Новый Мир (№ 6 2008)

“Проблема состоит в том, что тело не создано для мысли. Оно наполнено всякими желаниями, влечениями, фантазиями. Вот тебе захотелось подумать, а тело тебе говорит: „Займись мной. Смотри, сколько вкусных вещей на витрине…” И ты смотришь.

И никакой мысли поймать уже не можешь. Но тело — это еще не вся трудность. Мешает мыслить язык. Он тебе предлагает свои слова, речевые формулы, а они, как правило, банальны и сами собой разумеются. <…> Смелость мыслителя в том и состоит, чтобы не испугаться репрессий языка и культуры по отношению к сознанию и мысли”.

Павел Данилин. Сталин жив. — “Взгляд”, 2008, 13 марта <http://www.vz.ru>.

“Сталин жил. К сожалению, умерший 55 лет назад, он живет и сейчас. И сейчас необходимо, чтобы Сталин стал исторической персоной, а не фактором политики. Пока Сталин существует в актуальном политическом пространстве, не может идти никакой речи об историческом примирении нации”.

Лев Данилкин. Россия: общий вагон. — “Афиша”, 2008, 21 марта <http://www.afisha.ru/review/books/211355>.

“„Россия: общий вагон” — никудышная беллетристика, но очень ценное свидетельство, одна из немногих вещей, дающих реальное представление о том, что на самом деле происходило в России нулевых; и если кто-нибудь примется рассуждать о литературе путинской России и забудет упомянуть Ключареву — не слушайте этого человека. Ключареву нельзя не заметить, ее можно только замалчивать”.

Cм.: Наталья Ключарева, “Россия: общий вагон” (“Лимбус Пресс”, 2008), а также — “Новый мир”, 2006, № 1.

Елена Денежкина. Нация против государства. — “АПН”, 2008, 17 марта <http://www.apn.ru>.

“<…> объявление себя русским националистом со стороны некоторых наших политиков — это не шаг, продиктованный безумной смелостью или любовью к своему народу. Это очень прагматичный шаг — этнонационализм становится не просто ведущей мировой идеологией, он становится образом жизни”.

Игорь Джадан. Эффективное доверие: право на национализм. — “Русский Журнал”, 2008, 13 марта <http://www.russ.ru>.

“Личная свобода неполна без права на национализм — права относиться к своей национальной идентичности как к непреложной ценности. Произвольное „обрезание” этого права под предлогом того, что только индивидуальные свободы имеют ценность, не выдерживает критики. <…> Оценка своей нации как уникальной ценности, стоящей в ряду ценностей выше других наций, вполне легитимна, так как непосредственно следует из права индивидуума на свободную оценку”

Даниил Дондурей — Владимир Магун — Сергей Медведев. Общество взаимного попустительства. Почему в России справедливость важнее свободы? — “Искусство кино”, 2007, № 9.

“В. Магун. Ну что вы говорите, друзья? Какой же феодализм в постиндустриальную эру, при средствах массовой информации, рыночных отношениях и даже идеологии прав человека?

Д. Дондурей. Я не согласен с вами. Мне кажется, русская культура — выдающаяся. Она может всегда подковать любую социокультурную блоху, прообразы которой созданы в Англии. Да, есть свобода информации, цифровое телевидение, интеграция в мировую систему, многопартийная система, но при этом — потрясающая теневая экономика, восхитительная жизнь судебной системы „по понятиям”, тончайшие суперловкие чиновничьи „откаты”. Я назову двадцать свидетельств феодализма, которые великолепно уживаются с сотовыми телефонами, по пять штук лежащими перед каждым распределяющим ресурсы человеком. В этом и есть культурный, адаптационный блеск”.

Александр Дугин. Баланс консерватора. — “Политический журнал”, 2008, № 4, 11 марта.

“Нет ничего более эфемерного, чем „стабильность” и „устойчивость”, особенно в нашем случае. Так что не стоит заведомо исключать никакого сценария. Если этого потребует Россия, народ и наша священная история, мы должны быть готовы и к революции. К консервативной революции, само собой разумеется”.

Духless в законе. Беседу вела Татьяна Владыкина. — “Российская газета”, 2008, 19 марта <http://www.rg.ru>.

Говорит Александр Архангельский: “Издержки понятны, потому что размывается само представление о том, что такое литература, а что не литература. Но я бы сегодня предпочел бы говорить и о преимуществах: звание писателя опять стало престижным. Случайные люди не полезли бы в эту нишу, если бы не чувствовали, что писатель — это не только деньги, но и некая общественная роль”.

Евгений Евтушенко. “Болельщиков любя, голы дарил, как прянички…”. К открытию футбольного сезона поэт Евгений Евтушенко предложил редакции три новых стихотворения о кумирах своей молодости. — “Советский спорт”, 2008, № 38, 15 марта <http://www.sovsport.ru>.

Это помнят болельщики сведущие —

подковали Федота, Бобра

по заданию в Киеве.

Следующая

предстояла в столице игра.

..............................

Михаил Елизаров. Писатель или поэт не должен быть мудрым. Он должен уметь рассказать историю. Беседовал Захар Прилепин. — “АПН — Нижний Новгород”, 2008, 12 марта <http://apn-nn.ru>.

“Я не Бог весть какой знаток и любитель поэзии. Есть современные поэты, чье творчество мне интересно, это — Шиш Брянский и Всеволод Емелин. Эти люди пишут те стихи, которые мне хочется учить наизусть — мой основной критерий приятия чьего-то поэтического творчества. Кстати, очень нравятся пелевинские и сорокинские стихи в романах. С прозой, по-моему, все благополучно. Лет через десять это время назовут расцветом 2000 годов. С полдюжины только действующих классиков, вроде Сорокина, Пелевина, Лимонова, Проханова, Мамлеева. Если оглянуться на девяностые годы или восьмидесятые — прогресс фантастичен. Безусловно,

расцвет”.

“Теоретически нынешняя литературная вечность велика, ее пространства грандиозны, и всем хватит места. Это уже не рай иеговистов для ста сорока тысяч спасенных.

И этой вечности теоретически хватит на всех нас, и в ней все „спасутся” и заодно потеряются. Мало кто верит в бессмертие души, а только надеется на бессмертие культуры, которая сохранит и донесет в виде текстов грядущим поколениям. Можно предположить, что большие шансы на „сохранение” имеет тот, за кем будет стоять информационный ресурс, сервер, электронный сетевой рай. Художественная вечность образца девятнадцатого века и вечность двадцать первого века — это разные объемы, в которых критерий сохранения — не обязательно литературные достоинства текстов. Если я тебе сказал: „Останутся Лимонов, Распутин, Белов, Бондарев, Пелевин, Сорокин, Мамлеев, Проханов” — то это, скорее, мое пожелание. Потому что эту новую вечность хрен поймешь. Может, в ней останутся Донцова, Робски и Багиров, точнее не они останутся, а их оставят — те, кто будут системными администраторами у вечности через сто или двести лет”.