Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Новый Мир ( № 8 2008)

Новый Мир Журнал

Шрифт:

А в джакузи я попытался как-то уснуть — было холодно и пусто. Да и времени не было.

XVI

Слово о том, что галушки живут особой жизнью — точь-в-точь

как загадочная объективная реальность.

В эту минуту прошел хозяин с огромной бадьей — но в ней не было ничего. Галушки обещались на завтра.

Тогда, чтобы отвлечь внимание, Кравцов сказал кокетливо:

— Вы ничего не замечаете?

Мы

ничего не замечали. Тогда он указал на свежий шрам посреди лба.

— Две недели в бинтах, — сказал он гордо. — Вам какую версию рассказать — официальную или неофициальную?

Мы не знали, какую лучше, и согласились на официальную.

Кравцов разлил вино и сказал печально:

— Я вешал теще жалюзи. Я боролся с ними, как с иностранным врагом. В тот момент, когда я было совсем победил их и ухватил за край, они сорвались со стены и ударили меня в лоб. Я залился кровью, и меня повезли в травмопункт.

— Эка невидаль, — сказал Рудаков. — Я тут боролся с буровым станком. Это тебе не станок для бритья.

— Вот придет Кричалкин с тортиком, он нам и не то расскажет, — сказал свое Синдерюшкин.

И действительно, не прошло и десяти минут, как от станции послышался вой удаляющейся электрички, а вскоре появился и сам Кричалкин. Тортик мотался в его руке, как гиря.

Никакой девушки с ним не было. Торт был неметафоричен, матерьялен и увесист.

Кремовый дворец в картонном поддоне был водружен на стол, а Кричалкин уселся на старый сундук и стал проповедовать.

— Не затупились ли наши лясы? — сказал Кричалкин. — Помните, что сегодня ночь накануне Ивана Купалы?

— Надо выпускать солнечных кроликов, — заметил я. — Особенно важно это делать в полночь. Или искать папоротник. Только, я думаю, все-таки надо его искать при свете дня. Но с огнем…

— Можно попрыгать с голой жопой через костер. — Рудаков, вкусив расстегаев, стал брутален. — Вон, кострище еще на ходу.

Мы перевесились через ограждение веранды и поглядели на кострище. В неверном мерцании догорающего костра там обозначились два черных силуэта. Это Гольденмауэр о чем-то тихо разговаривал со своей спутницей. Мы услышали только то, как он пересказывает какой-то сюжет:

— И старуха говорит Германну: “Поднимите мне веки”. Он поднимает.

— Эй, Леня, айда к нам вино пить! — позвал Рудаков.

Тонким нервным голосом Гольденмауэр отчеканил:

— После того, как вино декупировано, оно должно быть шамбрировано.

Видно было, что он недоволен вмешательством.

— Чё-ё? — напрягся Рудаков.

— Шамбрировано! — сказал Гольденмауэр тверже, но чувствовалось, что голос его дрожит.

Рудаков забрался обратно за стол,

но было видно, что его проняло. Вот кремень человек — шамбрировано, и все тут. Стоит на своем, уважать надо.

— А мы завтра купаться пойдем, — сказал Евсюков, выйдя из кухоньки и сбрасывая с плеч полотенце — как пришедшая на работу одалиска. —Можно и сейчас пойти — в темноте… Только направо не ходите — там

я сор всякий кидаю, дрязг и мусор. Просто стыдно сказать, что там лежит, пока я не вывез на помойку.

 

XVII

Слово о том, что совершенно невозможно отличить официальные версии

от неофициальных не только в сообщениях властей, но и во всех прочих случаях.

Костер умирал, но мы решили все равно перейти туда. Не хватало лавок, и Кричалкин ушел, и долго его было не видно. Потом послышалось пыхтение.

— Это еще зачем? — спросил Рудаков, глядя на Кричалкина, что тащил огромное колесо.

— Я знаю, откуда это, — сказал хозяин дачи. — Рядом с нами стоит колесный трактор. С него все время что-то снимают. И как это Кричалкин догадался попасть в общую струю?

Мы с Рудаковым сели на колесо, Синдерюшкин на свою бадью, а Кричалкина выгнали.

Кричалкин ушел и явился через двадцать минут с бутылкой водки. Снова ушел и вернулся с синяком под глазом. Синяк светился в темноте, и я понял, почему его называют “фонарь”.

Кричалкин ушел опять. Мы устали за этим следить — непростая была жизнь у этого человека.

— Знаешь, кого он мне напоминает? — заметил Рудаков. — Был у нас под Калугой, в деревне, такой мужик по кличке Капустный вор. Капусту, значит, воровал. Этот Кричалкин — такой же. Нигде не пропадет. А ты, Кравцов, что скажешь?

— Я? Я лучше дальше про себя расскажу, — сказал печально Кравцов.-— Я лучше расскажу вам неофициальную версию моей истории. Мы отмечали день рождения на работе. Все шло как нельзя лучше, и в прекрасном настроении я решил пройтись. Вижу ночной магазин — как тут не зайти. Собираюсь прикупить пивка и тут вижу машину — не то что очень помпезную, а так себе, и вот к ней из магазина выходит молодая женщина. Вслед за ней из магазина вываливаются двое пьяных и начинают к ней, то есть к женщине, а не к машине, грязно приставать. Я, натурально, на защиту. Первого положил, а второй сам лег. Одно слово, не умеет молодежь пить.

Женщина трясется и жалобно так спрашивает:

— Вы меня до дома не довезете?

— Прав нет, — отвечаю.

— Ничего, — говорит. — Здесь два квартала.

Довез.

— А вы меня не проводите, — говорит она снова, а у самой ключи в руке дрожат. И вот я оказываюсь в ее квартире, да мне еще и коньяка предлагают выпить.

— Я, — говорю, — извиняюсь, но мне надо жене позвонить.

Поделиться с друзьями: