Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая

«Пусть вас не вводит в заблуждение воинственное название резолюции», — вещал с телеэкрана сурового вида крепкий и решительный темнокожий мужчина сорока пяти — сорока восьми лет, похожий на бывшего военного, который выступал с трибуны в здании правительства ЦААР в Киншасе. — «Парламент фактически поставил Содружество в оборонительную позицию. Недопущение провокаций — логичный шаг со стороны здравомыслящих людей, стремящихся к миру. Однако не мешало бы посмотреть на это глазами агрессоров, дикарей, живущих в прошлом веке! Не воспримут ли они наше миролюбие как проявление слабости? Давайте не обманывать себя — в глазах русско-китайских партийных бонз и зомбированного их усилиями населения Содружество всегда было и остается противником. Заняв оборонительную позицию, мы, во-первых, позволили евразийцам ощущать себя абсолютно спокойно на тех территориях, которые они оккупировали в последние недели и продолжают оккупировать в эти самые минуты, в том числе и в Африке. А во-вторых, мы дали им повод усомниться в нашей силе. Оборонительная позиция в военном деле является позицией слабого. А агрессоры понимают лишь язык силы. Боюсь, как бы излишняя осторожность не аукнулась нам катастрофическими последствиями. Впрочем, я и не ожидал ничего иного от шести сотен людей, каждый из которых не готов брать на себя ответственность за серьезные поступки. Вы смотрели на карту, господа сенаторы? Видели, где коммунисты вбили колышек для своего «Нового Пекина»? Я напомню вам — они совершенно открыто избрали для этого замысла территорию, где ныне стоит город Киншаса, столица ЦААР, исторический оплот Содружества на Африканском континенте, забыв спросить соизволения у вас, у меня и у тридцати миллионов жителей Содружества, населяющих этот материк. И вы всерьез полагаете, что их испугает ваша «Холодная решительность»?! Если так, то картина мира, должно быть, здорово искажается, когда смотришь из Австралии. Поверьте, все было бы совсем иначе, если бы бразды правления находились сегодня в руках человека, которому уже приходилось брать на себя ответственность за судьбу целого мира. Но пора посмотреть правде в глаза — этого человека сегодня нет с нами. Нам пора стать взрослыми и научиться принимать серьезные решения самим! Поэтому я сегодня же подал от имени ЦААР заявление о созыве Совета Содружества. Я призываю всех лидеров наций Содружества проявить сплоченность и присоединиться ко мне в изъявлении нашей единой воли — воли дать решительный отпор посягательству Союза на установившийся мировой порядок!..».

Практически каждый день велись репортажи из-под Центрального госпиталя Канберры, из многочисленных храмов всех религий и с центральных площадей на территории Содружества. На этих кадрах были тысячи, а иногда и десятки тысяч людей, собравшихся вместе, молящих у богов или просто у судьбы лишь об одном — о приходе спасителя. Или, вернее, о его пробуждении. Они молили о чуде. Потому что даже самые отъявленные оптимисты к этому времени перестали верить в то, что сэр Уоллес Патридж, более двух месяцев не показывавшийся перед камерами, сможет быть поставлен на ноги силами каких-либо врачей.

В такие моменты меня, словно бы и не было никакой «Валькирии», пронизывал противоестественный страх. Страх из-за того, что человек, от которого сейчас зависит судьба всей человеческой цивилизации, оказался не способен сделать то, что требовала от него история. Когда-то я слышал мнение, что он никогда не умрет. Это было сказано со злостью и иронией. И это оказалось ложью. Протектор оказался таким же человеком, как любой из нас, способным заболеть и умереть. Только вот на нем, в отличие от нас, держался тот самый мировой порядок, который теперь у нас на глазах начал рушиться. Сэр Уоллес больше тридцати лет неустанно работал над воплощением в жизнь своих слов о единстве мира и победе над войнами, произнесенных на Сиднейском конгрессе. Но стоило ему уйти со сцены — и эти слова превратились в утопию.

Не помню, почему я когда-то голосовал за сенатора Элмора и даже мечтал видеть его во главе государства. Сейчас я яснее-ясного понимал, что этот человек не способен быть настоящим лидером. Ни он, ни любой другой из современных политиков, пусть даже и какой-нибудь ястреб вроде Мэйуэзера. Все они были рядом с сэром Уоллесом карликами, пигмеями. Ни у одного из них не хватит политического веса, морального авторитета, народной поддержки, дипломатического опыта или просто-напросто силы воли для того, чтобы стать новым Протектором. А ведь должность Протектора была создана именно на случай таких вот ситуаций, и именно из-за страха перед такими ситуациями сэра Уоллеса раз за разом переизбирали на его пост.

Приближающаяся буря не имела ничего общего со всеми теми угрозами, с которыми силовые структуры Содружества боролись, более или менее успешно, с момента своего воссоздания. На нас надвигалась угроза столь масштабная и эпическая, что даже люди калибра генерала Чхона становились щепками в водовороте событий. Один лишь Патридж мог стать колоссом, способным выстоять в надвигающемся вихре. Могучим богом, способным не только воскрешать, но и метать молнии. Но он спал в долгом летаргическом сне. Может быть, в вечном. И это приводило меня в бешенство. Меня, Локи, Эллоя. Всех тех, кто был сейчас на переднем краю, топтался у самой пасти дракона, уже разжавшего челюсти и вдохнувшего, чтобы зажарить нас своим пламенем. А ведь еще не поздно было всадить гигантское копье ему в пасть, пока разрушающее пламя не вырвалось наружу. Если у кого-то хватит решительности. Да и есть ли оно, это копье?

Выпуски новостей на ABC открыли мне глаза на реалии, о которых я давно перестал задумываться, со времен Грей-Айленда, приученный к тому, что мой мир ограничивается плоскостью моего прицела и поставленной задачи. Но теперь я обо многом вспомнил. И это заставило меня ужаснуться. Каждый следующий выпуск новостей все больше напоминал апокалиптический сценарий, повторение немыслимых событий более чем тридцатилетней давности, которые, как были убеждены до сих пор люди, не должны были повториться и через тысячу лет. Память людей оказалась удивительно короткой. А ненависть — удивительно живучей.

Кульминацией длинного ряда тревожных знамений стало 9-го мая 2090-го года. «Черное сердце Индостана» — пестрел драматичным заголовком ABC. Взглядам телезрителей был представлен невообразимых размеров подземный зал, освещенный столь ярко, что казалось, будто он находится под открытым небом. Руки тысяч плотно прислонившихся друг к другу людей синхронно вздымались вверх, рты синхронно выкрикивали коммунистические речевки, флаги развевались по ветру, а вожди приветственно махали руками из своих лож. Выступали балерины и оперные дивы, играл оркестр, плачущим от счастья героям социалистического труда вместе с женами и детьми вручали ордена и ключи от первых квартир.

«9-ое мая 2090-го года войдет в историю как день, когда то, во что мы долгое время не желали верить, случилось», — драматически вещал диктор. — «Всего лишь за пять лет, в результате каторжного труда, в режиме непрестанной гонки, в недрах горы Нандадеви был сооружен крупнейших из когда-либо существовавших подземных комплексов, предназначенных для проживания людей. Уже нынешний объем помещений, выдолбленных в скальных породах, позволяет разместить в так-называемой «Новой Москве» не менее пятисот тысяч жителей, по оценкам независимых экспертов, или миллиона, согласно канонам коммунистической пропаганды. И это лишь начало плана по непрестанному расширению комплекса. Уже к 2095-му году число жилых мест предполагается увеличить до двух миллионов, а к началу следующего века — до трех. Однако не это является главной особенностью комплекса и истинной целью его постройки. Защищенная сотнями метров горной породы, «Новая Москва» является, по сути, идеальной крепостью, неуязвимой для ударов любых видов оружия, исключая мощнейшие термоядерные и аннигиляционные боеголовки. С самого начала комплекс проектировался как гигантская военная база с аэродромами и пусковыми шахтами ракет. Ни у кого из военных экспертов нет сомнений, что так называемая «Новая Москва» станет опорной базой, откуда группировка, насчитывающая более ста пятидесяти тысяч военнослужащих НОА, составляющих, вместе с семьями, большую часть населения этого подземного мегаполиса, распространят влияние Евразийского Союза на всю территорию полуострова…».

Тем вечером выпуск новостей не окончился в обычное время — за ним следовала дискуссия с участием приглашенных в студию политиков, журналистов и экспертов, с прямыми включениями из далеких уголков Содружества и извне его, звонками от встревоженных зрителей и опросами в прямом эфире. Дискуссия продолжалась до глубокой ночи. Накал страстей ощущался в воздухе. «Как вы оцениваете перспективу военной конфронтации с Евразийским Союзом?» — звучал поставленный социологами вопрос, на который каждый час отвечало не менее двадцати тысяч человек.

Одним из первых выступал бывший мэр Сиднея Уоррен Свифт, который после своей отставки был избран в Парламент и вошел в консервативную партийную группу «Наследие».

«Евразийский Союз наращивал свою военную мощь все эти годы. Вкладывал в ВПК значительно больший процент средств, нежели Содружество — невообразимые 20 % ВВП, дикое и иррациональное число по сравнению с 6 % у Содружества, которые многие критики наших властей называли «вопиющим излишеством» и призывали уменьшить вдвое, что, по их мнению, не принесло бы никакого вреда, одну лишь пользу. Над военными потугами евразийцев у наших всезнающих интеллектуалов и диванных критиков было принято иронично посмеиваться. С чувством собственного заоблачного превосходства мы привыкли называть коммунистов «тупицами», «динозаврами, обреченными на вымирание», так как они, мол, не способны осознать современные реалии. Привыкли высокомерно повторять нашу мантру, что сила на современной политической арене определяется не численностью вооруженных сил, а мощью экономики. Нас успокаивал размер ВВП Содружества, по меньшей мере втрое больший, чем ВВП Союза. В этих словах немало истины, не спорю. Но мы совсем перестали замечать таящуюся в них частичку коварной лжи. Правы те, кто говорят, что экономическая мощь, в случае необходимости, сравнительно легко подлежит конвертации в военную. И правда, что Содружество, переведя экономику на военные рельсы, теоретически, с легкостью задавит Союз в борьбе на изнурение. Однако говорящие так умники забывают о том, что на такую конвертацию требуется время. Вот вам и отличие теории от практики! Есть ли у нас время, как вы теперь думаете, умники?!»

Еще категоричней оказался профессор из какого-то новозеландского института, написавший уже полдюжины монографий о сценариях конфликта, который он называл «Первой мировой Нового мира».

«Цифры не обманешь. В рядах Народно-освободительной армии и других силовых структур Союза насчитывается десять миллионов военнослужащих. Это — даже больше, чем армия КНР на момент начала Третьей мировой. Военную или милицейскую форму носит каждый двадцать пятый гражданин Союза, что позволяет говорить о самом высоком уровне милитаризации общества в истории. И дело не только в их числе. За последние двенадцать лет на учениях была тщательнейшим образом отработана система стимулирования живой силы путем психотропного воздействия. Вы понимаете, о чем я толкую? Все эти десять миллионов солдат готовы умереть. Они не дезертируют, не сдадутся в плен, не струсят и не станут задаваться философскими вопросами о смысле этой войны в принципе. Не потребуют за свою службу хорошей зарплаты, социального обеспечения и медицинского страхования. Эти десять миллионов — как юниты в компьютерной игре. Есть лишь один способ остановить их — убить. Да вы хоть представляете себе, что это за мощь?! А теперь взгляните в обратном направлении. Вы увидите там один миллион и четыреста тысяч миротворцев, разбросанных по всему Земному шару. Способны ли воевать эти солдаты, которых мы, из политкорректности, перестали называть «солдатами»? Еще вы увидите три или три с половиной миллиона охранников и легавых, которые привыкли проедать муниципальные харчи и вяло бороться с нелегальной миграцией и мелкой преступностью, ну максимум подавлять беспорядки, устроенные пьяными молодчиками, но уж никак не отражать военную агрессию. Наконец, вы увидите частные военные компании. Сотня-другая тысяч разбросанных по всему миру изменчивых «солдат удачи». Сотни четыре вместе с ветеранами, которые готовы взяться за старое за хорошую плату. У этих людей есть боевой опыт и сноровка. Но есть ли у них мотивация? Хватит ли у нас денег на их верность? Станут ли они погибать за нас, если плата покажется им недостаточно высокой? А главное, действительно ли они способны побеждать в противостоянии с регулярной армией? Вспомните 2078-ой. Наемники, несмотря на свое технологическое превосходство и выучку, оказались не слишком эффективны даже против полуголых солдат Альянса. Многого ли вы от них ждете против такой махины, как НОА? Откройте глаза! Мы — беззащитны! Мы полагаемся лишь на «оружие возмездия», способное стереть в пыль все их города вместе с их населением, если мы проиграем на поле боя. Но у них тоже есть боеголовки с антиматерией, способные аннигилировать наши города. Кто-нибудь хочет повторения сценария 2056-го, после которого человечество исчезнет с этой планеты как вид? Никого столь сумасшедшего на этот раз на горизонте не видно. А раз так, то нас ждет старая-добрая конвенционная война. Война, в которой нам будет очень сложно победить, при нынешних-то вводных».