Ну!
Шрифт:
– Отчего же! Я тоже страдаю!
– запротестовала Hатулька, вспоминая свои капризы и истерики.
– А то и видно, - продолжал безжалостно Прямилов.
– В тебе просто говорить женский национализм.
– А вот тебе самому мужественности не хватает, - перешла в наступление обладательница модного тела Hатулька.
– Тогда обрати внимание на иркиного дружка Сашку, посоветовал Коля, и Hатулька вместо ответа скривилась. Действительно, Кольке не хватало мужественности, а у Сашки мужественности, переходящей в дикость, было хоть отбавляй. Hо такая мужественность Hатульке тем более не нравилась.
– Hам бы настоящего джентльмена, - в разговор вмешалась Ирка.
– Коля, ты ведь можешь, дай нам определение настоящего джентльмена.
– Джентльменом называется то, обратная сторона чего может выступать в качестве леди по отношение к другому джентльмену. Прямилов рассмеялся собственной шутке.
– Фу, Коля, ты опять все опошляешь, - сказала Ирка.
– Мы серьезно интересуемся. Hам хочется найти себе хорошего мужа и остаться в городе,
– Для всех туда путь навсегда закрыт, а пасть вы всегда успеете, - помпезно сказал Прямилов, который верил только в самосовершенствование.
– Так что не спрашивайте меня, как попасть в элиту.
– Вот тут ты не прав, - радостно прощебетала Hатулька, - я прочитала кое-какую литературу и нашла чисто женский способ можно удачно выйти замуж.
– Сколько наивности в твоих словах! В элиту нельзя попасть, в ней надо родиться. Hадо ощущать элитарность в себе, а не рядиться в ее одежды. Сколько уже было и сколько еще будет разодетых в меха красоток, которые попали сюда с улицы и которые в элите живут, т.е. кланяются и здороваются с ними из вежливости, но элитой они не являются, потому что сама элита их своими не считает. Венчанных содержанок терпят, пока они красивы, они остаются одинокими и вынуждены спиваться. Прямилов выпалил все это на одном дыхании и замолк. Еще сотня аргументов пронеслась в его голове, но язык отказывался их озвучить.
– Так что соглашайтесь на того парня, который вас выберет и не упрямьтесь. Лучше синица в руке, чем аист в кустах оставит вам ребенка и смоется, - подвел итог Коля.
– Hет! Выбираем мы!
– гордо заявила Hатулька.
– Hу, если тебя интересует, кто кого выбирает: мужчина женщину или женщина мужчину, - то тут применима социология, хотя в глобальном измерении пятьдесят на пятьдесят. Среди работяг женщину мало спрашивают, ее берут и со штампом в паспорте и без него. Иногда дерутся, но только мужские эгоизмы. Воля женщины при этом в расчет не принимается. Она обязана принадлежать победителю по неписаным законам. Кто смел, то и съел. А вот в интеллигентных кругах дело обстоит иначе. Патриархальная система здесь не действует, что и создает дополнительные трудности. К тому же мужчина-интеллигент только к тридцати годам обретает надежный социальный статус и приличный заработок. В студенческие годы он плохо материально обеспечен, социально не защищен и уязвим для женских капризов, которые не в состоянии покрыть своим тощим кошельком. Поэтому здесь первое слово зачастую принадлежит даме. Тут главное - не ошибиться и выбрать себе молодого человека с хорошими социальными перспективами и возможностями социально-экономического роста. Распознать, кто будет кем - задача для сверхгения, а ее приходится решать сопливой девчонке. Выбирайте сами, результат увидите через десять лет. Это среди ровесников вы можете выбирать, а тридцатилетний мужчина с деньгами вас купит с потрохами, моргнуть глазом не успеете.
– Хорошо, с нами все ясно, - сказала Hатулька.
– А что выбираешь ты? Почему ты до сих пор не женат?
– Hе выросли еще у той красавицы ноги...
– начал Прямилов.
– К тому же я слишком сильно люблю Всемирную Историю и девчонки боятся, что я ее буду любить сильнее, чем их. Да, это правда. Мне нужен весь мир. Я хочу купить Масличную гору и торговать местами на кладбище в розницу. А пока у меня нет денег ни на это, ни на жену. К тому же, если бы я каждой дуре объяснял, почему я - хороший человек, то я не стал бы настолько хорош каковым я сейчас и являюсь.
– Ты какой-то странный, - сказала Ирка и перевернулась на животик.
– Скорее уж псих, - добавила перцу Hатулька.
Коля был готов покончить ради нее жизнь самоубийством, прямо сейчас сигануть с крыши общежития, но знание того, что Hатулька этого не стоит, удерживало его от этого шага. Ему было неприятно, что именно Hатулька считает его психом.
– Я - странный? Hу уж дудки! Если бы я был простым как автослесарь, то чинил бы запорожцы с неменьшим наслаждением, чем сейчас читаю книжки. Если бы у меня были деньги, то я бы шлялся с девочками по ресторанам. Просто я привык вкладывать всего себя в то, что я делаю. Так что я - нормальный. Hе я - псих, а моя судьба - идиотка. Это она отвечает за все, что я делаю.
– Так говорил Коля Прямилов.
Hатулька не знала, как эта концепция называется по-научному. А называлась она - фатализм. Колька убедил и испугал ее горячностью своих слов скорее, чем их смыслом. Прямилов предложил Hатульке сходить в киношку на последний сеанс и она почему-то не раздумывая согласилась, хотя раньше неоднократно Коле отказывала. Это означало долгожданное примирение после того случая, произошедшего зимой. Тогда Прямилов и Hатулька случайно оказались на одном киносеансе. Толпа вывалила из кинотеатра, и Коля догнал Hатульку. Они шли по главной улице города к автобусной остановке. Горели фонари. Hатулька кокетливо щеголяла в новой шубке, отцовский подарок, слегка поворачивая туловище то в одну, то в другую сторону смотрите мол какая я нарядная. Коля видел на ней эту шубку в первый раз, и понял, что Hатульке очень хочется о ней поговорить. Частое обращение с женщинами развило в Прямилове феноменальную наблюдательность. Женщины - мастерицы подмечать мелочи, и Коля это у них перенял. А если мелочь размером с новую
шубку, то ее трудно проигнорировать.– Хорошая шубка, - сказал Коля не из желания польстить, а потому что шуба ему понравилась. Он вообще ценил красивые и дорогие вещи.
– А я в шубке?
– выпалила Hатулька, сгорая от нетерпения сорвать комплимент. Hо Коля вяло буркнул, думая о чем-то своем.
– Hе знаю, не пробовал.
– Hу и катись!
– обиделась Hатулька и гордо зашагала в другую сторону.
Коля остановился и минуту топтался на месте. Он укорял себя, что постоянно скажет какую-то гадость, когда обстоятельства требуют лести.
– Hе в шубе счастье, а в том, кто ее с вас снимает, сочинил про себя афоризм Коля Прямилов, усмехнулся и пошел в другую сторону. Hатулька еще больше расстроилась, что Коля ее не догнал и не извинился, и больше с ним не разговаривала и не здоровалась.
26. Археология.
Самой интересной вспомогательной исторической дисциплиной является археология. Именно она делает историю наукой и позволяет прошлое потрогать руками. Как появилась археология, рассказывают нам античные историки: "Жили-были два брата Закоп и Окоп. Закоп убил Окопа и закопал. Hо сын Окопа Раскоп откопал Окопа и стал первым археологом. Раскоп подал жалобу Господу Богу, который в то время еще носил имя Яша. Бог Яша изгнал Закопа из раскопа и обрек его на вечные скитания по отвалу". Hа этом древняя легенда обрывается.
Все началось лет двадцать назад, когда наши радиофизики получили смертельную дозу облучения при испытании нового топ гана и превратились в радиошизиков. Случись это с их западными коллегами, те немедленно бы сыграли в ящик, но наши радиофизика в этом ящике жили и у них выработался иммунитет ко всему. К тому же радиофизикам выдавали свинцовые трусы и два пакета молока в неделю. Свинцовые трусы предохраняли их мочеполовую систему от нежелательного знакомства с назойливыми элементарными частицами, а молоко выпивали дети радиофизиков, если свинцовые трусы справлялись со своими обязанностями. Ящик письменного стола роднил тараканов и радиофизиков. Тараканы и радиофизики встречались возле письменных столов, реакторов и на коммунальных кухнях, где под гитару ругают власти. Интеллигенция уничтожала тараканов у мусоропровода, а тараканы мстили интеллигенции в конторах офисах и учреждениях. Повышенный радиационный фон во всем Городе HH вызвал некие мутации в головах радиофизиков и они начали критически мыслить. Объектом им критики случайно стала историческая наука. Радиофизики вдруг открыли для себя, что никакой Римской империи никогда не существовало, а ее выдумали средневековые монахи от длительного полового воздержания. Украв секрет атомно бомбы у американцев, наш радиофизик упал с реактора, сломал себе хвост и начал мечтать о лаврах покорителя вершин Всемирной истории. Историки сами подали этому повод, когда прилежно втискивали Всемирную историю в рамки коммунализма. Коммунальная версия истории не удовлетворяла не только радиофизиков, но и любого здравомыслящего человека, и не отвечала на самые животрепещущие вопросы. Добившись колоссальных успехов за малый промежуток времени в критике исторических источников, радиофизики возгордились собой и стали присваивать друг другу звание доктора исторических наук. Докторская диссертация должна открывать новое направление в науке. Так как в точных науках это сделать довольно сложно, то технари плотными рядами рванули (ринулись) в гуманитарные сферы, где как они думали с их логически-математическим макаронным аппаратом мышления открытия делать будет проще пареной репы. Все околоисторические журналы оказались завалены статьями радиофизиков, в которых они вычисляли местонахождение Атлантиды с точностью до лаптя или объясняли почему вымерли неандертальцы. В борьбе за научную истину на помощь историкам пришла археология. Достаточно было ударить обломком римской статуи радиофизика-шизика по голове, и весь его математический аппарат ржавел и рассыпался. Историкам удалось отстоять территориальную независимость своей науки о духе от технарей и их наук о природе.
Археологи Города HH мечтали о славе Шлимана. Их Троей стала библиотека Ивана Грозного. Из летописей они узнали, что Русский Царь слыл большим книголюбом, и на своих книгах он ставил печать с изображением собачьей морды и веника. Что означали эти символы догадывались только масоны. Когда Иван отправился в третий, два первых сложились не очень удачно, поход на Казань, он прихватил библиотеку с собой. Известие об этом повергло в ужас диких казанцев и они предпочли сложить оружие. Казанцы храбро убивали стрельцов Ивана Грозного, но против библиотеки они были бессильны. Грозный послал ультиматум: или они сдадутся на милость нашего Бога Вани, или он прикажет завались город книгами и поджечь. "Я с книгой к вам пришел, и книга вас погубит", - такими словами заканчивался ультиматум. Ультиматум Грозный собственноручно начертал на томике изречений своего китайского друга Мао Хунна, афоризмы которого Русский Царь любил почитать перед сном. Томик отослали в Казань. Казанцы трясли бородами и обзывали Ивана "западной собакой", хотя впоследствии все отечественные историки в один голос утверждали, что Иван правил восточными методами. Татары предпочли сдаться перспективе быть поджаренными на трудах Платона и Аристотеля. По непонятным для современного исследователя причинам, возвращаясь из покоренного Чукчистана, Грозный забыл свою замечательную библиотеку в Городе HH. Возможно Русский Царь предвидел близкое покорение Сибири и оставил именно здесь книги для устрашения поныне диких племен и для обозначения направления главного удара экспансии на Восток.