой-чего.
Особого любопытства я не испытываю, но иду.
Всю дорогу она молчит и, уставившись в землю, еле волочит ноги. Тетя Поля сидит на лавочке возле подъезда с двумя другими тетками, я почтительно
“Ты сучка пазабудь мой адрес и не тычь мне этай сваей сраной любовию, — написано размашистым корявым почерком на сложенном вчетверо листочке в клеточку. — Чаво тябе нада? Не хватает чтобы мать моя прочла. Ты чаво замыслила? Должен я тябе чего или как? Мне васемнадцати нету я в школе учусь. А кагда захочу жениться найду почище тябя. Ты мне была нужна только для е… (дальше идет длинная жирная черта, а за ней „ли”)… и то на недолгое летнее время. В Москве мене делать нехера я там ничаво не забыл а ежели не кончишь меня дергать учти прибуду и набью тебе морду”. Подписи не значится, и обратного адреса на конверте нет.
Наташка стоит рядом, следит за моим чтением и время от времени судорожно, с всхлипом втягивает воздух.
— Зачем ты это хранишь? Выкинь эту мерзость, — говорю я, возвращая ей послание.
— У него папаша офицер, там возле нашей деревни воинская часть. Я в клубе с ним познакомилась, — принимается она объяснять.
— С чем тябе и поздравляю, — говорю я.
— Вообще-то он так неплохой парень…
— Заметно по письму.
Она шмыгает носом.
— Зачем, зачем ты это делаешь? — не выдерживаю я. — Хочется быть несчастной? Ты сказала “маму жалко”. Себя пожалей, коли уж ее не жалеешь.
— Она не знает.
— Не волнуйся, узнает. Добрая слава дома лежит, а дурная по свету бежит.
— А если я его полюбила? — взревывает она.
— Ничего, таких, как он, много. Найдешь следующего. Ладно, я пошла.
— Не уходи, — хватает она меня за руку. — Что мне теперь делать? Я тебе одной доверилась…
— Жить по-человечески. Учиться. Окончить школу, приобрести специальность.
— Погоди. Ты не знаешь… Все из-за Вальки… — скулит она.
— Из-за Вальки? Каким это образом?
— Колдует, сволочь. Извести меня хочет.
— Валя хочет тебя извести? Что ты несешь?
— Не наша Валя, не Володькина — Левкина. Левка кралю себе завел, тоже Валей звать. Нашел, понимаешь, добра-пирога... Харя противная, если есть чего хорошего, так только коса. Коса, правда, заметная. Волос льняной, два раза вокруг головы закручивает. А так жопа жопой. Хочет, вестимо, чтобы женился, а куда он ее приведет? У нас и так тетя Ксюша на полу ночует, когда приезжает. Вот она и решила меня на тот свет спровадить и на мое место устроиться.
— Наташка, ты рехнулась. Ты спуталась с этим гадом из-за того, что Валька колдует? А на второй год в шестом классе тоже из-за нее осталась?
— Не веришь? Вот! — Она снимает с вешалки свою курточку с кармашками, отворачивает воротник и показывает коротенькую портновскую булавку. — Она воткнула!
— Слабенькое колдовство, — хмыкаю я, — под воротником не поможет. Надо слепить куклу из воска, назвать ее твоим именем и втыкать булавки в сердце.
— Смеешься, да? Смешно вам?
— А чего ты хочешь? Чтобы я плакала? И кому это — вам?
— Вам! — повторяет она, насупившись. — Вы никто не умеете дружить.
Видно, уже делилась с кем-то своим горем. С Икой, что ли? Да ладно, наплевать, какое мое дело.
— Ты лучше уроки делай, вместо того чтобы дурью маяться. Самое лучшее средство от колдовства.
— Прошло мое время уроки делать! Теперь по-другому буду жить.
— Как знаешь…
Тетя Поля сидит на лавочке возле подъезда. Тетю Полю жалко.
У нас гостья: Полина Семеновна, мать Аси Ковальской из десятого “А”. Мама познакомилась с ней у Нины Ильиничны и теперь, воспользовавшись папиным отсутствием, затащила к нам.
Нина Ильинична недавно закончила курсы модисток-шляпниц и чрезвычайно увлечена своим новым занятием. Вся тахта у нее завалена разноцветными фетровыми и велюровыми колпаками — заготовками для будущих шляп, а на подоконнике разместились деревянные колодки разных форм и размеров, на которые эти колпаки насаживаются, чтобы превращаться в элегантные шляпки. Процесс не простой, но Нина Ильинична оказалась великолепной мастерицей. Умеет угодить любой самой избалованной даме, мила, старательна и к тому же горазда на выдумку. Художественная жилка. Весь московский бомонд уже стоит у нее в очереди на заказ. Наташа не будет больше падать в школе в голодные обмороки. Доходы от производства шляп намного превышают зарплату в “Правде”, но и от “Правды” Нина Ильинична не намерена отказываться, “Правда” охраняет ее от Обэхаэс. К тому же газета “Правда” будет выходить всегда, а с колпаками и химикалиями для их обработки еще поди знай как сложится.
Мама уже сделала себе две шляпы и на всякий случай купила впрок три колпака: бордовый, драконьей зелени и бланжевый. Вообще-то Нина Ильинична благодарна маме за то, что та согласилась быть ее первой заказчицей и с великим терпением сносила бесконечные примерки и переделки. Нина Ильинична часами оттачивала на ней свое мастерство, а я, как почтительная воспитанница, часами наблюдала за превращением плоского мягкого колпака в изящную крепенькую шляпку. И попутно, конечно, почерпнула массу интереснейшей информации из сопровождавших производство сплетен и пересудов, а также воспоминаний, например о том, что любимая мамина тетя Надя кушала в Таганроге на завтрак.
— Обожаю шляпы с вуалью, — сообщает мама, демонстрируя Полине Семеновне свои обновы. О том, чтобы показаться в них на улице, пока что не может быть речи — зима в этом году суровая, поверх заслуженного розового капора приходится повязывать серый оренбургский платок. — Вуаль придает лицу загадочность, — объясняет мама, — к тому же я вам прямо скажу, в нашем возрасте… поймите меня правильно… не мешает слегка затушевать некоторые досадные приметы... Вуаль как раз отлично с этим справляется.
— Ах, я уже перестала думать о себе и о своей внешности, — уверяет Полина Семеновна. — Бог с ней, с красотой!
Не окончательно еще перестала, если заказывает дорогие шляпки.
— Теперь все мои мысли сосредоточены на Асе. Я обязана обеспечить будущее моей единственной дочери, — провозглашает она. — Я готова сделать для нее все. Все! Она мечтает поступить в МГУ на ихтиологический факультет.
— Какой… факультет? — переспрашивает потрясенная мама.