Нравится, когда ты танцуешь
Шрифт:
– Мы с Серёжей гуляли, а что делал там твой водитель, это ты у него спроси, - как можно равнодушнее пожимаю плечами.
– Бегал как обычно или на велосипеде гонял, ты же знаешь у него вечно эти спортивные марафоны на дальние дистанции. У нас природа шикарная, не в городе же ему носиться между машинами.
Несколько секунд они молчат, а потом возвращаются к разговору о Борове, забывают про меня, а я выдыхаю, стукаясь лбом о холодное стекло, вроде пронесло.
Глава 38. Привет, лапочка.
Бегу по коридору, слишком
– Где тут десятая палата не подскажите? – обращаюсь к пожилой женщине с огромной шваброй в руках.
Та молча указывает вперед, потом машет рукой направо. Когда до заветной палаты остается несколько метров, останавливаюсь перевести дыхание. И неожиданно оказываюсь в горячих и родных объятьях.
– Привет, лапочка, - прижимает Олег к теплой груди, - как чувствовал, что это ты.
От накатившего счастья не могу прийти в себя, обнимаю, прижимаясь, после отстраняюсь, целую щеки, лицо и губы, он с удовольствием отвечает, ласково гладит по голове, широко улыбаясь. Живой. Это самое главное. Как же я ждала этой минуты, трое суток не находила себе места, сходила с ума от волнения. Тайком писала сообщения и успокоилась, только когда получила ответ.
– Пойдем, - берет меня за руку, уводя в темноту коридора, переплетая наши пальцы, а я не могу унять бешенное сердцебиение.
Здесь в полумраке рекреации стоит старый пыльный диван. Олег садится, притягивая меня к себе, быстро снимаю плащ, оказавшись у него под мышкой, на твердой груди, закрываю глаза от удовольствия.
– Как тебе это удалось? – шепчет, нежно перебирая волосы на затылке.
– Моя подружка из стриптиза позвонила к нам домой по городскому, когда Сергей находился в кабинете, попросила передать супруге, что у нее очень плохие анализы по женской части, - смотрю ему в глаза, а он наклоняется, чмокает меня в нос, гладит лицо свободной от крепкого объятья рукой. Чувствую его силу, запах, ощущаю себя в раю.
– Да вы интриганка, Вероника Игоревна.
Смеюсь, щекой потираясь о его грудь, он обнимает, целует то в макушку, то в лоб, а когда я подымаю глаза, чтобы посмотреть на него, опускается, медленно и очень чувственно касаясь моих губ. Наш поцелуй совсем не похож на те, что он дарил мне раньше. Нежность, забота и так много чувства, что у меня кружится голова. Это не похоть и не секс - это любовь в чистом виде, от которой перехватывает дыхание.
– Очень больно?
– Нет, - улыбается, разглядывая мое лицо, долго смотрит, будто запоминая каждую черточку, - они столько в меня всего вкололи, что я ничего не чувствую.
Млею от его улыбки.
– А это чувствуешь?
– тянусь к нему, провожу кончиком языка по щеке.
– Еще как, - снова смотрит в глаза, но как-то слишком долго и внимательно, а потом затихает, переводя взгляд на стену перед собой.
Когда любишь человека по-настоящему, очень сложно обмануться, наверное, поэтому в груди мгновенно холодеет.
– Ника, - неожиданная перемена в голосе меня пугает.
Олег молчит, громко вздыхая, выползаю из его объятий,
а он отпускает, опирается о свои колени, переплетая пальцы сильных рук, больше на меня не смотрит. А я ведь не дура, догадалась сразу. Предполагала, что это может случится, но боялась даже думать об этом, в глубине души знала, что этот выстрел все изменит, протрезвит его, вернет на землю. Встаю с дивана, отхожу в сторону, сама не знаю почему начинаю смеяться.– Ника, послушай…
– Нет, - смеюсь, а из глаз льются слезы, никогда не плакала так много, как будто психованная истеричка, - ты не посмеешь.
Больше не сдерживаюсь, закрываю лицо руками, постыдно рыдаю, не сдерживаясь.
– Проклятая я видимо, - всхлипываю, потирая нос.
– Мать не любила, муж бьет, любовника завела и тот не любит, - продолжая смеяться.
– Именно потому что люблю, - встает, тянется ко мне, но я качаю головой, отстраняюсь, его руки хватаются за воздух.
- Ты бросаешь меня, потому что любишь? – смеюсь, вытирая лицо.
– Лапочка, ты не знаешь кто эти люди! Когда в себя пришел, меня такой ужас охватил, ведь могли пристрелить тебя или малыша! В кошмаре понял, как сильно рискую тобой. Я спасти тебя хочу. Это временно, - приближается, а я отступаю.
– Как ты не понимаешь? Они в два счета деда какого-то в тюрьму запихнули за преступление, которое он не совершал! Так будет лучше. Ты просто не знаешь, на что они способны.
Смотрит мне в глаза, а я не могу, меня изнутри боль разрывает, сердце пульсирует, истекая кровью. Не в силах его видеть.
– Ну так скажи мне кто ты, Олег? Кто они? Почему ты с Сергеем таскаешься? Я же вижу, что ты призираешь его не меньше меня, ты не друг ему, тогда почему, Олег? Кого черта ты живешь возле него? Зачем крутишься вокруг него? Скажи мне!
Олег опускает голову.
– Не можешь сказать? Не доверяешь? А говоришь, что любишь. Себя вы все любите.
– Ника, ну пожалуйста, поверь, так будет лучше. Этот Боров, он мог тебя и малого пристрелить, ты понимаешь? Ника?
– Ты повторяешься, - подбираю свой плащ и шарф.
– Ты хотя бы представляешь, что тебя ждет, если Сергей узнает? – снова пытается поймать мою руку, но я уворачиваюсь.
– Почему ты об этом не подумал, когда под юбку ко мне лез? – последний раз смотрю ему в глаза.
Олег молчит, прерывая зрительный контакт первым, запуская руки в волосы.
– Я всегда буду рядом, я никуда не денусь, не дам ему обижать тебя, надо приостановить наши отношения, иначе он просто убьет тебя. Ты думаешь мне легко?
- Выздоравливай, - разворачиваюсь, чтобы не упасть в обморок от сумасшедшей душевной боли.
Бегом спускаюсь по ступеням, не понимаю, куда мне теперь идти, не разбирая дороги, бреду в больничный сквер, где все устлано красно-оранжевыми листьями. Прислоняюсь к стволу измазанного известкой тополя, сползаю на землю, спиной обдирая краску, пачкая плащ, закрываю лицо руками. И хорошо, что дождь, потому что слезы текут рекой, а сердце разрывается на части. Я не хочу в это верить, но это правда.
Мы с Олегом расстались.
Глава 39. Я не скучаю по Нике