Новый Мир ( № 5 2009)

Более того. Икина подлость обернулась для него, в сущности, истинным благодеянием. Поскольку все равно нельзя сразу выйти в море (эта мысль Аркадия, честно сказать, втайне порядком смущала), можно было не спешить с курсами и правами, отпадал один срочный расход. К тому же он стал не просто праздным яхтовладельцем, каких было полно вокруг, нет, жизнь его наполнилась настоящим смыслом и множеством новых увлекательных занятий.

Появилась достойная цель: где-то в сияющем будущем выйти в море на совершенно целом, здоровом и красивом судне. Скоро ли это произойдет, было несущественно.

Тем временем яхту надо было обживать и чинить.

Аркадий как раз получил повышение по службе, стал старшим бухгалтером в небольшой торговой фирме, где работал с самого начала, но все равно жалованья его не могло хватить на то, чтобы, вдобавок ко всем выплатам, нанимать людей. Он решил делать все сам.

Чего не умел (почти ничего) — учился. Иногда ему помогал умелец Леня, не за деньги, а так, за пиво и разговор. Вот выйдем в море, говорил ему Аркадий, возьму тебя матросом на жалованье. Ну, до выйдем в море еще далеко, отвечал Леня. Ну и ладно, благодушествовал Аркадий, куда торопиться.

Не торопясь, заново перекрыли прогнившую палубу. Заодно подняли потолок над каютой, так что теперь не только Аркадий мог стоять там во весь рост. Это заняло почти два года, так как Аркадий работал на яхте только по выходным и если было не слишком жарко летом и не слишком дождливо зимой, а Леня часто и подолгу отключался вообще. Еще через сколько-то времени не торопясь разломали и выстроили новую рулевую кабинку. Аркадий начал не торопясь вести переговоры, чтобы яхту вытащили на берег, проконопатили борта и очистили дно от водорослей и ракушек. Пока что столковаться не могли, рабочие требовали много денег. Ну и ладно, куда торопиться.

Все это время Аркадий был почти безоблачно счастлив. У него было все, что нужно человеку для хорошей жизни, — свое собственное жилье, где никто его не теснил и не давил и которое вдобавок стоило ему не дороже, чем любая наемная квартира. Он давно уже навел в кабине прежний и даже еще лучший уют, а преимуществ было не перечесть — один вид порта с розово-голубыми разливами утреннего неба над ним неизменно приводил его в восторг. Раздерганные нервы его успокоились и укрепились от сладкого сна под непрерывное легкое покачивание кораблика, и даже если иногда качало сильнее, ему это было приятно.

С едой никаких проблем — лавки были близко, от рыбаков часто перепадала по дешевке свежая рыба и другая морская живность.

От одиночества он не страдал — на яхтах кругом было полно разноязычных людей со схожими интересами, которые, только дай им, охотно вступали в разговор. Если же вдруг хотелось настоящего русского общения, рядом был дружелюбный “Ацидофилин”. Там всегда находился кто-нибудь интересный, с кем, если только он не пребывал в полной отключке, приятно было посидеть вечерок за бутылкой.

Аркадий даже завел себе женщину. Нашел ее в том же “Ацидофилине”, и именно такую, какую ему было надо. Маленькую, худую, покладистую и неразговорчивую. Приходила к нему, когда он звал, а когда не звал — лишь просилась иногда помыться в душе. К сожалению, она была законченной ацидофилкой, так что о серьезной связи говорить не приходилось. Но Аркадию и не нужна была серьезная связь, а ей, кажется, и вообще никакая. Ей нужно было только немного денег, и Аркадий охотно давал ей, хотя и знал, на что они пойдут.

Единственно лишь прежняя большая жена нарушала в самом начале его безмятежное существование. Она, конечно, очень быстро разыскала его и пришла со скандалом — сперва с малым, со слезами и уговорами, а потом с настоящим, с криками и угрозами. Но Аркадий относился к этому философски. Заходя на яхту, он никогда не забывал втянуть за собой наверх лесенку-сходню, поэтому подняться к нему она не могла. Она стояла внизу, на бетонной дорожке причала, а он смотрел на нее сверху — тоже своего рода удовольствие! — и слушал, но не реагировал. Обитатели окружающих яхт принимали участие. Женщины поддерживали ее, мужчины — его, а иногда наоборот. Устав от криков, он уходил в каюту и включал музыку. Дело его чистое, все положенные ей деньги он выплатил, а за нежелание жить с ней никто не мог его тронуть.

Вскоре эти визиты прекратились, до него лишь стороной доходили изредка слухи: что она устроилась на работу — и какая работа могла найтись для не очень молодой, никогда не работавшей женщины с инженерным образованием? Что она живет с местным, богатым строительным подрядчиком — ах, дай-то бог! А потом и вовсе, что она уехала, не то в Ашдод, не то в Ашкелон, и Аркадий совсем о ней забыл. Жизнь на яхте вообще протекала в некоем блаженном, вневременном забытьи, из которого Аркадий выныривал лишь с трудом, чтобы ходить на работу.

Мимо текли события, войны, теракты, экономические кризисы и правительственные скандалы — все то, к чему в этих краях давно привыкли. Аркадий знал о них, слушал радио, но все это были вести с другой планеты, не имевшие к нему прямого отношения.

“Красавица” с самого начала набирала воду, но так мало, что это не беспокоило Аркадия. Примерно раз в неделю он спускался вниз и вычерпывал воду просто ковшом. Но где-то не то на шестом, не то на седьмом году она стала протекать все сильнее, а у него как раз подкопилось достаточно денег. Яхту подняли на берег, поставили на распорки, почистили, просмолили и покрасили заново. Все это время Аркадий был нервен и раздражителен, не мог дождаться конца работ, почти не ел, злобно огрызался на добродушных ацидофилов, у которых временно ночевал. Они удивились, посмеялись и сказали ему, что настоящий-то наркоман—

это он.

А еще позже он таки заставил себя закончить штурманские курсы. Получил диплом, оформил права и аккуратно сложил все в папку с прочими документами, обещая себе, что начнет пользоваться своими правами очень скоро. Но спустя недолгое время это намерение снова затянулось бестревожным забытьем, хотя сияющая главная цель по-прежнему мерцала призывно где-то в отдаленном будущем.

Яхта, в сущности, почти готова была к выходу в море. Оставалось лишь перебрать, смазать и наладить мотор. Сам Аркадий этого сделать никак не мог, когда-то давно обещал это сделать Леня, сказал, займемся этим в последнюю очередь. Но к этому времени Лени уже не было. Не было совсем. Лег как-то под вечер на свой матрас в “Ацидофилине”, накрылся с головой, а на следующий день амбуланс навсегда увез то, что от него осталось. Исчезали и другие знакомые Аркадию ацидофилы, но он словно бы и не замечал этого, их легко заменяли ему новые, не хуже прежних.

У Аркадия была теперь другая женщина. Прежняя в какой-то момент тоже исчезла. Не как Леня, а просто вышла в город в дождливый зимний день и не вернулась. Наверное, решила пожить с родными, утешил себя Аркадий, или в какой-нибудь приют попросилась, отучаться от кислоты.

И искать ее не пошел. И никто не пошел.

А там незаметно рассеялся и весь “Ацидофилин”. Кто ушел в новую, нормальную жизнь, кто в старую ненормальную смерть, кое-кто попал на государственное содержание за решеткой, остальные нашли себе другие тусовки.