Нулевой предел. Том 1

— Здорова, отец, — балансируя между иронией и уважением произнёс я, — мне тут одну служанку нужно найти, я её друг.

— Доброго дня вам, господин! А как зовут эту особу?

— Шарин. У неё такие пепельные волосы, ростом вот такая.

Я показал рукой около шеи, а парень бодро ответил, будто прозрев:

— Знаю таких. Третья дверь слева туда дальше, после тут же налево, там её комната.

— Большое спасибо.

Слуга расплылся в мягкой улыбке и низко поклонился, а я ускоряя шаг потопал, как было сказано. Найдя нужную дверь, я постучал несколько раз и её кто-то открыл. Дверь даже наполовину не распахнулась, а из комнаты уже послышались пронзительные женские визги. В небольшом слабоосвещённом помещении было слишком пусто: три двухъярусных кровати и небольшой шкафчик в углу. Девушек было двое: одна сидела на средней кровати, вторая открыв дверь торопливо спряталась за первой. Шарин здесь нет. Обе напуганы, чуть ли не плачут. Я не успел ничего сказать, как одна из служанок подорвалась с кровати, упала передо мной на колени и произнесла, разревевшись:

— Прошу вас, господин, смилуйтесь, мы сию минуту приступим к работе. Сами знаем, что время не положено, виноваты. Уповаем на вашу милость!

— Т-ты чего это? Я ничего не собирался с вами д-делать, — заикаясь от небольшого шока ответил я.

— Правда?! — спросила та, что сидела на кровати.

— Да… А… А где Шарин? Мне сказали, что она здесь.

— Что вы хотите с ней сделать?! — воскликнула та же служанка; кажется, она даже моложе Шарин. — Не смейте её трогать!

— Да я… друг. Друг я её! — набираясь уверенности с каждым словом сказал я. — Мы с ней встретиться договорились сегодня.

— А, ну раз так, — успокоившись продолжила девушка, — прошу меня простить. Она сказала, что ушла в сад.

— Спасибо. Тогда я пойду.

Я легонько взял умолявшую меня служанку за плечи, помогая подняться с колен, и направился в сад.

Куда же она могла пойти? С основной дороги не разглядишь все уголки сада из-за деревьев. Я решил пойти по левой стороне от ратуши, чтобы начать поиски. На лавках сидели люди в роскошных одеждах и о чем-то болтали, но каждый завидев меня вдруг замолкал и пристально разглядывали. Чем глубже в сад, тем меньше людей, чище воздух, тем сильнее мощь деревьев глушит и без того еле слышный шум города. С каждым шагом по развилкам троп они становились всё уже, некоторые и вовсе не выложены камнем, а бережно вытоптаны загулявшими гостями королевства деревьев, которые становились всё выше и массивнее, и цветов, что всё причудливее.

Внезапно вместе с шумом листвы послышался чей-то голос и я пошёл в сторону звука. Вскоре и слова стали слышны, хоть и не разобрать. Меж деревьев видно девушку, которая меня не замечала, а приблизившись стало понятно, что это Шарин. Я аккуратно ступал по траве, пытаясь своими ногами вовсе не вминать зелёный ковёр. Проскакивая меж деревьев, я остановился за одним из них, когда понял, что ближе уже не подобраться, опасался — вдруг девушка прекратит петь, завидев меня. Слов до сих пор не разобрать, но нежный, звонкий голос вынуждал меня выбежать с аплодисментами. Даже не верится, что человек способен так красиво петь, казалось, что это всё либо магия, либо обман, а за ней меж деревьев стоит целый монашеский хор, который положил всю свою жизнь ради этой песни. Шарин ещё прекраснее, чем прежде. На ней уже не та невзрачная форма, которая будто её пленила, а наоборот — свободное белое платье, которое своей простотой по сравнению с одеждами замковых фиф разило наповал неуловимым шиком. Я уже не стоял, а сидел, подпирая спиной ствол красного дерева, чуть ли не засыпая.

Её голос потихоньку затих. Немного погодя она напугано воскликнула:

— Кто здесь?!

Меня раскрыли. Я встал и вышел из-за дерева, махнув ей. Мне даже немного стыдно перед ней за то, что подслушивал.

— А, Шуджо, — успокоилась она, — это вы. Рада вас видеть!

— Здравствуй. Я тоже очень рад.

— И давно вы здесь? — спросила она, убрав руки за спину и с интересом поддаваясь головой в мою сторону.

Мне стало неловко, я будто весь сжался.

— Да я… Ну, не так давно…

— Ну ясно, значит подслушивали?

— Да, — ответил я, стихнув от стыда. — Ты так красиво пела, а я не хотел мешать и вот.

— Полно вам, — сказала Шарин, опустив глаза. — Вы ведь ещё не слышали, как поют другие, сличить вам не с чем.

— Всё равно очень красиво. Я так считаю.

— Так и чего же вы подкрались? — хихикая спросила девушка.

— Ну, я могу отвести тебя в город, нам дали добро.

— Ва-а-ау, правда? — искрясь радостью воскликнула Шарин. — Так и чего же мы стоим?! Пойдёмте скорее.

Кажется, сейчас она куда энергичнее, чем обычно. Оно и понятно. Может у неё выходные бывают лишь раз в месяц, а то и реже. Шарин чуть ли не бегом шла к выходу, нарезая зигзаги, а её босоножки на длинных завязках почти до колена будто отбивали чёткий ритм по камню. Я плёлся следом, стараясь не отставать.

Она чуть оторвалась от меня, когда мы вышли на дорогу к ратуше, но потом вовсе остановилась. Девушка развернулась ко мне; её улыбку сменил поникший взгляд. Когда я подошёл к ней, она боязливо спросила вполголоса:

— А нам… точно туда можно?

У выхода в город стоял караул. Двое солдат в начищенной, будто позолоченной пластичной броне с длинным бордовым плащом. Я пошёл вперёд, подзывая Шарин рукой. Пока мы не подошли стражники словно не замечали нас, но стоило приблизиться, как тот что слева, стукнув ладонью по черенку меча на поясе, грозно спросил хрипящим голосом:

— Куда? Слуг нельзя выводить за пределы ратуши.

— Да погоди ты, — солдат справа оживился, сначала обращаясь к товарищу, затем ко мне. — Ваше вашество, как звать вас?

— Шуджо, — отчеканил я.

Караульный замахнулся кулаком, шугая коллегу, стоявшего с левой стороны открытых ворот. Они помычали друг на друга и почти одновременно кивнули нам. Мы с Шарин вышли за ворота куда ноги ведут. Я не знал города, она, видимо, тоже.

— Последний раз я была в городе очень давно, — восторженно сказала девушка, — когда ещё даже не была слугой в ратуше.

— Мне почему-то казалось, что ты всегда ей была.

И вправду. Какой идиот может согласиться на такое? Даже деньги, думаю, не особо оправдывают такой расклад. Никуда не выпускают, относятся, как к дерьму, ещё и насилуют.

— Да нет, к счастью не всегда, — с тоской в голосе начала Шарин; её шаг стал медленнее. — Мы с отцом так бы и жили в своём уютном доме на краю города. Денег у него было много, он ни в чём себе не отказывал, а я…

Её внезапно перебил странный громкий звук, который эхом наполнял всё вокруг. Колокольный звон. Мы застыли. Шарин будто хотела что-то сказать, но словно впала в ступор с застывшем ужасе на лице и в глазах. Я пытался привести её в чувства и тормошил за плечи.

— Шарин, что случилось? Эй, просыпайся.

Колокол не затихал, а она перевела мёртвый взгляд на меня и сказала, развернувшись:

— Уходим.

— Да что с тобой случилось?! Ты можешь мне сказать? — воскликнул, встав перед ней, преграждая дорогу.

Стоя перед ней я видел, как по дороге кто-то бежит нам навстречу. Сначала я не заметил ничего странного, но потом и мне стало страшно, когда этот кто-то внезапно перешёл на четвереньки, ещё быстрее к нам приближаясь. Это не человек. Как будто его подобие, потемневшие, сгнившее и обезображенное. Отовсюду на теле свисали куски плоти, а глаза перекрывал огромный шрам, словно от ожога, который перекосил всё лицо.