NRXA, я люблю тебя!
Шрифт:
отнес в комнату. «А ты?»- я знала, что кровать в его квартире одна. «На полу
посплю…»- отмахнулся он и ушел…
«Ты знаешь, Хим, я люблю ее…»- говорил Йон Герц. «Знаю, очень рад за
тебя!»- ответил на это Хим. Парень никак не мог взять в толк, что хотел ему
сказать Йон. «Но, я ее совсем не понимаю…»- грустно сказал Герц: « Такая
красивая и такая несчастная – мне ее жалко…»- казалось, парень говорил
искренне. «Нет, чувак, этого не надо! Она не любит, когда ее жалеют…»-
объяснил Хим. «А как же тогда?
руках, как не жалеть?» – спрашивал Йон. «Любить, друг мой…»- сказал на
это Хим: «Просто любить…»
Глава 20
« Если так и дальше пойдет – придется нанять сиделку…»- слышал я
разговор врачей. «Он совсем ничего не ест, а его внутренние органы в любой
момент могут отказать…»
Здравствуйте, с Вами по-прежнему Johny Novac, я все еще не умер…
Хотя, по нелестным прогнозам врачей, умереть я должен был уже давно. Я
вешу 43 кг.
Ко мне подселили соседа по палате. Его зовут Ники. Светловолосый
добродушный мальчик с прозрачной кожей, через которую синими разводами
просвечивают вены и пробиваются наружу острые юношеские кости. Ему лет
14. Он анорексик, так же как и я. По его серым умным глазам сразу видно –
он не отступится, а доведет свое дело до конца. Он из тех, кто ВЛЮБЛЕН в
анорексию. Но, в отличие от меня, пока еще может есть нормальную пищу: йогурты, молоко, мюсли, фрукты, овощи… Я же продолжаю питаться
внутривенно.
Ники рассказывал, что к нему тоже приходила Ана. Она была очень красивая
и ОЧЕНЬ худая. Ники сказал, что всегда хотел найти девушку, похожую на
нее. Я улыбался – я нашел. Моя Анна – это Кейт Ивил. С каждым днем я все
больше скучал по ней. Она приходила навещать меня, но стала какая-то
холодная, задумчивая… Взрослая? Пожалуй, слишком взрослая… Я помню, как она сидела на стуле около моей кровати, ссутулившись, волосы были не
уложены, черный лак на ногтях ободран, лицо землисто-белое, а под глазами
синяки от недосыпа и перекура. Она молча смотрела на меня, пряча
изуродованные лезвием запястья в рукава свитера. «Прости меня, малышка…»- в тот день я первый раз в жизни ИСКРЕННЕ извинился. Я
точно знал, что ЭТО ВСЕ моя вина. Это она из-за меня стала похожа на
тридцатилетнюю проститутку. «Ничего, Новак… Все будет хорошо…»- мои
слова вывели ее из задумчивого ступора, она взяла меня за руку: «Ты только
поправляйся…»
« Меня достал этот хренов город…»- говорил Йон, хлюпая трубочкой кофе
Starbucks.
«Этот город какой-то проклятый! Меня все здесь бесит…» – « Ты не одинок в
этом…»- грустно усмехнулась Кейт. «Если бы был вариант свалить
отсюда…»- задумалась девушка. «Есть вариант!»- сказал вдруг Герц. Кейт
внимательно посмотрела на парня: «Шутишь?»- спросила она. «Я серьезно –
у меня дед в Финляндии живет. Он может нам визу выслать, а там
мы самикак-нибудь вид на жительство оформим…»- предложил Йон. «Ммм… Было
бы здорово…»- улыбнулась Кейт. Йон уже минут 5 держал девушку за руку.
«Все что мне сейчас надо – это уехать с тобой отсюда…»- сказал девушке
Йон.
«Йон… Такое дерьмо! Я хочу сдать все экзамены за этот год в универе, а эти
уроды в больнице мне запрещают готовиться к сессии… Спасай, друг!»-
говорил я в трубку.
Герц как раз собирался звонить деду в Финляндию. «Новак, ты не вовремя…»
– попытался отмахнуться друг. «Йон, какая ж ты свинья!»- взбесился я. В
последнее время я какой-то дерганный. «У меня тут кишки к кишкам
прилипают, и жру я через капельницу, а тебе срать на меня, да?»- заорала я на
Герца и повесил трубку. «Чертов урод…»- мрачно выругался Герц и поплелся
в универ за моими «долгами».
Из дневника Кейт Ивил, 12 апреля, 2009
… Было так красиво. Его комната в квартире была заставлена свечками, которые ярко горели в темноте, освещая ее. Пахло какими-то
ароматизированными палочками, а на столике перед кроватью стояла бутылка
белого вина.
«У меня есть для тебя подарок…»- сказал мне, улыбаясь, Йон. «Я научился
играть на гитаре песню на финском…»- «Это здорово…»- улыбнулась я и
поцеловала его в щеку. Он пах ванилью и корицей. А может быть, так пахли
ароматизированные палочки, которые он жег в своей комнате?
«У меня тоже есть для тебя подарок…»- сказала я ему, проводя рукой по
волосам. «Они теперь черные…»- улыбнулся Йон: «Мне так жалко было, когда ты их красила в красный…» Первый раз за много лет я одела вечернее
черное платье, туфли-лодочки на шпильке… И все равно он был намного
выше меня. А когда он обнимал меня, то его длинные светлые волосы
касались моих голых плеч…
(абзац зачеркнут)
… Он сидел напротив, на кровати и играл мне на гитаре. А я глупо плакала, утирая горячие соленые слезы своими «новыми» черными волосами.
Господи, как же красиво! Как же здорово он пел… «Тебе не понравилось?»-
спросил он, увидев мои красные заплаканные глаза. Единственное, что я
смогла ответить, было: «Я люблю тебя, Йон…»
А как же было здорово целовать его, обнимать… Касаться его кожи, гладить
по волосам… Смотреть близко-близко в его небесно-голубые глаза…
Заниматься с ним любовью… И жить! Жить! Жить…
(абзац зачеркнут)
После той ночи мне больше не хотелось этих бездумных
«саморазрушений»…
Мне очень хотелось ЕГО… А еще пива с креветками…
«Помогите… Кто-нибудь…»- я в ужасе вжался в спинку своей кровати, не в
силах пошевелиться от страха. Ники стонал во сне, ворочался, а потом и
вовсе упал на пол. Его тело извивалось под невероятными углами. Потом он