Новый Мир ( № 6 2013)

Иона ето узнал, раз приезжает, второй раз приезжает, я задумался: пахнет говном. Раз Иона забегал — жди нехороших новостей. Смотрю, Иона приезжает вечером на помидоры, ходит ахат. Я не вытерпел и говорю: o:p/

— Иона, у нас с тобой не сходится, всегда коса на камень. Я по твоим пашням не бегаю, не узнаю, и мне не нужно про чужия посевы, и я не хочу, чтобы ты здесь бегал и узнавал да потом сплетни таскал, вы на ето молодсы. o:p/

Смотрю, накалился, покраснел, ничего не сказал, сял в машину и уехал. o:p/

Марфа случайно была с нами, всё слыхала и говорит: o:p/

— Почему так поступил? o:p/

— А что, забыла, мало горя перехлебали? Хто от них уже не пострадал! Лучше иметь их подальше, ишо успеет насеять плевков. o:p/

Конечно, Иону раздражало: у нас помидоры в колено, а он сеет, вот и зависть. o:p/

o:p /o:p

21 o:p/

o:p /o:p

Поехал я в Чёеле искать рабочего. Степан нашёл себе боливьянса, у него шесть гектар, помидоры ничего, хороши. Дело было в субботу. Остался до понедельнику сходить на фабрику, деняг раздобыть и рабочего поискать, охота бы боливьянса. Вечером сидим, мама говорит: o:p/

— На днях был разговор с Марьяй, с Тимофеевой матерью. Слухи прошли, что Тимофей хвастается, что «не умеют работать, вот им и не везёт». o:p/

Мама взяла да сказала Марье: o:p/

— Тимофей умный, дак у его всё хорошо идёт, а у нас дети вечно по арендам бегают. o:p/

Марья отвечает: o:p/

— Настенькя, не оговаривайся, ты бы знала, сколь мы Тиме свалили, сколь я в США заработала, всё ему отдала, а сколь дяди помогли и помогают, ведь он у нас один. Столь бы твоим ребятам помощи, и твои бы ребята были бы умны. o:p/

Это Марьино откровение меня поразило. o:p/

В понедельник со Степаном поехали на тракторе в Чёеле. Переезжаем через мост, смотрим, идёт человек с сумкой, увидел нас, кричит, останавливает. Степан едет, говорю: o:p/

— Степан, стой, узнам, что надо. o:p/

Степан останавливается, идём друг к дружке, спрашиваю: o:p/

— Что ишшешь? o:p/

Он отвечает: o:p/

— Тимофея. o:p/

— А ты откуду? o:p/

— С Боливии. Я работал у русских, слыхал, что в Аргентине хороши заработки, вот и собрался. Меня послал Маркос к Тимофею. o:p/

Вон в чём дело! Значит, Тимофей — дяди Марки зять, вот он и послал к нему. o:p/

— А что, ты толькя к Тимофею? o:p/

— Да мне хоть куда. o:p/

Мне он сразу понравился — стеснительный, скромный и ласковый. o:p/

— А я ишшу рабочего и боливьянса. Поди, пожелаешь работать у меня? o:p/

— Да конешно согласен. o:p/

— Ну садись, поехали. o:p/

Съездили на фабрику, раздобыли деняг и отправились домой. Ну, рабочий угодил золотой! Чуть свет стаёт, бежит на работу сам, не надо подсказывать, везде старается угодить. Мы тоже взаимно старались ему угодить, и так сдружились, как будто всегда знакомы и свои. Он решил после урожая привезти свою семью. Звать его было Каталино Гонсалес. o:p/

Тятя, Степан, Лука Бодунов, Димитрий Бодунов приезжали к нам на рыбалку. o:p/

Пришёл урожай. В Конесе со мной спорили, что здесь всё вырастает поздно, в консэ февраля. Говорю: «Нет, у нас будет урожай к новому году». Сделали залог, и к новому году мы повезли арбузы, дыни, тыквы, огурсы на рынок. Ни у кого нету, цены хорошо. Марфе с Андрияном загрузим утром на телегу, и оне на тракторе в город, к обеду дома. 300, 400 долларов заработки. Ну, слава Богу. o:p/

Слухи прошли, что на порту в Сан-Антонио два судна рыбальных русских конфискованных стоят, моряки без работы и не могут вернуться в Россию, 21 человек. Хто уехал в Буенос-Айрес, хто остался. Пять моряков приехали к Ионе, но я к Ионе не поеду. Через две недели в воскресенье пешком приходют к нам моряки, екс-СССР, знакомимся, угощаем. Попросились, чтобы показал урожай, сяли на трактор, поехали. Ходют, смотрют, дивуются: o:p/

— Вот тебе и пьяница, у пьяницы всё в порядках, и урожай дак урожай, а у честных-то всё зарошше и ничего ишо нету. o:p/

— Откуду вы ето взяли? o:p/

— Да Иона так судит. o:p/

— Так и подумал. o:p/

Стали проситься перейти к нам. o:p/

— Ну что, урожай подошёл, приходите. o:p/

— Но вы можете за нашими вещами съездить? o:p/

— Ну поехали. o:p/

Приезжаем. Покамесь оне собирали свои монатки, Иона увидел меня, и сразу: o:p/

— Уматывай, приташшился суда! o:p/

— Да чичас, я приехал не к тебе. o:p/

Бог знат что он там кричал, но я ушёл на трактор и там ждал. Ребяты подошли, сяли и уехали. И стали у нас работать. Но не очень оне нам понравились: на словах ух каки яры на работу, а на деле всё по-разному <![if !supportFootnotes]>[35]<![endif]> . Я за день насобирываю 50 ящиков, Каталино 80, а оне хто 10, хто 15 и 20. Сколь заработают — всё на выпивку. Как праздник — вези их в город, там гулянка. Бывало, и я с ними натренькяюсь. Марфе ето не нравилось, и она меня ругала — за ето права. o:p/

Приглашают нас съездить на порт в Сан-Антонио, показать нам свои судна. Ну что, поехали. Приезжаем в воскресенье, заходим на судно, и что мы видим: Фроськя с Таисьяй с моряками, а Степан Карпович, наш наставник, на улице. Неудобно, и говорит: «Окаянники, замучили старика». Но мене рассказывать не надо, одно слово — бедный мужичонка, всё ето терпит. И правды, Степан Карпович безответный. Когда Игнатий второй раз женился, упросили Степана Карповича стать наставником. Ето золото, а не человек, со всеми у него по-хорошему, за всех он заботится, но дома — бардак. Никак не хотел стать наставником, но люди упросили. Ето был мученик, Таисья с Фроськяй изводили как могли его. o:p/

Об нём осталась хорошая память. Бывало, аккуратно подойдёт и скажет: o:p/

— Данила, слухи идут — на базаре выпил. o:p/

— Да, не отпираюсь и не прятаюсь. o:p/

— Но сам знаш, подходют праздники, а ты не вместе. Давай, примись, пока люди не знают. o:p/

— Да что, опять шпионы? o:p/

— Получается так. o:p/

— Дак я же вместе не молюсь. o:p/

— Вот я и заботюсь об тебе, охота, чтобы ты был вместе. Сам знаешь: грамотный, красиво читаешь, хорошо поёшь. o:p/

— Ну ладно, что хвалить. o:p/

— Да я не хвалю, ето правды. o:p/

Ну ладно, разошёлся, и приходилось приниматься и доржаться, но случай с друзьями, опять закон нарушали. Но я чётко понимал: напоганился — не смей поганить никого, будь не вместе и не лицемерь. После 1984 года, вам рассказывал, стал всё анализировать и всё читать: всё-всё-всё, все веры, все секты, масонство, разную философию, рассказы, анекдоты, газеты, политику, всю рекламу, новости — да всё, что попадало под руки. Пересмотрел фильмы сколь мог, и всяки-разны — и как я не буду после етого религиозным? Но меня надо понять, я никому не доверяюсь, с каждым днём вижу, сколь фальши в народе, и стараюсь быть недоступным. o:p/