Новый учитель

– Пойдём на кухню, Глеб. Аня спекла печенье, борща наварила, будто к приходу дорогого гостя готовилась. Ну а друг моей дочери друг и мне.

– Давайте мы поговорим, а потом будем трапезничать. Не уверен, что вы захотите есть со мной за одним столом, после того, как выслушаете до конца, - выдавил из себя Глеб, делая большие паузы между словами.

Астахов ничего не сказал, но насторожился. Очень нехорошее предчувствие закралось ему в душу.

"Если он с ней переспал, и она беременна, удавлю гадёныша!" - подумал Астахов, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки.

Глеб сел за стол, склонил голову вниз и разглядывал свои руки. Астахов устроился напротив, пристально наблюдая за гостем. Молчание становилось гнетущим, а уверенность Астахова относительно беременности дочери росла.

– Ну, говори, раз уж пришёл, - подтолкнул он Глеба.

– Это сложно объяснить, - неуверенно начал Свиридов.
– Ваша дочь,- он прервался, вздохнул. Астахов подался вперёд, привстал с места. Кровь прилила к лицу.

– Говори-говори!
– со злостью в голосе потребовал Астахов.

Аня, которая прибежала в кухню, услышав голос Глеба, застыла в дверях.

– Папа, почему ты...
– начала было девочка.

– Молчи!
– рявкнул на неё отец.
– А ты, - кивнул он Глебу, - говори!

То ли ярость Астахова, то ли растерянность Ани придали учителю сил.

– Я люблю вашу дочь, хоть понимаю, что это неправильно. Я пришёл просить вашего позволения взять её в жёны по окончанию школы.

Осчастливленная Аня заулыбалась, но Астахов не изменился в лице. Он уже всё для себя решил.

– Обрюхатил, а теперь жениться надумал?!
– выкрикнул он, вскакивая с места. Табуретка с треском вылетела из-под него. Было очевидно - ещё секунда, и он бросится на Глеба.

– Папа, всё не так!
– попыталась заступиться за Глеба Аня. Но Астахов не предоставил ей такой возможности. Он рванул с места, успев выкрикнуть:

– А ответить придётся, щенок!
– и собирался ударить Глеба наотмашь.

В следующую секунду произошло то, чего никогда не происходило с Дмитрием Астаховым. Словно лавина придавила его всем своим весом: в глазах потемнело, дыхание перехватило, разобраться, где ноги, где руки, а где голова ему не удалось. В себя он пришёл на полу, чувствуя, как по щеке струится кровь. Стены и потолок вокруг дрожали, будто во время землетрясения, Аня склонилась над ним, а сжимавший кулаки Глеб отошёл к стене. Постепенно ориентация в пространстве возвращалась, Астахов поднёс руку к лицу и нащупал источник кровотечения - бровь над правым глазом была рассечена. Похоже, Глеб сумел вырубить его одним ударом.

– Папочка, папочка!
– причитала Аня, заливаясь слезами. Учитель оставался спокоен. Когда Астахов сумел усесться на полу, Глеб снова заговорил.

– В своё время я занимался боксом, удар у меня поставлен. Вас я не боюсь и если бы дело обстояло так, как вы решили, прямо бы об этом сказал. Если не верите мне, спросите свою дочь. За время нашего с ней знакомства я позволил себе лишь один поцелуй.

Астахов кое-как встал - голова кружилась - опёрся рукой о стену и ненавистно глядел на Глеба.

– Так зачем припёрся?

– Я уже сказал зачем. Прошу руки вашей дочери. Я не собираюсь ухаживать за ней у вас за спиной, не увезу её отсюда против вашей воли, даже если она сама об этом попросит. Если вы мне откажете, я соберу свои вещи и просто уеду из деревни.

– Развратник! Да она же ребёнок!

– Можете спросить её - не я сделал первый шаг, но приняв решение, отступаться от него не собираюсь. Она тоже любит меня.

– Да как ты не понимаешь, дурья твоя башка, - бушевал Астахов.
– Она ничего не понимает, совсем ещё девочка.

Аня, убегавшая куда-то в комнату, вернулась с ваткой и зелёнкой, принялась ухаживать за отцом, при этом не стесняясь периодически бросать полный восхищения взгляд в сторону Глеба. Астахова это задело - раньше она так смотрела только на него.

– Я не тороплю вас, ответите, когда сочтёте нужным. И простите за удар, но вы не оставили мне выбора, - сказал Глеб.- До свидания.

Он коротко посмотрел на Аню, кивнул и ей, быстро натянув свою куртку, ушёл. Как только за незваным гостем закрылась дверь, Дмитрий сердито буркнул дочери:

– Это правда?

– Конечно правда, я не беременна, - не так поняла его Аня.

– Да это я и сам уже понял. Всё, что он говорил про любовь, про первый шаг - это правда? Ты бегала за своим учителем?

Аня покраснела, и Дмитрий понял.

– Значит, хочешь выйти за него?
– спросил Астахов.

Аня кивнула, прижимая намазанную зелёнкой ватку к месту рассечения. Астахов сморщился. Дочь стянула кожу и наклеила поверх раны два пластыря параллельно друг другу.

– Ты хоть знаешь, что он за человек, уживёшься с ним?
– спросил Дмитрий.

Аня промолчала.

Астахов с сомнением покачал головой.

"А ведь она подросла. Когда? Я и не заметил".

Было грустно по целому ряду причин: его побил какой-то пацан, дочь желала упорхнуть от него, а он ничего не мог с этим поделать. По крайней мере, она никуда не уедет, останется здесь - разве не этого всем сердцем желал Астахов? Надо было присмотреться к этому Глебу повнимательнее, хотя уже теперь, стоя у стены с рассеченной бровью, Дмитрий знал, что даст согласие на свадьбу.

На следующий день Астахов направился к Глебу домой и ждал его у калитки. Возвращавшийся учитель о чём-то усиленно размышлял на ходу, не сразу заметил Астахова.

– Здравствуй, - первым поздоровался Дмитрий.

Глеб вздрогнул, с опаской посмотрел на него.

– Бросаться на меня не станете?

Астахов улыбнулся.

– Не стану.

– Тогда пойдёмте, - Глеб открыл калитку, пропустил Астахова вперёд себя. Они зашли внутрь дома, разделись и устроились на диване в зале.

– Уютно ты здесь обустроился, - заметил Астахов из вежливости.
– Помню, домик этот совсем валился. Теперь хоть божеский вид имеет.

– Да, пришлось потрудиться, но справился, - стараясь казаться непринужденным, ответил Глеб.
– С бровью у вас ничего серьезного?

– Ерунда. Бьешь ты, конечно, здорово.

Повисло неловкое молчание. У Астахова возникло дежа вю, словно бы он снова переживал вчерашний вечер. Правда теперь его не распекала ненависть к парню.

– Вчера у нас разговор не заладился. Ты уж прости, что так вышло, - начал Астахов.
– Сам понимаешь, единственный ребёнок, после смерти жены кроме неё у меня никого не осталось.