НОВЫЙ ШАНС ДЛЯ ОРЛИЦ

Манагуа. Никарагуа. Латинская Америка.

Здесь ничто не напоминало о сырой прохладе и светлых ночах на северном берегу. Воздух тоже был тяжелым и влажным, а дожди шли с весны до осени, но жара стояла, как в финской бане. И все равно Телмар понимал, что до конца дней не забудет Ладожское озеро...

Из Свирицы он благополучно добрался до Финского залива, пробрался на паром, идущий в Стокгольм, и отправился к людям, которые знали Куолена и согласились помочь его человеку. Его без вопросов переправили в Торонто, а из Канады - в Панаму. Оттуда Телмар направился в Никарагуа, где после демобилизации жил его товарищ по морпеху. Марко неплохо устроился, он был превосходным деревообработчиком, и его добротная удобная мебель пользовалась спросом. Телмар в юности умел столярничать, и охотно согласился работать в мебельной мастерской Марко.

Он снял квартиру неподалеку от центра, за сущие гроши по американским меркам. Обстановка была более чем спартанской, но армейская служба и работа у Куолена приучили Телмара к аскетизму. А главное - здесь была спокойная мирная жизнь.

Телмар регулярно доставал газеты, в которых писали о событиях на русском озере. он уже знал, что Кристель и полковник выздоравливают, а Марджи была легко ранена и дала показания. "Молодец девчонка, голова у нее варит. И себя вытащила из-под удара, и подругу, и мне помогла выбраться!". Пауль Веселов был представлен к награде и получил назначение в Петербурге. "Тоже выкрутился, хмырь. Никто не знает, как он на самом деле там оказался, а кто знает - болтать не станут. Ну ладно, повезло, так повезло!".

В США Телмар был неразборчив в связях, а здесь прелести местных бойких красавиц оставляли его равнодушным. Никто из женщин не мог затмить в его глазах коротковолосую мускулистую девушку с яркими синими глазами и прелестными ямочками на щеках... Марджи, девчонка из летнего лагеря; курсантка ВВС; Виргинская Орлица, лучший друг... Ни одна женщина не сможет занять ее место в его жизни.

После Ладоги Телмар растерял весь свой донжуанский азарт. Ему уже не хотелось коллекционировать легкие победы и хвастаться количеством соблазненных девиц...

Прочитав о резких выпадах против Орлиц в русской прессе, брюнет ожесточенно шмякнул газетой об стол и выкурил полпачки сигарет подряд, чтобы успокоиться: "Вы их знаете, что ли, что беретесь судить?! Все д...о на них вылили! Я бы вас заставил сожрать эти чертовы газеты!".

Телмар посмотрел на фотографию Марджи в костюме пилота возле "Роквелла", стоящую у него на столике у кровати. "Будь счастлива, Мэй!"...

Он знал, что Куолену удалось уйти до того, как местная милиция начала чесать мелким гребнем. Да, шеф времени даром не терял. Наверное, сейчас отсиживается в Мехико, там у него полно надежных людей. Сейчас шефу не до Телмара, а, отдохнув, он будет набирать новую команду и об "отработанном материале" явно забудет. Может потом Куолен провернет новую аферу, чтобы взять вожделенный куш. А Телмару было на это наплевать. На берегу озера он понял, что не все можно купить и продать. Алекс Веселов, живущий в самодельном домике, был счастливее, чем Куолен, разъезжающий на "Мазерати" и смакующий дорогие сигары в пентхаусе. И Марджи что-то нашла именно в этом парне с озера - "лешем", "робинзоне", "островитянине"...

Санкт-Петербург, Россия. Конец июля 1994 года.

Уже неделю Марджи скрывала от всех недомогание, списывая его на акклиматизацию; внезапно обрушившуюся на город жару; нервную почву... Ее постоянно тошнило, бессонница сменялась сонливостью, просыпалась она не освеженной, а вялой, с головной болью. От кофе девушку буквально выворачивало наизнанку, а сигареты казались такими гадкими на вкус, что Марджи выбросила пачку и зажигалку...

"Нужно обратиться к врачу, - думала Марджи, - вот выпишут Кристель, закроют дело об алмазах, и тогда... Что со мной? Воспаление пошло дальше? Может, мне уже слишком поздно лечиться?".

Изменился и ее характер. Если раньше Марджи иронизировала над бестактными журналистами, то сейчас разрыдалась и разорвала газету с интервью одного местного политического лидера. Не стесняясь в выражениях, этот почтенный господин настаивал, что с этими "америкосовскими подстилками" надо не церемониться, а "показательно проучить, чтобы янки знали, каково гадить на нашей земле и красть наши ценности", что он ни минуты не верит в то, что Кристель и Марджи боролись с Куоленом, а не были с ним заодно; делал гнусные намеки на то, чем, по его мнению, занимались девушки с Серебристым Волком... Потом Марджи весь вечер рыдала от обиды, и сестра и мать не могли ее успокоить...

Визита к врачу девушка боялась. А если диагноз окажется таким, что лучше сразу с обрыва в озеро, чтобы не мучиться?..

Арлингтон. Виргиния. Сентябрь 1994 года.

– Как 11 недель?-приподняла голову Марджи, изумленно глядя на врача.
– ВЫ уверены?

– Одиннадцать или двенадцать, - гинеколог стянул перчатки и отошел к раковине.
– Одевайтесь, мисс Беркли. Мне нужно выписать вам направления на анализы и заполнить карту...

– Есть термин "медицинское чудо", - сказал он уже из кабинета, пока Марджи одевалась за ширмой, - редко, но бывает. Результаты анализов я рассмотрю через день-два, но уже первичный осмотр показывает, что вы здоровы и хорошо переносите беременность.

Марджи вышла из-за ширмы. С души свалился тяжелый камень: никакого воспаления или гормонального сбоя у нее нет, она здорова. И еще - она ждет ребенка. Она будет матерью.

В сквере она скомкала и выбросила в урну пачку сигарет. "Я здорова. Медицинское чудо. Одиннадцать или двенадцать недель... Значит, это тогда, в землянке... Если бы я не забивала себе голову всякой хренью, а показалась врачу еще в Петербурге, мне не нужно было бы уезжать от Алекса. Я думала, что у нас нет будущего и не хотела вешать на него еще и свою неизлечимую болезнь. А теперь я уехала и, оказывается, беременна от него. И что делать?".

Осень еще не вступила в свои права, солнце ярко светило в синем небе, облака были белоснежными и легкими. Но с севера уже тянуло прохладой, а на плечо девушке упал золотистый кленовый лист. Марджи взяла его за стебелек и вышла из сквера. Ветерок играл ее короткими волосами. Голубые джинсы и клетчатая рубашка облегали ее статную фигуру, которая пока еще не изменилась, указывая на предстоящее материнство. Марджи хорошо загорела и окрепла, и встречные мужчины с интересом провожали ее взглядами. А девушка привыкала к мысли о том, что она абсолютно здорова и через полгода у нее будет ребенок.

В Виргинию девушки вернулись в конце августа, когда неяркое северное лето сменилось серыми тучами и прохладными сентябрьскими дождями. Кристель выздоровела и только слегка покашливала, но доктор Савицкая заверила, что через несколько месяцев это пройдет. Павел получил орден и новое назначение. Теперь ему предстояло работать в ГУВД Санкт-Петербурга, и перспектива получить генеральские погоны стала еще реальнее.

Когда их стали вывозить на прогулку в парк, Павел и Кристель часто встречались. Павел поддерживал девушку под руку, когда она пыталась ходить самостоятельно. После ранения и долгой болезни девушка сильно похудела, побледнела, измученные глаза казались еще больше, но полковнику она казалась прекрасной. Когда он узнал, что Орлицы уезжают, то даже долгожданный перевод в Питер не мог развеять его досады.

В августе Алексей с братом, как и обещали, отвезли Кристель и сестер Беркли с матерью в Гатчину, где они провели день в парке, гуляя по аллеям и дворцам и катаясь в лодке на Приоратском пруду.

Марджи и Алексей почти не разлучались. Энергичная, острая на язык девушка преобразилась. И только Алеша знал, какой нежной и страстной она может быть...

"Получается, я зря уехала, - думала Марджи, подходя к дому.
– Я не хотела вешать на Алекса свою болезнь и причинять ему новое горе, а оказывается, могла его обрадовать. Да... Натупила!".