Нумерат. Число Консула

Образ Асель изъедал сердце, обострял и будоражил эмоции, превращал холодный математический ум в жидкую болтанку, в пюре с комочками из школьной столовой, а самого Дениса – в параноика.

Такое с ним творилось впервые. И беспокоило, болело.

Даже Вика заметила, старалась не язвить, но порой всё же выдавала: «Тимошин, ты на пути из гениев в одноклеточные». Или спрашивала, как бы, между прочим: «Скажи-ка, Дэн, а параллельные прямые пересекаются или всё же нет?».

– Не пересекаются, Вика, не пересекаются. Разве только те, что в трёхмерном пространстве и в разных плоскостях.

Иногда Вика хваталась за лоб и бормотала озадаченно: «Ах, да, чуть не забыла. Закон Ома мне расскажи, очень надо» или «Вопрос на засыпку, Тимошин: чему равна гипотенуза, если сумма квадратов катетов – сумма не квадратов, а кругов?».

– Какого чёрта, Вика? Каких кругов? – огрызался Денис. – Может, тебе ещё и гипотезу Римана решить?

Вдобавок ко всему он переругался с отцом. Его навязчивые разговоры о переезде в Питер уничтожали желание вообще изучать математику и ходить в школу. Если стать двоечником, возможно, отец отстанет со своим переездом. Буквально месяц назад Денису было всё равно, куда и зачем переезжать. Но теперь всё изменилось: либо он уедет отсюда с Асель, либо не уедет совсем.

Увы, отец его не понял.

– Что за новости? – орал он пару дней назад, когда в очередной раз сбрасывал вещи в чемодан для командировок. – На квартиру уже нашёлся покупатель, у нас две недели, чтобы собрать вещи! Твоё будущее решается, а ты упёрся, как баран! Не поеду, не поеду! В чём дело?

– Я не поеду, – сухо отвечал ему Денис, натыкаясь на яростный взгляд и каменное лицо.

– Когда вернусь, чтоб вещи были собраны. И никаких «Не поеду». Иначе буду разговаривать с тобой по-другому. – Отец многозначительно потряс кулаком.

Денис закатил глаза: мол, да ну, не запугаешь. Что бы ни происходило, и какие фокусы не выкидывал бы обнаглевший отпрыск, отец никогда не позволял себе поднимать на него руку. И сейчас не позволит…

Гудок телефона выдернул Дениса из дымки мрачных мыслей. Одного короткого взгляда на светящийся экран хватило, чтобы вызвать тахикардию. Звонила Асель. Под футболкой невольно побежали мурашки от предчувствия её окутывающего глубокого голоса, пульс заметно участился.

Денис плюхнулся на кровать, схватил трубку.

– Слушаю.

Вот идиот. Хотел сказать: «Привет, Асель», а сказал: «Слушаю». И сказал-то – холодно, с трескучим морозцем равнодушия, без эмоций. Как сотрудник банка или таможенный досмотрщик.

Асель тоже растерялась, услышав строгое «Слушаю».

– Денис? – Из динамика послышался её растревоженный голосок. – Ты приглашал меня в кино сегодня. И я хотела ска…

– Какое, к чёрту, кино? – полилось из Дениса неконтролируемое и желчное. – Тебе заняться нечем? Зачем звонишь, вообще?

Мозг в панике пытался анализировать происходящий в нём диссонанс, но не выходило. Денис нёс чепуху, хотя собирался сказать совершенно другое. Что происходит? Что, чёрт дери, происходит?

Губы и язык Дениса тем временем жили своей жизнью:

– Асель, по-моему, навязчивость – не слишком хорошая черта. Ты в курсе, что по Кодексу нам нельзя встречаться? Или ты, как всегда, забыла включить мозги? Если коротко: отстань от меня со своей бредятиной, пока твоя репутация хоть на что-то годится.

Заткнись, Тимошин! Что ты несёшь?

В ответ – молчание. Денис явственно представлял, как глаза Асель наливаются слезами, краснеют. Как бледнеет её лицо, а взгляд стынет от недоумения и обиды.

Наконец, в ухо ударил её сдавленный голос:

– Я тоже не люблю кино. Ненавижу. И звонить тебе больше не буду. Никогда.

Последнее слово – как выстрел в голову. Телефон будто прилип к уху, прожигая стенки черепа укоризненной тишиной.

– Как ты её отбрил, а, – прошуршало в голове. – Даже я бы так не смогла. Ох, забыла поздороваться. Привет, друж-ж-жок. Скучал?

Тень.

Опять заныло в желудке. Денис медленно положил телефон на подушку. Поднялся и столбом застыл посреди комнаты. Надо бы злиться, а он стоял и ничего не делал. Гнев его получился какой-то странный – обречённый и молчаливый.

– Зачем ты залезла? – спросил он глухим голосом. – Такого ты себе ещё не позволяла. Я ведь терплю, когда ты управляешь моим телом, когда елозишь внутри, будто танцуешь. Когда я наливаю чай мимо кружки, когда вместо сахара кладу в кофе соль, а потом залпом его выпиваю, когда выцарапываю на парте слова неприличные. Я терплю, когда ты выставляешь меня идиотом не только дома, но и в школе. Я терплю. Но я не позволю тебе разговаривать от моего имени. Слышишь? Ты меня слышишь?

– Да слышу, слышу, – ответил шёпот. – Не злись. Я же тебе добра желаю, друж-ж-жок. Как не поймёшь?

– Моя личная жизнь – не система координации. Тебе в ней нет места, поняла?

Денис решительно направился к двери. Надо бы объясниться с Асель, попросить прощения и всё рассказать…

– Стоять! – В голове будто щёлкнуло. – Сядь на место, малыш. К тебе важный разговор, но сначала я научу тебя кое-чему. Ты усвоишь урок, а потом мы поговорим. С тобой по-другому нельзя.

Денис послушно прошёл к кровати и уселся на её край. Точнее – всё это сделала тень. Опять управляла его телом. Ненавистная чёрная субстанция.

– Давай-ка я напомню тебе, кто из нас двоих – главный, – сладострастно пришёптывала она ему в уши.

Правая рука поднялась, опустилась. Затем левая сделала то же самое. Денис довольствовался ролью наблюдателя.

– Я понял, – выдавил он. – Перестань. Ты главная. Ты.

– Нет-нет. – Тень издала короткий язвительный смешок. – Ты врёшь. Ты произносишь одно, но думаешь совершенно иначе. А мне надо, чтобы твои мысли и слова не расходились. Поэтому – не перестану. Обычно ты, дружок, не понимаешь с первого раза. Глуповат, как мы выяснили. Давай сделаем что-нибудь серьёзное, чтоб запомнил хорошенько: ты принадлежишь мне, а никак не наоборот.

Денис резко вскочил, вылетел из комнаты в гостиную, распахнул двери балкона.

Как же всё-таки неприятно, когда собственное тело тебе не подчиняется.

– Что ты делаешь? – прохрипел Денис, уже догадываясь, зачем тень тащит его на балкон – припугнуть.

– Обучаю тебя. Тыкаю носом в известные истины. Вожусь с тобой, как с малым ребёнком.

Денис навалился животом на перила балкона, сложившись чуть ли не пополам, и свис вниз головой. Перехватило дыхание – седьмой этаж, как-никак. Выпрямился. Страх отступил, но ненадолго. Руки ухватились за оконные рамы, ноги полезли на перекладину. Ветер пахнул на лицо жарким всполохом, донёс запахи улицы и сигаретного дыма с соседнего балкона.