Нуэла

И ничто, казалось, не могло омрачить этого тихого запоздалого счастья. Но не прошло и недели, как судьба снова напомнила ему о прежних, почти забытых, страхах.

В этот день они с Рындиным возвращались из райцентра, где получали пенсию, и уже подошли к развилке дорог, одна из которых шла к даче Радова, другая - к совхозному поселку, в котором жил Рындин, как тот резко остановился и схватил Радова за рукав:

– Что это? Слышишь?!

– Вроде машина...
– прислушался Радов.

– Не вроде, а точно - автомобиль. И снова на дороге к твоей даче.

– Что же из этого?

– А то, что, сам знаешь, не так часто проезжают здесь машины.

– Да, с тех пор как случилось несчастье с Ну злой, я не видел ни одной.

– Вот то-то и оно! Может, это опять тот хмырь в шляпе. Не нравится он мне все-таки. Сам не знаю почему. Пойдем-ка встретим его, хочу взглянуть на этот автомобиль.

Но шум машины уже растаял в предвечернем воздухе, и прежняя тишина повисла над лесной дорогой. Тем не менее друзья двинулись вперед и через несколько минут остановились перед знакомым перекрестком, где ясно просматривались следы автомобильных шин.

– Она лишь пересекла нашу дорогу, - заметил Радов, присматриваясь к ним.

– И не просто пересекла, а притормозила тут, - уточнил Рындин.
– Но и это еще не все: кто-то сошел с нее и направился к вашим дачам. Видишь эти следы?

– Да, следы, похоже, свежие и начинаются лишь от перекрестка.

– А главное - обрати внимание!
– я никогда не видел таких замысловатых отпечатков подошв. Словно иероглифы какие-то. Не иначе какой-то азиат их оставил.

– И что это может значить? Рындин пожал плечами:

– Кто знает... Просто надо на всякий случай запомнить эти отпечатки.

– А может, пустить по ним Рекса?
– предложи./! Радов, глянув на собаку, не спускавшую глаз с хозяина.

– Не стоит, тот, кто их оставил, наверняка дошел уже до самых дач. А там местные собаки поднимут такой пепеполох - хлопот не оберешься. Да и что это даст? Ну, увидим мы какого-нибудь шалопая вроде того, в шляпе, он же нам и нахамит. Мало ли кого тут нелегкая носит. Впрочем, постой! Взгляни-ка сюда, - он поднял с земли смятую пачку из-под сигарет и протянул ее Радову.
– Видишь, что здесь написано?

– «Мэйд ин Дели», - прочел тот, рассматривая пестро раскрашенную упаковку.
– Сделано в Индии?

– Несомненно.

– И ты думаешь...

– Пока ничего не думаю. Ничего конкретного. Только больно уж много всякой азиатчины появилось в этих местах.

– И это может грозить Нуэле?

– Как тебе сказать... Сама эта пачка ни о чем еще не говорит: мало ли всякой зарубежной дряни завозят сейчас в нашу страну. Но если собрать все воедино... Словом, шпарь-ка поскорее к своей «дочке», а то, не ровен час…

– А ты? Может, заскочишь к нам?

– Ну куда я с собакой! Да и заждалась, наверное, моя старуха, что-то ей опять стало хуже. Иди, иди, не трать время!

Рындин, ссутулясь, повернул обратно. А Радов чуть не бегом припустил к себе домой, моля Бога, чтобы ничего не случилось с Нуэлой.

Однако на даче все было спокойно. Нуэла встретила его, как всегда, на пороге дома веселая, раскрасневшаяся, в легком домашнем халатике, с поварешкой в руке - видно было, что она только что отошла от кухонной плиты, - и сразу забросала его вопросами:

– Ну, как сходили? Сделали все, что надо? А как тот ваш суровый приятель, встретили вы его? И почему бы ему как-нибудь не навестить нас?

Радов приготовился было подробно отвечать на все эти вопросы. Но Нуэла уже схватила его за руку и потянула в дом:

– Нет-нет! После! А сейчас - мыть руки и за стол. Обед давно готов.

Можно ли было остаться равнодушным к этому милому щебетанию очаровательной девушки, в глазах которой не угасало самое искреннее расположение к нему, Радову, не избалованному женским вниманием? Но можно ли было отделаться и от страшного чувства тревоги, от сознания того, что какие-то черные, недобрые силы все ближе подбираются к самому дорогому для него человеку? Правда, все эти опасения его были пока лишь из области догадок и предположений. Но Рындин, похоже, имел для этого весомые основания. Дай-то Бог, чтобы он ошибался!

Глава седьмая

Минуло еще две недели, и жизнь Радова и Нуэлы окончательно вошла в размеренную, устоявшуюся колею.

Вставала Нуэла рано. И сразу же принималась за приготовление завтрака. Потом они вместе работали в саду или бродили по лесу, вместе готовили обед и ходили в райцентр за продуктами, вместе просматривали очередные главы рукописи Радова и намечали ход дальнейшего повествования, причем нередко Нуэла делала столь неожиданные и дельные замечания и высказывала столь оригинальные мысли, что Радов не мог не подивиться ее острому уму и умению быстро и точно формулировать самые сложные вопросы. Словом, везде и во всем она оказалась просто незаменимой помощницей Радову. А очень скоро начали сбываться и ее обещания поправить его здоровье.

Он не замечал, чтобы она производила над ним какие-то специальные манипуляции, и тем не менее с удивлением убеждался, что постепенно пропала мучившая его одышка, прекратились боли в груди, исчезли ставшие почти привычными слабость и апатия, вернулась вера в свои силы.

И дело было не только в том, что ему доставляло неиссякаемую радость присутствие в доме молодой, красивой девушки. Это само собой. Главное же заключалось в том, что он чувствовал, почти физически ощущал, что глаза Нуэлы, ее руки, все существо ее источают какие-то неведомые флюиды, от которых захватывало дыхание, начинала кружиться голова и казалось, будто все тело пронизывают невидимые токи, заставляющие трепетать каждую клеточку, каждый нерв, каждую каплю его крови.

Больше всего это чувство охватывало его, когда Нуэла садилась за пианино и чарующие звуки шопеновских вальсов заполняли уютный полумрак гостиной. И не было у Радова большего удовольствия, чем сидеть в такие минуты в своем любимом кресле, слушать волшебную музыку, смотреть на тонкие пальчики, пробегающие по клавишам, и замирать от щемящей радости, переполняющей душу.

Не меньшее удовольствие доставляли ему и их беседы за чашкой чая. Говорили они обо всем: о музыке и литературе, о телепатии и полтергейсте, о Рерихе и Достоевском, об апокалипсисе и возникновении жизни на Земле. И Радов снова и снова не мог не удивляться ее начитанности, сообразительности и меткости суждений.

Не обходилось, конечно, и без споров. Несмотря на юный возраст, Нуэла никогда не отступала от своих убеждений, особенно если это касалось религии. Юная индианка не сомневалась, что еще до рождения прожила не одну жизнь, и была уверена, что в одной из них уже встречалась с ним, Радовым.

С не меньшей убежденностью она верила в предопределение и почти убедила Радова, что именно по велению судьбы они встретились и оказались вместе.

Впрочем, это его как раз вполне устраивало, потому что в значительной мере позволяло преодолевать чувство неловкости, которое он не мог не испытывать при столь тесных контактах с молодой, красивой девушкой.