NRXA, я люблю тебя!
Шрифт:
замер, и из его рта потекла алая струйка крови. «Дерьмо!» – заорал я.
Сегодня, лелея мечту в 40 кг, я снял с руки капельницу и целый день мой
организм не получал необходимых ему веществ. Я был очень слаб. Крики о
помощи тоже были слабы. Голова кружилась, встать с кровати было верхом
акробатического мастерства. «Врача!»- крикнул я в ночную пустоту. «Врача!»
Худенькое тельце Ники мешком сломанных костей валялось на полу
реабилитационного центра. Я думал, что мальчик еще жив. Опираясь на руки, я попытался сползти на
потов сошло, пока я оказался на полу. Я просто рухнул на пол, сломав себе
руку. Но это меня совершенно не волновало. Ноги меня не слушались, в
глазах мутилось. В желудке происходили какие-то непонятные мне процессы
– сначала хотелось блевать, а потом во во рту появлялся едкий привкус
ацетона. «Ники…»- позвал я, подползая к телу мальчика. Он не отвечал.
«Малыш…»- я протянул руку и потрогал его за плечо. Было такое ощущение, что трогаешь резиновую куклу младенца из магазина детских игрушек. Я
дотронулся до его ладони. Холодная. Черт! Я кое-как встал на колени, подползая к двери.
«Луна своим ярко-желтым глазом смотрела в окно больничной палаты
реабилитационного центра, прекрасно мешок костей, который когда-то звали
Джонни Новак. Он полз на коленях в сторону двери больничной палаты.
Джинсы размера xs почти упали на пол, а Новак в них запутался. Даже
ремень, обернутый вокруг талии парня не смог им помешать…»- вот так
дерьмово я выглядел. Волосы выпадали пучками, десны зубов болели
нещадно. А глаза мои напоминали глаза олененка Бэмби, когда при нем
жестоко убили его мать. «Кто-нибудь, помогите! Ники умер!»- заорал я во все
горло в пустой коридор больницы. А потом меня накрыло волной боли и
темноты…
«Он пользуется тобой, Йон…»- говорила Кейт Ивил своему парню. «Нет, он
же мой друг…»- качал головой Йон. «Ты не понимаешь, он всегда так!»-
пыталась объяснить Кейт. Она давно уже поняла, что за человек Новак.
«Ничего святого»- фраза именно про него. Он из тех людей, которые пойдут
по головам «лучших» друзей и «любимых» людей во имя достижения своей
цели. В порядке вещей для Новака было сказать: «Я ходил к диетологу – он
сказал, что жить мне осталось от силы года 2…»
«Он без меня не сможет…»- сопротивлялся аргументам Ивил Йон. «Ему 21
год! Пора уже ему начать САМОМУ решать свои проблемы…»- злилась
девушка. «Или ты собираешься до старости его на своей шее возить?»-
спросила Кейт. «Нет…»- ответил Йон. «Нет!»- согласилась Кейт. «Я тоже
люблю Новака… Но не до такой степени, чтобы ЖИТЬ РАДИ НЕГО…»-
сказала Кейт. Йон промолчал. Сомнения одолевали его: с одной стороны, чудовищно больной лучший друг, а с другой- своя только что наладившаяся
личная жизнь…
Глава 21
Твой друг назвал меня принцессой,
А ты сказал, скрывая страх:
«Таких принцесс в старинный пьесах,
В конце сжигали на кострах!»
©
Из дневника
Кейт Ивил , 14 апреля, 2009… Я никогда не знала, что ЛЮБИТЬ это так просто. Я не знала, что
ЛЮБОВЬ-это не слезы, истерики и суицид, а радость, веселье, праздник…
Когда говоришь «Я его люблю» с гордостью и счастьем, а не с упреками и
разочарованием. Как сказал однажды Вилле Вало*: «Фразу I love you можно
сказать ТАК, что она прозвучит как I hate you**»
… Сегодня замечательный день. С утра светит солнце, а на небе была радуга.
А я выхожу замуж! За Йона… И я с радостью могу сказать, что ОН САМЫЙ
ЛУЧШИЙ!
(приписано мелким почерком)
Думаю насчет фамилии – оставить свою или взять его?
Может быть просто «Ивил-Герц»?
«Мы к Джонни Новаку в 548…»- сказал Йон медсестрам в регистратуре
клиники.
«548 на карантине…»- ответила медсестра. «Там вчера мальчик умер…»
«Jesus Christ***…»- в один голос воскликнули Кейт и Йон.
«Новак, какой же ты урод…»- Кейт сидела на кресле у меня в палате и курила
в окно. «Ты хоть мог нам сказать, что тебя перевели в другую палату?»- зло
говорил Йон. «Я тебе звонил – ты не брал трубку…»- Йон покачал головой, вспоминая, как они с Кейт сидели в кафешке и не отвечали на звонки Новака.
«Ты очень похудел…»- не глядя на меня, сказала Кейт. Она сидела лицом к
окну. Ветер из окна трепал ее челку, и она то и дело поправляла падающие на
глаза пряди. «Ты прокрасилась?»- удивленно спросил я. «Мы собираемся
пожениться…»- хором ответили Йон с Кейт. Я вскочил на кровати – резкое
движение натужной болью отдалось куда-то в низ живота. «Что?»- с ужасом
спросил я. Но по их счастливым лицом было понятно, что ужас касается
только меня одного. Я бессильно опустился на кровать и закрыл глаза. Ветер
из открытого окна обдувал меня, я поежился. Йон и Кейт молчали. «И давно
вы?»- нарушил тишину я хриплым голосом. Хриплым, потому что соленый
комок в горле мешал мне говорить. «Давно…»- ответил Йон. Они стояли ТАК
близко друг к другу, что казалось, что они одно целое. Кейт изменилась.
Стала как будто более взрослой, серьезной. Даже одеваться стала по-другому-
более сдержанно, что ли… И Йон… Мой милый Йон стал мужчиной…
«Чертовы ублюдки…»- в бессилии проговорил я, до крови кусая губы, чтобы
не закричать. «Кейт, выйди, пожалуйста…»- выдохнул я. «Прости, Новак…»-
бросила она мне, уходя.
«Я никогда не ожидал от тебя – МОЕГО ЛУЧШЕГО ДРУГА такой
подлянки…»- зло говорил я Йону. Он сидел напротив меня опустив голову.
«Ты бы хоть постыдился ее сюда приводить…» – «Ты сам виноват, Новак…»-
ответил Йон: «Ты мне сказал, что она танцует, но что она ТАК танцует…»- да
уж, в этом я мог его понять. Кейт сама о себе частенько говорила:
«Единственный момент, когда можно в меня влюбиться – это когда увидишь, как я танцую…»